The Мечты. Минор для мажора

- Какие?

- Имиджевые, Богдан. В первую очередь – имиджевые. Потом все остальное. Ну представь себе, нам не придется статьи заказывать, чтобы деятельность благотворительного фонда освещать, а напрямую через свой канал кампанию сможем проводить. Сменим всю дирекцию, креативную команду. Сделаем из «Солнечного» конфетку. А там, глядишь, если надумаешь выше идти – то у тебя уже не абы какое информационное поле будет.

- Только не надейся, что я стану воплощать твои несбывшиеся мечты, - усмехнулся сын, - это я про «идти выше». А про канал я подумаю.

И он подумал. Выдал задание аналитическому отделу. Изучил составленный отчет. Выкупил доли, став единоличным владельцем телеканала. И подарил «Солнечный-1» отцу на юбилей.

Если Богдан и имел какое-то представление о том, как радуются дети, наблюдая сначала за Таней при условии их небольшой разницы, да и порядком позабылось к их нынешнему возрасту, а теперь и за Лизой, открывшей ему всю палитру детских эмоций, то вряд ли это все шло хоть в какое-то сравнение с лоснящейся довольством мордой его отца. Ему казалось, тот и вскачь на радостях пойдет, потому что простого хлопанья в ладоши явно маловато. Но Роман Романович сдержался. Воспитание и налет цивилизованности победили. А уже потом, под неизвестно какую по счету рюмку коньяка на собственном пятидесятипятилетии он, приобняв сына за плечи, наконец признался:

- Я ж пятнадцать лет назад, когда они только начинали, заартачился, спонсировать их не стал, а ведь предлагали... Потом пожалел, да было уже не влезть. И Пачос полноправно там заправлял, мне места не осталось. Так эта скотина злопамятная еще и всякие утки клепала про меня... ну как утки... случалось, конечно... иногда.

В общем, незакрытые гештальты имелись у всех, включая Романа Моджеевского. А может быть, не гештальты, а несбывшиеся мечты.

Само собой, новое приобретение добавило Богдану хлопот. Требовались люди, идеи, бизнес-схема. И голова для этой новой, неизвестной пока Моджеевскому, рыбы. Приходилось действовать по нескольким направлениям одновременно. Составляя матрицы действий и размышляя о бренде, в качестве чтива на ночь он штудировал отобранные для него резюме. И кто знает, сколько еще длились бы его мытарства, если бы однажды порог кабинета Богдана не переступил старый знакомый – друг детства.

Димка Ярославцев. Вернее, теперь уже Дмитрий Эдуардович Ярославцев, хотя им обоим было всего-то по двадцать семь, но за плечами – нехилый послужной. Впрочем, про послужной Богдану еще только предстояло узнать. В тот осенний погожий день к нему пришел приятель его школьных лет, одноклассник и вообще хороший парень, с которым они вместе играли в футбол, рубились в компьютерные игры, ездили пару раз на каникулы на лыжах кататься и почти соревновались, кто круче напишет тесты или сдаст экзамен, причем по любому предмету, хотя в точных науках Богдан был сильнее, но зато Димон беспроигрышно вел в том, что касалось всякой истории и литературы. А языки им обоим хорошо давались.

И вот сейчас просто так, на пороге. После краткого объявления секретаршей:

- Богдан Романович, там Дмитрий Ярославцев... без записи, но просится. Ну который на Центральном «Политические вертикали» ведет.

- Ярославцев? – удивленно переспросил Богдан и уже через минуту поднимался из кресла навстречу другу детства, протягивая руку. – Ты как здесь?

Дима охотно и горячо ответил на этот жест энергичным рукопожатием и широкой улыбкой, значившей буквально: «сколько лет, сколько зим!». Похлопал Моджеевского по плечу, а потом демонстративно осмотрелся. В нем теперь фирменным было все. От прически, парфюма и одежды до тех самых зубов, которые он демонстрировал Богдану, приветственно скалясь. Даже вихор надо лбом, от которого сходили с ума девчонки в их школе, куда-то подевался как несоответствующий образу успешного телевизионщика. И почти ничего не выдавало в нем единственного внука исторички, впихнутого в их класс исключительно заслугами его бабушки. Просто так в гимназию, которую они оба закончили, простые смертные не попадали. И уж тем более, ничего не выдавало в нем потерянного и взъерошенного сироту, лишившегося обоих родителей в пятилетнем возрасте, которым он был по факту, когда они познакомились и стали приятелями.

Нет, сейчас в нем на первый взгляд – с лихвой было лоска, манер и умения себя подать.

- Да по случаю, Богдан Романович, по случаю! – легко отмахнулся Ярославцев и раскинул руки в стороны: - Вот это ты устроился, конечно. Красота!

- Я слышал, ты тоже не прозябаешь, - хохотнул Моджеевский и попросил принести им кофе. – Давай рассказывай, с чем пожаловал.

- Не прозябаю, но у нас на Центральном таких офисов нет, - заявил Ярославцев, устраиваясь в кресле напротив Богдана. Голова его повернулась в сторону окна, и он присвистнул: - И видов таких тоже нет. По-боХатому, по-боХатому. В общем, я сюда к бабке приехал, давно просила. Но раз уж выбрался, решил тебя повидать. А то уже стыдно. Ты еще когда вернулся, и все не до того.

Последняя их встреча случилась и правда давно. Лет семь назад, когда Ярославцев приехал в Лондон на какую-то двухнедельную стажировку. И написал Моджеевскому, что неплохо бы пропустить где-нибудь по рюмашке. Школьные связи прочностью не отличаются, но они с Димкой и правда были когда-то закадычными приятелями, потому причины отказаться Богдан не нашел. На том и все. Потом они постепенно исчезли с горизонта друг друга.

- Зато офис «Центрального» в столице, - легко бросил в ответ Богдан. – Я помню, как ты мечтал свалить из нашей дыры.

- То когда было, - протянул Ярославцев. А в школе сокращали до короткого и ясного Яр, он даже говорил, что станет известным – возьмет себе псевдоним. Звучно. Видать, не сложилось с псевдонимом, хотя с остальным, вроде бы, неплохо. Не иначе поэтому сейчас Димон мог позволить себе вальяжно, но от этого не менее элегантно развалиться на стуле, закинув ногу на ногу, в ожидании кофе и проговорить: – Хрен редьки не слаще. Ты сам-то из столицы покруче нашей домой, в конце концов, приехал. Нервно это все. Сейчас на канале такие проблемы и перестановки – мама не горюй. Мою «Вертикаль...» хотят переформатировать, суки. До сих пор контракт на новый сезон не подписали. Мы с семьей собирались в отпуск куда-нибудь на острова вырваться, а пришлось самому к бабе Наде, потому что в любой момент могу сорваться обратно. Впрочем, ты, я слышал, тоже недавно приобретение себе на голову нашел? Должен примерно представлять наши проблемы...

Что-что, а трепаться Димон всегда умел. Вдохновенно и от души. Но и дураком не был. Моджеевский руку бы дал на отсечение, что этот взрыв из прошлого в его кабинете неслучаен.

- Да уж, - медленно проговорил Богдан, пока секретарша ставила перед ними кофе, - с некоторых пор представляю.

- Тоже головняк? – приподнял бровь Ярославцев.

- Начинать с нуля всегда сложно. Не знаю, за что схватиться, если честно.

- Там совсем все развалилось или есть еще с чем работать? Прости, я просто знаю, «Солнечный-1» нынче без верхушки фактически.

- Там и в среднем звене сплошные дыры, - кивнул Богдан.

- Так и нафига связался? Телевидение – это вообще убыточная отрасль. А уж региональное...

- Я не собираюсь замахиваться на производство собственного продукта, поэтому удержаться на плаву вполне возможно, - Моджеевский отпил кофе и усмехнулся: - И даже интересно.

- Сделаешь ставку на иностранные франшизы развлекательного сегмента?

- Так далеко я пока не копал. А что бы ты сделал?

- Зависит от тех финансовых вливаний, которые новые владельцы готовы осуществить, Богдан. Если средства позволяют, то я бы занял нишу именно в развлекательной части. Надо перешерстить варианты, конечно. Но самое главное лицо... какие-то фишки, которые сделают «Солнечный» не просто обычным региональным фуфлом, какого много, а отберут местную аудиторию у центральных, с вещанием на всю страну. В общем, интересная задача, на самом деле, когда есть возможность воротить с нуля.

- То есть политическую аналитику пустить лесом? – рассмеялся Моджеевский.

- Региональный канал и политиканство? Шутить изволите? – в тон ему хохотнул Димон. – Во-первых, кто из топовых чуваков к вам в студию придет? А во-вторых, кто это будет смотреть на региональном канале? Вы же сразу по миру пойдете. Нет уж, начинать надо с другого, а потом уже, если получится, то дозированно... и то подумать, надо ли при условии, что канал по-прежнему региональный. Вот если его в вещание по стране вывести...

- Ярославцев в своем репертуаре, - Богдан допил кофе и немного помолчал, обдумывая промелькнувшую мысль.

- При должных амбициях плох тот солдат, который не мечтает стать генералом... если, конечно, это не Моджеевский, которому ничего доказывать не надо, - добавил ему информации к размышлению Димон.

- А если это Ярославцев? – подхватил эстафету Богдан.

- А Ярославцев если не найдет, в какую дверь войти, чтобы своего добиться, стену лбом расшибет, - парировал тот.

- Стену «Центрального»?

- Там уже целых стен нету, - Димон откинул челку и ткнул пальцем: - Видишь тут кучу шишек?

- Ладно, ладно. Я понял, - снова рассмеялся Богдан. – Видимо, своим стенобитным лбом ты их и испугал, что они тянут с контрактом. Так?

- Ну практически, - фыркнул Ярославцев. – Там генеральный ревнивец редкостный. Решил, что я к жене его клеюсь. А мне нахрена, если у меня уже одна дома сидит?

- Давно сидит?

Ярославцев на мгновение завис, внимательно глядя на Богдана, и будто бы не знал, что ответить. Потом взгляд его разъяснился, и по лицу медленно расползлась улыбка. И так же медленно, растягивая слова, он проговорил:

- Да уж четыре года. У нас мальчишке два с половиной почти.

- О как! – присвистнул Моджеевский. – Ну, молодец! Так ты к Надежде Михайловне надолго?

- Не знаю, как получится. Сам понимаешь, я человек подневольный, семейный. Жена в столице осталась с малым... Андреем, кстати, назвали. Отакой бутуз!

- Ну вот пока жена в столице… Сегодня у меня встреча, отменить не смогу. А завтра давай поужинаем. Что скажешь?

- Да я же всегда только «за», ты ж знаешь, - искренно обрадовался Ярославцев. – Ты-то сам как? Отпускают? Или некому не пускать?

- Отпускают.

Дмитрий Ярославцев, и правда, мог стать решением многих проблем, мешавшихся на пути Богдана в связи с покупкой телеканала. Но Богдан не был бы Моджеевским, если бы принимал решения скоропалительно и безосновательно. После ухода Димы он дал задание своим эйчарам собрать на Ярославцева досье, отведя им на это сутки. А просмотрев представленные ему документы, сделал Диме предложение, от которого тот не стал отказываться.

Он не мог от него отказаться, поскольку это дало отличный шанс громко хлопнуть дверью перед носом руководства Центрального, не дожидаясь грядущего «изгнания» – предложение Моджеевского было более чем щедрым в его текущих условиях.

Еще через месяц, в октябре, Ярославцев перевез свое немногочисленное семейство, состоявшее из жены и сына, к морю, чем несказанно обрадовал бабу Надю. После чего вступил в должность и был громко представлен на вечеринке, посвященной его персоне. Супруга Ярославцева к карьерным изменениям Димы отнеслась стоически. И несмотря на то, что вовсе не горела желанием возвращаться в Солнечногорск, в котором родилась и выросла, все же вынуждена была поддержать мужа.