The Мечты. Минор для мажора

... лучшая награда за его выходку

***

Продолжала изображать идиллию в отношениях и Алина.

После катания развеселившаяся, раскрасневшаяся, очень от этого красивая, она смотрела на Богдана влюбленными глазами, не упуская случая прикоснуться к нему, едва он оказывался на доступном расстоянии. Наверстывала то, что он недодал ей за ужином и после. Латала жуткую дырку в стройной картинке их вечера. И то ли не понимала, то ли не хотела понимать, что дырка – это те самые отношения, которых нет.

Вот и сейчас, притушив верхнее освещение в комнате и оставив только настенное бра, она включила негромкую музыку, налила вина и, слегка пританцовывая, направилась к Моджеевскому.

- С наступившим днем рождения! – промурлыкала Алина, протянув ему один из бокалов.

- Спасибо, - без каких-либо эмоций отозвался Богдан, подбил под головой подушку и, не внимая намекам Акаевой, уставился в телефон.

- Подарки получать готов? – не обращая внимания на его равнодушие, спросила она.

- Предпочитаю сюрпризы, - он на мгновение поднял на нее глаза и снова вернулся к экрану.

- У меня как раз прекрасный сюрприз!

Алина торжественно поставила вино на тумбочку с его стороны и присела на кровать, быстро пробежав пальцами по его торсу по направлению к резинке брюк. А после наклонилась и прошлась языком по его животу.

Он остановил ее, приподняв за подбородок ее лицо, и отбросив в сторону телефон, проговорил:

- Прибереги энергию на завтра.

- Меня и на завтра хватит. Я соскучилась.

- А я устал.

- А мы и уставших взбодрим, и мертвых поднимем, - все ещё продолжала улыбаться Алина и теперь пальчиками водила по внутренней стороне его бедра, подбираясь к паху.

- Алин, уймись и ложись спать, - бесстрастно велел Богдан. – Я не хочу.

Наверное, только после этого до нее наконец дошло. Некоторое время она смотрела на него, оценивая сказанное. В конце концов, от секса он отказывался первый раз, хоть они и редко виделись теперь. А кроме этого, у нее больше ничего не было.

Она резко отстранилась и спросила чуть охрипшим голосом:

- Зачем ты меня взял с собой?

- Ты с начала зимы так настойчиво рассказывала, как сильно любишь лыжи, что тебя невозможно было не услышать.

- А что я могу любить ещё и тебя – не думал?

- Ты меня любишь? – с некоторым удивлением проговорил Моджеевский.

Она снова замолчала, не решаясь ничего произносить. Практически что угодно означало конец. А потом мысленно плюнула и признала:

- Могла бы. Действительно могла бы.

- Наслаждайся уик-эндом, Алин, - мягко сказал Богдан. – Спокойной ночи.

В ответ на эту мягкость Алина чуть подалась вперед, а потом отстранилась окончательно. Встала с кровати, взяла свой бокал. Большими глотками осушила его. И ушла с ним в ванную – полоскать. Когда вернулась, в комнате уже было темно, и Богдан не видел ее лица – уставшего и несчастного, но тем было лучше. Когда она забралась под одеяло, то прижаться к его боку так и не решилась, хотя ей очень хотелось. И спросила в ночную темноту:

- Ты в кого-то влюбился, да?

- Я в тебя не влюблен.

Алина ничего не ответила. Чувствовала себя совершенно раздавленной. Но отвечать на правду можно правдой, а крыть ей уже нечем. И слез не было. При свете дня этот разговор, возможно, покажется сном, главное только поскорее заснуть. И не думать, что рядом лежит мужчина, слишком далекий от их общей постели.

Слишком далекий от всего.

Впечатывавший в себя каждое мгновение этой ночи.

... видеть Юлькино лицо, довольное, счастливое и от этого вдвойне красивое, – лучшая награда за его выходку, когда он свернул с трассы, чтобы в пять минут оказаться рядом с горкой для тюбинга. Не думал, что она его увидит, надеялся лишь подсмотреть, какое нашла себе развлечение. И вот... вдруг... она перед ним. Лицом к лицу. Раскрасневшаяся, со сверкающим взглядом. Ее радостный смех все еще звучал у него в ушах.

И это было намного реальнее самых несбыточных снов.