Офисная война

ГЛАВА 23

Камилла

За огромным, во всю стену окном кабинета так темно, что кажется, наступила ночь.

Однако часы на экране компьютера показывают только одну минуту шестого.

Пятница перед Рождеством — это буйство иллюминации, натянутой над улицами Милана, гудки автомобилей и закутанные в тёплые куртки прохожие. Они спешат по тротуарам к Порта Гарибальди, с полными пакетами подарков, купленными в последнюю минуту. Сегодня последний рабочий день перед новогодними каникулами.

То есть, исключая из уравнения вечеринку Videoflix, которую отдел кадров организовал сегодня вечером в штаб-квартире, я закончила свой рабочий год ровно минуту назад.

Это имеет одно и только одно значение.

Перемирие.

С завтрашнего дня меня ждут десять замечательных дней, которые я проведу в пижаме в тишине квартиры за просмотром сериалов и читая накопившиеся романы. Буду принимать долгие расслабляющие ванны с ароматическими пенами, извлечёнными из глубины шкафчика. Единственных запланированных социальных перерывов — два. Обед у моих родителей и встреча Нового года с Гретой, Беатриче и их семьями.

Десять прекрасных дней, без непрекращающихся войн, без стратегий Эдоардо, которым необходимо противостоять, без доминирующего опрометчивого влечения.

Возможно, я даже смогу проспать подряд десять часов. Рай.

Выстраивая такой сценарий, я выключаю компьютер и совершаю ошибку — бросаю взгляд на человека, с которым делю кабинет.

Через стол, за разноцветной башенкой из папок, в светло-голубой рубашке и с рукой, зарытой в волосы, Эдоардо сосредоточен на рыночном отчёте. Он не отвлекается даже тогда, когда я встаю со стула, надеваю сумку на плечо и поправляю перекинутую через руку парку.

С тех пор как два дня назад я побывала с новорождённым в квартире Эдоардо, он стал более надменным и аристократичным, чем обычно.

Пока везла Але к его маме, я подумала, что часы, проведённые в квартире Эдоардо были призывом к «прекращению огня». И очевидно, при свете дня мы оба пожалели, что зашли так далеко.

Мне хотелось отругать себя за то, что почувствовала, как сжалось сердце на пороге его дома, но, когда увидела, как Эдоардо заботится об Але в своей порно-ванной (он был таким настоящим и человечным…), что мне стало невыносимо. На мгновение мой компас сошёл с ума. Полностью. На миг я совершенно забыла перед кем стою.

Я сосредотачиваюсь на очаровательном беспорядке в кабинете, и воспоминания постепенно исчезают. Остаётся только сегодняшний день, ехидные подколы, тошнотворное напряжение, царящее с тех пор, как здесь появился он.

В моём списке предрождественских выходных остались только два пункта, которые нужно вычеркнуть: «купить подарки для Джои и Але» и «раздать улыбки и поздравления на корпоративной вечеринке, показывая ДГБ, насколько я готова к сотрудничеству, как он и ожидает от меня». И тогда я смогу вздохнуть с облегчением, снять маску и на время забыть обо всём этом.

Выхожу из кабинета и бодрым шагом направляюсь к лифтам.

Офис Videoflix суматошно готовится к вечеринке. В дополнение к ёлке у входа и гирляндам в коридорах, отдел кадров решил превратить все места общего пользования в зимнюю страну чудес. Повсюду белые портьеры, замысловатые гирлянды и блестящие искусственные снежинки, в сопровождении репертуара из классических рождественских мелодий.

Я приветствую пару коллег из администрации застрявших в сугробе синтетического снега, и спускаюсь в лифте на первый этаж.

У меня в запасе около двух часов, чтобы найти два подарка и вернуться, но при таких пробках передвижение на машине немыслимо. Я счастлива, что припарковала свои каблуки в офисе, и радуясь сапогам из искусственного меха, поднимаю лацканы парки, заматываю получше шарф и бегу по тротуару к ближайшему магазину игрушек.

Я выбираю сенсорную книгу для Алессандро и прошу упаковать её, а затем тащусь на окраину Парко Семпионе, в любимый спортивный магазин моей сестры. И менее чем за три четверти часа, первый пункт из моего списка выполнен.

На тротуаре холодный воздух щиплет нос и щёки. Я могла бы вернуться в тепло Videoflix, но у меня нет настроения, чтобы натягивать на себя добрый и заботливый вид, который собираюсь носить на вечеринке в качестве главного аксессуара.

Я прячу руки в карманы и решаю пройтись по украшенным улочкам, граничащим с Парко Семпионе. Немного задумавшись и по старой привычке, через несколько минут я оказываюсь перед историческим зданием, в котором находится маркетинговая фирма, где работает мой бывший.

Я задираю подбородок в сторону внушительной инкрустированной деревянной двери, преграждающей мне вход, когда позади раздаётся голос.

— Ками-ками?

Застуканная на месте, я разворачиваюсь, размахивая пакетами.

«Твою мать!»

— Паоло, привет!

— Привет, — приветствует он с каким-то отчуждённым радушием.

Я смотрю на тёмно-русые и слегка поредевшие волосы, вытянутое лицо, очень голубые глаза и обычную неряшливую бороду, которую Паоло не удосужился подстричь, и это кажется мне ожившим воспоминанием. Если бы не несколько более выраженных морщин вокруг глаз и усы, которые прямиком отсылают на съёмочную площадку фильма «Бесславные ублюдки». И коробка с диковинным бытовым прибором, которую он держит в руках, с наклеенным на неё красным бантом.

— Ты не возражаешь… — С оттенком смущения Паоло кивком указывает на дверь своего офиса. — Оставлю это на ресепшене. Тяжёлый.

— Да. Конечно.

— Входи. — Он толкает дверь плечом. — На улице холодно, да?

— Да.

Пока бывший исчезает в каморке за стойкой администратора, я пользуюсь возможностью изучить обстановку. Вестибюль идентичен тому, что я видела здесь в последний раз, почти год назад. Как будто время замерло. Стойка администратора, красные кожаные кресла в зоне ожидания, абстрактные картины на стенах. Даже запах освежителя воздуха тот же.

Всё как раньше.

По привычке подхожу к стеллажу, чтобы поискать его почтовый ящик. И нахожу тот переполненным, потому что Паоло всегда забывает заглянуть в него, несмотря на напоминания. Но на этот раз на табличке указано не только имя, там есть и должность — «Менеджер по маркетингу». Я перечитываю четыре раза. Он сделал это. Паоло избавился от репутации новенького, которая сдерживала его годами.

— Итак, ты… — Паоло подходит, сутулясь, но я перебиваю его.

— Поздравляю! Вау, ты мог бы мне сказать!

Он хмурится, отступая.

— Правда?

— Конечно! Почему нет?

Паоло неуверенно чешет нос.

— Ну, знаешь, я думал, это не обсуждается… То есть, не то чтобы при расставании мы определились с допустимыми темами. Но я решил, что так.

А это причиняет мне боль.

— Паоло, я буду счастлива, если у тебя всё хорошо!

— Ах, да? Я имею в виду… Спасибо. Это очень неожиданно. Честно говоря, я не ожидал этого так скоро.

— Это отличная новость, — успокаиваю я. — Твои родители будут счастливы.

— Родители? Да… да, да. Очень даже. Просто я… ну, это немного сложно, но да, я… счастлив.

Не понимаю, что вызывает у него нерешительность. Я думала, получив должность, к которой Паоло стремился в течение многих лет, он будет доволен и горд собой.

Возможно, на него оказывает странный эффект наша новая встреча, после всех этих лет, когда мы делились каждой мелочью, а затем несколько месяцев лишь обменивались незначительными словами в чате.

— Я рада за тебя, — настаиваю я.

— Беатриче рассказала тебе?

Я улыбаюсь, не понимая.

— О чём ты?

— Ну, всё. Это она в конце концов рассказала тебе?

Я собираюсь спросить его, о чём, чёрт возьми, он говорит, но почему-то слова приклеиваются к кончику языка. Быть с Эдоардо вредно. Я вижу заговоры повсюду. И в этом разговоре слишком много натянутых улыбок.

— Да. Да, конечно! Это Беа. Она сказала мне. Всё!

— Э-э. Слава богу. — Вздыхает с облегчением Паоло, откидывая назад светлые волосы. — Я сказал Лукреции, что она напрасно беспокоится. Беатриче — это семья как для неё, так и для тебя.

Лукреция? Беатриче?

Я стою, как парализованная, уставившись на него и потерявшись в этом вытянутом небритом лице, подобно разряду молнии посреди пустыни.

— Я знал, — она найдёт способ заставить тебя хорошо принять новости. В конце концов, мы не сделали ничего плохого, хотя и встретились в…

— На дне рождения Беа, за месяц до того, как мы с тобой расстались, — пробормотала вполголоса я. — В доме Беа. Посреди зимы беременная Беа устроила вечеринку с гавайской темой — пляжная музыка в гостиной, зонтики в бокалах, и ты порезался. А Лукреция… двоюродная сестра Беа, медсестра Лукреция отвела тебя в ванную и перевязала палец.

— Вот именно, я говорил, что хотя и познакомился с ней там, мы начали встречаться через несколько месяцев после того, как с тобой расстались. Только ты была ещё в плохой форме, и мне казалось некрасиво щеголять этим перед тобой.

Обрезанные фотографии профиля.

Беа и Грета так старались открыть мне глаза на него.

И о том, как всё было между нами.

— И я имею в виду, ничего, теперь мы должны подготовиться, потому что, знаешь, я переехал к ней, но ещё много чего не хватает. Не говоря уже о расходах. Пеленальный столик, детская, коляска, различные аксессуары… Я даже не представлял, что рождение ребёнка стоит так дорого. Бред!

Мир за моими веками продолжает оставаться нетронутым, но разум даёт сбой.

Он застревает на этих абсурдных словах. Жестоких.

Я приказываю уголкам рта подняться.

— Да. Боже, да, очень верно, ты прав. Прости, не помню, Лукреция на каком сроке?

— М-м-м. — Паоло задумывается. Ему необходимо подумать об этом! — Думаю, около четырёх месяцев.

— Замечательно.

— Да? Короче, да… и ещё вопрос свадьбы. Лукри всё организует, слава богу, ещё и потому, что времени мало.

— Беатриче упомянула, — сочувственно киваю я, — когда свадьба?

— В конце января. Так что она ещё влезет в платье.

— Хорошо. Отлично. Чудесно!

Мой бывший внезапно забеспокоился.

— Ками-ками, ты уверена, что не против поговорить об этом?

Может, ты мог бы поинтересоваться прежде, чем говорить об этом, идиот!

— Нет! Только извини, мне пора идти. Уже поздно, а у меня рождественская вечеринка в компании. Но с Рождеством! Тебя и супругу! И удачи… во всём!

В ответ Паоло бормочет что-то невразумительное и прощается, а я в следующий момент снова оказываюсь на тротуаре, одна, в холоде миланского сочельника.

Мозг: обнулен.

«Чтобы получить осмысленную мысль, дождитесь перезагрузки».

Я мчусь в своих синтетических сапогах среди прохожих, толпящихся на тротуарах. Разноцветные огоньки и рождественские гимны льются из дверей магазинов, когда из них выходят покупатели. Я ни о чём не думаю.

Ноль.

Ноги сами ведут меня к центру Порта Гарибальди, а затем к офису Videoflix. В вестибюле на первом этаже рождественский хаос взбудоражено перекликается между людьми в шапках Санты, обменивающимися поздравлениями, альбомами Майкла Бубле, звучащими из звуковой системы, и ароматом тёплого панеттоне, который ошеломляет любого, кто проходит мимо кафетерия.