The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

— Ну, тогда поступайте, как считаете нужным, — поджала она губы.

Бобсон кивнул и подошёл к чуланчику у лестницы. Сердце её сжалось — там лежал рюкзак Майкла с “игрушками”. Бобсон заглянул в чулан и равнодушно закрыл дверь. Точно! Габи же упоминала, что они с Анной почти сразу оттащили рюкзак к нему домой! Вот так по собственной забывчивости и до приступа недалеко… Тем временем авроры прошли на кухню, ища её отца в кухонных шкафчиках, духовке и даже морозилке холодильника.

— Это что, теперь разрешено пользоваться маггловскими устройствами? — кипятился Добсон. — В старые времена за такое бы…

— Ты ещё вспомни старого доброго Сам-знаешь-кого, — хмыкнул Бобсон.

Они осмотрели спальню на втором этаже и опять ничего не нашли.

— Сюда нельзя! — воскликнула она, забегая вверх по лестнице и перегораживая её, когда авроры двинулись на третий этаж.

Она вдруг сообразила, что если авроры найдут у неё в доме бездыханного Майкла, то ничего хорошего это не сулит. И как теперь выкручиваться? Это же нужно быть настолько непредусмотрительной! Только осознание того, что через два дня ей снова нужно на студию, поскольку теперь начнутся съёмки в помещении, помешало ей немедленно начать выдирать волосы у себя из макушки… Не парик же потом носить!

— Почему нельзя? — изумился Бобсон, направляя на неё палочку.

— Здесь… Здесь больной, — нашлась она. — Его нельзя беспокоить!

— Разберёмся, — спокойно сказал Бобсон. — В сторону!

Едва не плача от досады, она посторонилась, пропуская авроров. Из спальни раздался долгий стон, и Добсон, оставшийся внизу, подозрительно поднял палочку, только что в неё не тыкая. Бобсон добрался до двери, приоткрыл её и сразу же захлопнул, разворачиваясь и загораживая.

— Да уж, — сказал он, наливаясь кровью. — Это точно не её отец!

Раздался ещё стон — громкий и протяжный. Добсон пронёсся мимо, оттолкнул Бобсона и тоже заглянул, но в отличие от коллеги не спешил отворачиваться. Когда он закрыл дверь, его лицо светилось радостным возбуждением.

— Ничего такая крошка, — подмигнул он ему. — Я бы тоже не отказался с ней немного “поболеть”!

— Ты ещё от прошлой “крошки” не все болезни вылечил, — с издёвкой отозвался Бобсон. — Уймись уже, а то у тебя вся зарплата на зелья уходит!

Габи! Точно, там же оставалась Габи, а она про неё-то и забыла! Что эта гадкая девчонка опять учудила? Она поднялась наверх, подождала, пока авроры посторонятся, тоже заглянула и сразу открыла рот от удивления и возмущения. Нахалка в одном лишь кружевном лифчике — причём, её лифчике, поскольку своих у неё, похоже, не было из принципиальных соображений — сидела на Майкле, который обеими руками сжимал её грудки, и томно крутила задом, занимаясь… Это он, что, уже очнулся?! То есть, он едва очнулся и уже вовсю кувыркается с этой козой?!! Да ещё и в её постели?!! Они явно занимались любовью. Точнее она сказать не могла, поскольку бёдра маленькой чертовки были обёрнуты простынёй, полностью скрывая таинство интимного процесса, но сомнений быть не могло. Лицо Габи было искажено гримасой удовольствия, она приоткрывала рот и постанывала, сжимая в ладонях тискающие её руки Майкла. Она почувствовала, что краснеет, причём буквально от кончика носа до пяток.

— Дорогая, тебе не нужна помощь? — спросила она как можно более спокойным тоном.

— Да, да, приходи скорее, — страстно простонала Габриэль. — Только тебя и ждём!

— Я постараюсь, — пообещала она и захлопнула дверь, оборачиваясь к непрошеным гостям.

— Я прошу меня извинить, — сказала она. — Но меня ждут.

— Может, пока подождут? — сказал раскрасневшийся Добсон, делая к ней шаг.

— В каком смысле? — не поняла она.

— Может, я смогу чем-нибудь помочь, — предложил Добсон, потянувшись к её руке.

— Это что? — удивлённо спросила она, убирая руку подальше и глядя на Бобсона.

— Это пять нарядов вне очереди, — мрачно сказал тот, мигом потеряв всё своё добродушие, развернул напарника к себе спиной и дал ему пинка, от которого тот скатился с лестницы. — Я прошу прощения за эту дурацкую выходку. Вот это точно аврорам запрещено!

— Ничего, ничего, — ошарашенно сказала она, глядя, как Бобсон, бормоча себе под нос ругательства, слетает с лестницы, явно намереваясь наподдать ещё. — Заходите ещё…

Она проводила авроров, захлопнула дверь и через четыре ступеньки понеслась вверх по лестнице, чтобы устроить взбучку этой маленькой дряни. А Майкл-то каков пройдоха! Мерзавец, негодяй, ничтожество! Открыв дверь спальни, она замерла, как вкопанная. Габи лежала, свернувшись калачиком рядом с Майклом, и грустно улыбалась, перебирала ему волосы.

— Так он… — не поняла Элизабет и нерешительно подняла руку, на него указывая.

— Нет, — помотала головой Габи.

— А ты не… — снова спросила Элизабет.

— О, нет, не волнуйся, — ответила Габи. — Даже и не подумала.

— Ф-фух! — облегчённо выдохнула Элизабет, сползая по стене.

Несколько минут они молчали — она смотрела в окно, а Габи, положив голову Майклу на грудь, разглядывала Элизабет.

— Да, — наконец не выдержала она, — крепко же ты влипла, подруга!

— Почему ты… — вскинулась Элизабет, а потом обречённо махнула рукой, прикладывая тыльную сторону к губам.

Из глаз почему-то потекли слёзы. Габи, которая, как оказалось, не снимала всё-таки трусов — к её великой радости и облегчению — когда имитировала близость с по-прежнему находящимся в коме Майклом, вскочила, накинула футболку и уселась на пол рядом с ней, протягивая её же носовой платок.

— Спасибо, — сказала Элизабет, принимая платок и утирая влагу. Она пару раз втянула носом воздух и уже холодно посмотрела на Габриэль: — Ты только не подумай, что мы с тобой подруги.

— Почему? — удивилась та. — У нас с тобой полное совпадение интересов, — она кивнула в сторону кровати, — и нам с тобой всегда есть, кому помыть косточки…

— Мы не подруги, — упрямо заявила Элизабет. — И я не собираюсь его ни с кем делить. И уж точно не с тобой.

— Это лишь твои мечты, — с улыбкой возразила Габи. — На самом деле, он поступит, как захочет и уж точно не спросит ни тебя, ни меня.

— Наверняка не спросит, — покачала головой Элизабет и с усмешкой на неё посмотрела: — А тебе-то какая корысть быть моей подругой?

— Во-первых, я вообще предпочитаю со всеми дружить, — с энтузиазмом заявила Габриэль. — А во-вторых…

— А во-вторых? — сузив глаза, переспросила Элизабет.

— Я красивая? — вдруг спросила та.

— Конечно, — удивлённо ответила Элизабет. — Как по мне, так даже чересчур!

— Спасибо, — смущённо потупилась Габи. — Но вообще-то я про тебя то же самое подумала, когда увидела.

— Ну, это ожидаемо, — пожала плечами Элизабет, тоже смутившись от неожиданного признания. — У Майкла отличный вкус.

— Именно! — с горящими глазами подхватила Габи. — И мы с тобой не одни такие!

— Ну, положим, — согласилась Элизабет. — Но я-то тебе зачем?

— На мой критический взгляд… — Габи оглядела её, изображая “критический взгляд”. — На мой критический взгляд, у тебя вполне неплохие шансы победить конкуренток. У тебя твёрдый характер, ты умна и терпелива. А главное — ты настойчива и не сдашься, не махнёшь рукой…

— А ты? — спросила Элизабет. — Ты махнёшь рукой?

— А я не могу, — нахмурилась Габи.

— Не понимаю, — призналась она.

— Потом как-нибудь объясню… — беспечно отозвалась Габриэль. — В общем, кроме тебя я других конкуренток себе не вижу…

— А как же… — начала она, желая спросить про “Л”, но вовремя прикусила язык.

Чёрт, про “Л” же он мог Габи и не рассказывать! Она чуть было не сболтнула его тайну… подруге. Вот это бы был номер!

— Что — как же? — переспросила Габи.

— А потом? — улыбнулась Элизабет, сделав вид, что не заметила своей оговорки и её вопроса. — Вот, остались мы с тобой вдвоём…

— Та, что наденет колечко, немного поделится с той, что проиграет в честной борьбе, — предложила Габи.

— Ключевое слово здесь — в честной? — догадалась она. — А мне-то это зачем? Майкл и так пообещал на мне жениться через год, если я не выйду замуж…

— Так уж и пообещал! — не поверила Габи, чуть не задохнувшись от возмущения.

— Ну, может и не совсем через год… — призналась она. — Но до двадцати пяти — точно.

— Ключевое слово — может, — усмехнулась Габриэль, моментально успокаиваясь. — Если применять нечестные методы, то меня он поведёт под венец сразу, как очнётся. На самом деле, если уж совсем хорошо постараться, то ему и в сознание приходить не нужно…

— Да что ты говоришь? — презрительно спросила Элизабет. — Амортенция?

— О, нет, никакой Амортенции, — кокетливо улыбнулась Габи. — Просто немножко женского шарма…

— Да ну? — саркастически усмехнулась Элизабет. — И почему же ты этим самым шармом до сих пор не воспользовалась?

— А почему ты не воспользовалась Амортенцией? — почти сразу ответила Габриэль.

Словно была готова к этому вопросу. Элизабет была полностью согласна — любимый нужен выстраданный и завоёванный, а не приползший, пуская слюни.

— Если я на это соглашусь, значит, я сдамся, — вздохнула она. — Значит, я признаю, что он никогда не будет мне принадлежать.

— Майкл не может принадлежать кому-то, — хихикнула Габи. — Майкл — это достояние всей женской половины человечества. А ты не думала, что он, может, вообще никогда не угомонится. Так и будет до глубокой старости молоденьких девиц соблазнять. Что ты смеёшься?

— Думала, — согласилась Элизабет. — Я представила, как он такой уже старенький, но ещё бодренький лезет по крыше, целясь в окно какой-то молодке, и при этом вспоминает, как в былые времена он был уважаемым всеми народным героем, и стоило ему лишь свистнуть, как в постель сразу десяток девушек набивался. А вот теперь всех этих девушек что-то и не видно — по домам сидят… Тут он на секунду теряет равновесие, обнаруживает, что дал течь, и ему уже не до молодки — он скорее бежит в туалет.

— Ой, злая ты всё же! — снова хихикнула Габи. — Пошли идею Робби Вильямсу — глядишь, песню напишет и гонораром поделится! Ну так что — уговор? Подруги?

— Мне нужно подумать, — серьёзно кивнула Элизабет. — Это же на всю жизнь… Совместное пользование… И всё-таки я не понимаю…

— Чего? — спросила Габриэль.

— Я же сама видела, как он тебя держал за грудь… — растерянно сказала она.

— Ах, это! — рассмеялась Габриэль, вскочила и присела на краешек кровати, поднимая руку Майкла.

Она приложила её к груди и сжала в ладони, словно он и вправду её тискал. Элизабет села с другой стороны, к ней спиной, и взяла другую руку. Ничего. Через два слоя белья она ничего не чувствовала. Оглянувшись на Габи — не смотрит ли — она задрала спереди футболку и лифчик и приложила его руку к голой груди. Рука едва заметно сжалась, и её будто током ударило.

— А! — вскрикнула она, отталкивая руку, которая снова повисла безжизненной плетью, и вскочила с кровати.

Габриэль резко обернулась и тоже вскочила, глядя то на всё ещё голую грудь Элизабет, то на руку Майкла.

— Что? — спросила она. — Что произошло?

Элизабет оправилась, пряча выставленные напоказ прелести, и показала на руку.