Офисная война

Волоча чемодан, я выхожу на платформу и следую за толпой, которая на выходе выливается в буйство иностранных языков, разноцветных пальто и чемоданов.

У меня очень смутные воспоминания о Венеции. Я приезжала сюда в детстве с родителями. Поэтому, оказавшись за пределами ступенек, ведущих на станцию, я пригвождаю себя к месту. Холод и зима ничуть не умаляют ощущения внезапного попадания в другую эпоху.

Панорама со старинными зданиями, возвышающимися над Гранд-каналом, — это картина восемнадцатого века, оживающая по волшебству.

Я отхожу в сторону, пропуская прохожих, и достаю смартфон.

«Если приглашение ещё в силе, я на вокзале в Венеции», — набираю текст и отправляю, не раздумывая ни секунды.

Морозный декабрьский воздух щиплет мне лоб, нос и пальцы, пока я пишу второе сообщение для Беа.

«Спасибо за подарок, тебе не следовало. Я бы никогда не возненавидела тебя, но мне нужно время. Скоро увидимся».

Полчища туристов направляются к вапоретти и калли, а я сижу на ступеньках и жду, не зная, что делать. Эдоардо не читал сообщение. Рабочий чат показывает, что он не в сети. Я пытаюсь дозвониться, но Эдоардо не отвечает.

Я опираюсь локтями на чемодан, а подбородком на ладони.

Это безумие, но мне не жаль. Не думаю, что могла бы оказаться где-то ещё, кроме как здесь, перед этой захватывающей дух панорамой, овеваемая резким солёным воздухом. Даже если вернусь домой только через несколько часов.

Я ищу в интернете сервис по хранению багажа, где можно оставить чемодан и побыть пешим туристом, когда на экран мобильного телефона падает тень.

— Добрый день, Камилла.

Этот голос заставляет моё сердце пропустить удар.

Я вскидываю голову и поднимаюсь на ноги. И тут я понимаю, что не знаю, что сказать. Вчера вечером я оставила его в кабинете с вытянутой из брюк рубашкой, а сегодня вижу с головы до ног в спортивной одежде, настолько отличающейся от обычной, что Эдоардо похож на другого человека.

Я поднимаю руку.

— Не спрашивай.

Эдоардо усмехается.

— Могу хотя бы узнать, страдаешь ли ты морской болезнью?

— Зачем?

— Камилла, возможно, это ускользнуло от твоего внимания, но ты находишься не в городе у моря. Ты в городе, который возвышается над морем. Есть два способа добраться до дома: пешком, в толпах туристов, заполонивших город, или по воде.

Я хмурюсь.

— Значит, приглашение остаётся в силе?

— Будь это не так, я бы спросил тебя, в какое время предпочитаешь вернуться, а затем отправил тебе по электронной почте билет на поезд.

Боже, я никогда не привыкну к его манерам. Это так формально и вычурно.

— Нам обязательно садиться на вапоретто? — спрашиваю я, оглядывая длинную очередь у билетных касс.

— Следуй за мной, — говорит Эдоардо, перехватывая чемодан из моих рук.

Исчерпав альтернативы, я слушаюсь. Спускаюсь с последних ступенек перед вокзалом и молча иду рядом с ним.

В нескольких шагах от одного из причалов общественного водного транспорта Эдоардо останавливается перед пришвартованной небольшой, открытой элегантной лодкой из блестящего дерева. Он проскальзывает в неё и фиксирует чемодан под сиденьем в центре, затем закрепляет ремень от сумки для ноутбука и мою сумку.

— Не поднимешься на борт?

— Э… да. Конечно. — Я протягиваю ботинок между краем причала и лодкой, не зная, как сделать и не упасть при этом в воду.

— Господи, — подавляет он улыбку, забавляясь, — ты истинная городская девушка.

Эдоардо подаёт знак, чтобы я подошла ближе. Берёт меня за талию и помогает подняться на борт. Лодка под нами начинает раскачиваться. Я цепляюсь за него, словно моя жизнь улетает, и инстинктивно крепко удерживаю мужчину за бёдра, чтобы не оказаться в воде.

— М-м-м, ты в стане врага очень привлекательная, — шепчет он, пока я бесстыдно приклеиваюсь к нему. — Но мы отложим это ненадолго. Присаживайся.

Эдоардо отстраняется и указывает на центральное деревянное сиденье, а затем перелезает через него в заднюю часть маленькой лодки.

— Ты останешься там? — спрашиваю я с ноткой страха.

Эдоардо снова улыбается.

— Боюсь, эта лодка сама себя не поведёт.

— У тебя есть лицензия?

— Говорил ли я тебе за эти месяцы, что я коренной венецианец? — спрашивает с очередной улыбкой.

— Только миллион раз…

Сдавшись, я сажусь. Эдоардо заводит двигатель. По крайней мере, я думаю, что он его включает, поскольку лодка скользит вперёд по поверхности воды, но при этом не издаёт ни гула, ни запаха бензина. Слышен только плеск моря о дерево, смешанный с шумом паромов, которым мы уступаем дорогу, и туристов, снующих вокруг нас пешком.

— Она электрическая? — спрашиваю я.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что забочусь об окружающей среде и стараюсь загрязнять её как можно меньше?

— Ты мой идеальный мужчина, — заявляю я.

Воду захлёстывает в лодку, будто Эдоардо потерял контроль над управлением мотором, но я не обращаю на это внимания, потому что передо мной открывается Гранд-канал с историческими зданиями и мостом Риальто, арки которого ласкают радужные лучи заходящего солнца.

Зрелище настолько неожиданное, что я теряюсь в изумлении.

Это произведение искусства под открытым небом.

Весь город — шедевр культуры.

Эдоардо мастерски ведёт нас под мостом и проходит немного дальше, где и глушит двигатель. Он швартуется и высаживается первым, подаёт мне руку, помогая взобраться на скрипучий деревянный причал.

Я пытаюсь забрать свой багаж, но Эдоардо отстраняет меня презрительным кивком. Затем шагает по доскам и несёт мои вещи к двери одного из разноцветных зданий, обрамляющих канал, как жемчуг в ожерелье. Галантным жестом он открывает дверь и приглашает меня войти.

В мгновение ока сцена перекликается с тем, как на второй день работы он придержал для меня дверь в офисе, притворяясь вежливым, только для того, чтобы лучше заасфальтировать меня перед собравшимися командами.

Кажется, что это случилось целую жизнь назад.

— Прошу, — приглашает меня внутрь.

Сдерживая внезапное смущение оттого, что я нахожусь на его самой сокровенной территории, которая оказалась террасой в центре одного из самых красивых городов мира, я переступаю порог.

Я оказываюсь в огромном зале с колодцем в центре, затем в другом зале поменьше и, наконец, перед изящной лестницей, ведущей на второй этаж.

— О. Твою. Мать.

Его гостиная в три раза больше моей квартиры! С большими диванами, мрамором на полу и балками на потолке. Но самое главное, три очень высоких окна выходят на впечатляющую панораму.

Небольшими шажками я приближаюсь к ним, чтобы рассмотреть лучше.

Отсюда можно увидеть часть Гранд-канала. Солнце опускается на поверхность воды, играя светом, отражающимся от фасадов зданий на другом берегу.

— Тебе нравится?

Его голос касается моего затылка, щекочет каждый нерв, ускоренно спускаясь между ног.

— Это прекрасно, Эдоардо, — шепчу я.

— Я знаю.

Эдоардо зарывается носом в мои волосы и оставляет медленный поцелуй на моём виске, когда начинает расстёгивать мою парку. Я позволяю ему снять с себя и наклоняю голову, чтобы облегчить путь. В следующее мгновение его губы находят мои. Лёгкость, с которой в его присутствии моё тело превращается из подозрительного и настороженного в «раздень меня и сделай своей», ошеломляет мои чувства, как лучший из наркотиков.

Я автоматически запускаю пальцы в его волосы, поворачиваюсь и увеличиваю интенсивность поцелуя. Наши языки сплетаются, и через две секунды я уже хочу добраться до последней базы. Оценка по выносливости: провал.

— У меня есть хорошие и не очень хорошие новости, — бормочет Эдоардо. — Какую из них ты хочешь услышать первой?

— Хорошую.

— Сегодня мы идём к моей бабушке на ужин в канун Рождества.

«Что?»

— Бабушка, чей день рождения ты пропустил из-за меня?

— Именно к ней. Единственной и неповторимой. Не очень хорошая — планируется приветственный коктейль. И мы должны быть там через… сорок пять минут.

— Бля, — ругаюсь я. — Твоя бабушка, такая же аристократка, как и ты, или есть надежда, что она принадлежит к бедной части семьи?

— В моей семье нет бедных сторон.

«Естественно!»

— Мероприятие в узком кругу. Максимум человек сорок. Но формальный наряд обязателен.

Я закрываю лицо руками.

— Ещё не поздно выбрать вариант с обратным билетом на поезд?

Эдоардо снова улыбается. Он сияет. Словно ничего не может с собой поделать.

— Ты справишься. Но имей в виду, — бабушка будет смотреть только на тебя.

— Мне просто было интересно, что будет дальше после того, как случайно узнала, что мой бывший обрюхатил свою нынешнюю девушку и будущую невесту, а лучшая подруга всё знала. Спасибо, что развеял моё любопытство.

Удивлённый, Эдоардо моргает.

— У кого-то хватило смелости размножаться с задницей?

— Я была на том месте десять лет, — замечаю я.

— У тебя определённо были проблемы с самооценкой.

— Спасибо за психоанализ, Зорци! Если хочешь оплатить тем же, почему бы тебе не рассказать что-нибудь о своих отце и матери?

— Рассказывать особо нечего. Ты возненавидишь моего отца, а мама умерла.

Эдоардо бросает информацию в разговор, словно она не имеет для него никакого значения, но его предают глаза. Они блестят, как неразорвавшиеся бомбы на дне океана.

— Ох. Прости, Эдоардо, я не знала…

— Это случилось много лет назад. Я справился с этим, — обрывает он, но пожимает плечами, не позволяя мне заглянуть ему в лицо. — У тебя есть наряд для ужина?

Эдоардо хоть и доверился, но не хочет, чтобы я видела его уязвимость.

Впервые я получаю конкретное представление о том, как одиноко он может чувствовать себя в великолепном замке гордости и недоверия, если не ладит со своим отцом, а его мать умерла.

— У меня есть платье, — негромко отвечаю я. — Где я могу переодеться?

— Где хочешь. В этом доме четыре комнаты и столько же ванных комнат. — Он подаёт сигнал, чтобы я следовала за ним. — Пойдём.

Я подхватываю чемодан и оказываюсь прямо за ним, как Алиса в кроличьей норе. Дом невероятный, с арками, картинами, богато украшенными потолками и залами для приёмов. И всё же я не могу избавиться от меланхолии, которая поселилась у меня под кожей. Что делать со всем этим пространством, когда ты один? Как Эдоардо справляется с переизбытком пустоты, как не позволяет себе заполнить её фантазиями и желаниями?

— Твоя комната.

Я вхожу в роскошную и очаровательную комнату с розовыми стенами, покрытыми дамасским орнаментом, с классической венецианской мебелью и королевской двуспальной кроватью.

— Ванная комната находится за той дверью, — Эдоардо указывает на угол. — Увидимся через полчаса.

Только что я целовала его, а он теперь даже не смотрит мне в лицо, когда выходит из комнаты.

Которая не его спальня.

Я стараюсь не слишком задумываться о том, во что ввязалась, и через сорок минут возвращаюсь в главный зал при полном параде.

Эдоардо стоит у окна, но поворачивается, вынимая руку из кармана смокинга, как только слышит стук моих каблуков по мрамору.