Офисная война

ГЛАВА 8

Эдоардо

Молчание — один из самых мощных усилителей эмоций.

В этом я уверен, так как первую половину своей жизни посвятил амбициозной цели расшифровать его, несмотря ни на что.

Вот почему я редко испытываю трудность при выборе, куда поставить галочку в длинном списке значений, которые может иметь молчание.

И я точно знаю, что означает тишина, витающая последние три с половиной дня в стенах, которые я временно делю с Камиллой. После нашего обеда с уродливым миланцем средних лет, где Камилла отправилась на кухню с помощником шеф-повара с самой нелепой причёской, которую я когда-либо видел, только чтобы вернуться к столу час спустя, сияя, как человек, который испытал на себе истинный смысл обжарки на открытом огне. Мы вернулись в Порта Гарибальди в разных машинах. Камилла сразу перестала мне улыбаться, пытаться произвести впечатление и разговаривать со мной, если в этом не было крайней необходимости.

По этой же причине знаю, что означает тишина, когда ступаю на последние булыжники, ведущие к симпатичному бару, расположенному в пешеходной зоне проспекта Комо, в двух минутах ходьбы от офиса.

Октябрьский закат ласкает квадратный зонт цвета экрю, который затеняет столы, вокруг которых сидят белые воротнички, наслаждаясь аперитивом в конце дня.

В углу, между клумбой с папоротниками и цветами в ящиках, окружающими открытую зону бара, застывают мои подчинённые, удерживая в воздухе бокалы.

В натюрморте на витиеватых металлических столиках, уставленных стаканами и тарелками с закусками, отражается отголосок непринуждённой атмосферы, которую я погасил своим появлением.

Издалека я смотрю на каждого по очереди.

Габриэль, густые волосы и футболка Нерд «Мстителей». Вадим, обычная внешность и красный диплом, полученный в Белорусии, безудержно пускает слюни в сторону «сбежавшей из дома». У девушки очень чёрные волосы, татуированные руки и большое количество орнаментов поднимаются по шее до самых ушей. Прохожу на террасу мимо слегка полноватой блондинки, лет тридцати.

Я перевожу взгляд на соседний стул, но замечаю, что он пуст.

— Эдоардо?

Изумление, которое пронизывает этот голос, заставляет меня обернуться.

На краю террасы в чёрных лакированных туфлях, которые поднимают её на несколько сантиметров (почти до уровня моего лица), стоит Камилла.

Она распустила волосы, которые целый день собирала в хвост, и теперь они ниспадают мягкими небрежными волнами. Поверх белой блузки с безвкусными заклёпками из искусственного золота Камилла надела дешёвую куртку из искусственной кожи из сетевого универмага. В руках держит миску с чипсами и рокс, доверху наполненный мохито.

— Эдоардо! — повторяет она, нервно повышая голос. — Ты пришёл…

Сжимаю губы в гримасе.

— Я подумал, что не оправдать твоих ожиданий было бы слишком постыдно.

— Заботливо с твоей стороны.

— Это один из моих главных талантов. Я рад, что ты оценила.

Для протокола: похоже, ей это совсем не по душе. Камилла выглядит, будто находится в одном шаге от желания напиться, и осушает напиток. Десять против нуля, что она уже закрыла файл «общение со мной» на эту неделю и теперь я заставил её спешно его открыть.

— Надеюсь, для тебя это не проблема, — продолжаю напевно.

— Что? Нет! Просто… раньше ты сказал, что пойдёшь… куда бы ты ни собирался…

В точности я подумал «куда угодно, только не на клоунаду с дружелюбными коллегами».

— Господин Гецци Брамбилла принял близко к сердцу моё присутствие здесь.

— Ага. Да. Верно, — замялась она, пойманная с поличным. Я уверен, что они говорили (плохо), обо мне. — Присоединяйся.

Камилла проходит мимо меня и проскальзывает между столами, поднимая руки, чтобы не расплескать алкоголь и еду. Она пробирается между живой изгородью и стульями, занятыми коллегами, потом передаёт коктейль Вадиму, а миску с чипсами ставит на стол.

— Ребята, давайте освободим место для Эдоардо!

Усилие казаться веселой и беззаботной настолько очевидно, что никто не ведётся. Однако мои подчинённые слушаются её, как хорошие маленькие солдаты. Они перемещаются, создавая пространство, в которое можно втиснуть ещё один стул.

В суматохе передвижений я оказываюсь рядом с ней.

Сажусь и жду, когда кто-нибудь подхватит разговор.

Все молчат.

— Ну, — я прочистил горло, — в чём смысл всего этого?

Некоторые из подчинённых обращают взоры вниз. За последние несколько дней у меня была возможность поговорить с ними наедине. Они подготовлены, но теряются в ерунде. Как сейчас.

— Никто? — Я улыбаюсь, устраиваясь на стуле. — Это не тестирование, вы можете говорить.

Камилла хватает со стола бокал с вином.

— Хорошо, я сломаю лёд. Мы обсуждали наш первый день в Videoflix.

— Ками во всех историях! — вмешивается блондинка. — Она всегда с большим вниманием относилась, чтобы все чувствовали себя комфортно. Она…

Полагаю, лучшая подруга Камиллы, только без прицепа с потомством.

Скрестив руки поверх рубашки, я наклоняю голову.

— Я не думал, что события такого типа также открыты и для отдела документации.

— Я знаю это! Абсурд, правда? — В воздухе витает странное напряжение, пока девушка бесстыдно сканирует меня. Она изучает моё лицо, губы, спускается по адамову яблоку к пуговицам, исчезающим за краем стола. Я уже собираюсь встать и дать ей полный доступ ко всему пакету, когда меня тормозит её голос. — Ты была права, Ками, ничего особенного, — шипит она под нос, но достаточно громко, чтобы я тоже мог услышать. — Похоже, на заказ от дешёвого интернет-магазина Wish, дополненный тонной таможенных пошлин.

Камилла проглатывает огромный глоток вина, которое попадает не в то горло. Она начинает кашлять, но всё же умудряется положить руку на колено подруги, чтобы остановить её.

— Эм, да, я говорила, мы также пытаемся выбрать декабрьскую дату для тимбилдинга. До этого ещё далеко, а пока мы собираем предложения…

— Типа, как «почему бы нам не выразить свои эмоции через музыку»? — спрашиваю хмурясь.

— Какая необычная идея! Я голосую за это! — тараторит подружка Камиллы. — Знаешь, Эдоардо, тот, кто предлагает — потом должен организовать… приятно видеть, что ты хочешь вложить душу и тело в эту команду.

Камилла задыхается и полностью опорожняет бокал вина.

Она заказывает ещё один, потом ещё, но даже алкоголь не может сотворить чудо. Подчинённые проверяют время, пряча под столом свои мобильные телефоны. А Камилла зря растрачивает себя в обязательном шоу. Она самоуверенно пытается обмануть нас, что мы «дружная большая семья». Результат? Гротескно, как ад.

Всё это настолько бессмысленно, что, пока она выставляет себя на посмешище, я решаю оказать присутствующим милость. В любом случае они будут благодарны мне за то, что я дал добро.

Я встаю посреди речи. Камилла замолкает и вызывающе вздёргивает подбородок.

Мы смотрим друг на друга в коллективной тишине.

Это, безусловно, улучшение.

— Было очень поучительно, но, боюсь, мне придётся попрощаться, — объявляю я всем и никому. — Увидимся в понедельник.

Быстрый обмен колкостями, и я, наконец, ухожу.

Я покидаю открытую площадку бара и, потирая веки, прохожу по пешеходной зоне, петляющей между зданиями в сторону проспекта Пасубио. Нервы начинают расслабляться после нескольких часов на передовой между клиентами, офисом и… этой штучкой. Почему, чёрт возьми, я почувствовал себя обязанным присоединиться к ним и принять участие в фарсе века? Это было жалко. И я никогда не повторю.

Больше никогда.

— Эдоардо!

Моё имя, прогремевшее в самом центре города, яростно отбрасывает меня обратно в рабочую одежду, которую я собирался ликвидировать в конце первой изнурительной недели в Италии.

Я пытаюсь стереть усталость с лица и поворачиваюсь, засунув руки в карманы брюк, сшитых на заказ в Этро́.

— Чего ты хочешь, Камилла? Я иду к машине.

Несмотря на то что холодно и осенний миланский воздух покалывает мою кожу на открытых участках шеи и запястьях, Камилла без куртки. На ней только блузка, и она даже не оставила свой бокал на столе. Встала, как была, и теперь против моей воли, на краю пешеходной зоны в нескольких шагах от меня создаёт жалкую сцену среди проходящих мимо людей. И ей плевать на косящиеся взгляды.

— В чём твоя проблема? Ты падал со стульчика в детстве? Или в младших классах попал в лобовое столкновение с уборочной машиной?

Камилла жестикулирует, и на мгновение я опасаюсь, что она прольёт Valpolicella на исторический тротуар. Должно быть, она пьяна.

Сомневаюсь, что она стала бы так со мной разговаривать, будучи трезвой.

— Не будь смешной.

— Прошла всего неделя, а я уже измотана! Так что давай, скажи мне, что сбило тебя с пути уравновешенного существования и поставило на рельсы психопатии? — С угрожающим видом она делает шаг вперёд. Потом ещё один. — Какие у тебя проблемы со мной? Ты меня даже не знаешь! Ты даже не знаешь, кто я такая. А уже решил, что я не стою малейшего человеческого внимания!

Её слова взрываются, как бомба посреди концерта.

Она пьяна.

— С очень малой погрешностью я вполне могу сделать о тебе все необходимые выводы.

— Вау! Готова поспорить, что ты умеешь анализировать людей. Давай. Просвети меня! — Камилла делает последний шаг и описывает в воздухе опасный круг рукой с бокалом. — И что же ты понял обо мне?

Этот разговор ни к чему не приведёт.

Тем не менее адреналин бурлит в моих венах и жаждет выбраться наружу. Камилла думает, что мне было легко? Она рядом со мной всего неделю, но я уже сбился со счёта, сколько раз моя нервная система давала сбой из-за неё.

Я ненавижу всё, что она отстаивает и заставляет меня вспоминать. Всё.

— Окей, хочешь играть в открытую? Давай сделаем это. Ты — среднестатистическая тридцатилетняя девушка, которая с высоты своей хорошо оплачиваемой работы играет в доброго самаритянина, респектабельного до тошноты. Ты банальна, никогда не пишешь не по правилам и отчаянно пытаешься найти какого-нибудь завалящего мужчину, с которым умрёшь от скуки, родишь двоих детей и приютишь кошку, если у тебя её ещё нет.

Возможно, я и сам немного пьян.

— О, и ты оставила меня одного разбираться с клиентом, полным высокомерия и зловонного дыхания, три дня назад в ресторане. Сама уединилась с шеф-поваром на кухне, занимаясь бог знает чем, во время делового обеда. Это непростительно.

Мгновение до ответа я слышу взволнованные шаги людей, копошащихся вокруг нас, поп-музыку, звучащую из одного из многочисленных баров на проспекте, двигатели машин, на дороге позади меня.

— Поздравляю, ты набрал ноль из десяти баллов! У тебя, случайно, нет степени по психологии? Потому что моя мать с позором лишит тебя диплома.

— Если тебя никогда не предупреждали, знай, ты очень плохо врёшь, — говорю, уставившись на неё.

— Мне не нужно лгать. Или играть грязно. Для этого вселенная создала тебя!

Это самая разумная вещь, которую Камилла сказала за всё время нашего знакомства. Я рассматриваю её лицо. Распущенные непослушные волосы, щёки раскраснелись от алкоголя и свежего воздуха, пощипывающего кожу. Её каштанового цвета глаза обжигают и зажигают огонь в моих.