Уроборос

Глава 14

Самый короткий день и самая длинная ночь в году. День зимнего солнцестояния или Йоль. Асвейг сказала, что этот праздник называется в честь Одина, так как одно из его имён — Йольнир. И её сверкающие глаза явно говорили о том, как сильно она ждёт наступление этого дня. Когда я спросил её, что же будет, она сообщила: «Наберись терпения, сын, ты сам всё увидишь и почувствуешь все сам…» Очень загадочные слова, но делать нечего, придется подождать. Раньше Йоль проходил мимо меня, по словам родителей, я был еще слишком мал для участи в нем. Формально до праздника оставалось около месяца, но до этого нужно было выполнить много дел. Во-первых, нужно было подобрать «особое» дерево, которому предстоит стать священным поленом. Оно должно быть сухим, но при этом не валежником, желательно ясенем, в который ударила молния, ведь это означало бы, что его отметил Тор. Тогда оно просто идеально подходит для наших целей.

Вторым важным делом было принести жертвы богам. К этому вопросу подходили не менее усердно, выбирая самых жирных животных для даров, хотя лучше подходили рабы, а еще лучше жрецы христиан, но в отсутствии оных Синдри решил добыть свеев. Поэтому отправился с двумя драккарами грабить их земли. Думаю, что отцу стало просто скучно, и поэтому он пошел разорять вражескую территорию, заодно и людей для жертвы захватить. Ну и последнее, но не по значимости, это праздничный стол. Мама приготовилась варить Йольское пиво, а отцу, как ярлу, нужно будет добыть огромного кабана. Почему кабана? Потому что боровов здесь ой-как уважают. А праздничный кабан, символизирует своего божественного собрата Сэхримнира, которого каждый день съедают эйнхерии[33] в Вальгалле. В остальном нужно украсить дома хвойными венками с яркими лентами и понаделать кучу свечей из китового жира.

Месяц пролетел незаметно и за пару дней до Йоля вернулся отец, а вместе с ним десяток подбитых свеев. Несмотря на синяки и травмы, смотрелись они гордо: на лицах ни капли страха, взгляд сверху-вниз, как будто это не их ведут со связанными руками и ногами, а они. Непростые персонажи, надо спросить у отца про них, что я и сделал:

— Отец, а кого ты привел к нам?

— Это Гаут Древоруб, хёвдинг из Стангира, его сын и ближники. Конунг Эйрик поставил его управлять своим фюльком, а он вот не справился!

— Стангир, где это? — спросил я.

— Недалеко по левому берегу от нас. Ещё дальше Варнд и Тесалир. Когда-то дед нашего конунга Харальда завоевал эти земли, но потом пришёл Эйрик и решил, что всё это принадлежит ему. — объяснил отец.

— А разве он не захочет мстить? Ты убил его сына, теперь разоряешь его земли.

— Эгиль, конечно, он захочет мстить! Но хоть он и стар, но совсем не глуп. Эйрик не пойдет войной против нас, потому что за нами Харальд! Я надеюсь, что у него хватит чести двинуть корабли на Тёнсберг, и тогда этот свейский конунг точно потеряет все свои земли, власть и жизнь! — Синдри хищно оскалился.

— А что ты будешь делать со всеми этими людьми? — я показал на связанных воинов.

— Троим вскрою глотки на капище наших богов, остальных подвешу на ясене в дар Одину. — спокойно ответил он.

— Как?! Зачем? Я думал ты устроишь торжественный бои. Они ведь безоружны, и даже не рабы?! — благородный образ отца поплыл перед глазами и никак не соответствовал, сказанным словам. Я понимаю, что убийство здесь норма, но во время битвы. Сейчас же я видел свободных людей, которых привели на подношение богам, если они вообще существуют. Откуда такая жестокость?

— Когда мы пришли в их фюльк, они не были безоружными, сын. Ты слишком мягок, это слабость для воина. Я отдам их в дар Богам, чтобы они были милостивы к нам и помогли в миг нужды! Они даже могут попасть в Вальгаллу, если проявят мужество! — твёрдо сказал отец.

— Жизнь человека здесь ничего не стоит, если её можно так просто отнять… — прошептал я.

— Ты прав, сын. Жизнь не стоит ничего. Но память и честь бесценны! Мы то, что о нас будут помнить. Жены и младшие дети Гаута живы, и узнают, как умер их отец! И только от Гаута Древоруба зависит, испытают ли гордость его потомки.

— Откуда ты знаешь, что должны чувствовать его дети?

— Потому что я помню своего отца Стейна! Он умер и умер достойно, когда ярл Ими сделал ему кровавого орла. Отцу прорубили позвоночник и вскрыли ребра, но он не проронил и звука! Даже когда его легкие сжал в своих грязных руках Ими из Сконе и положил их отцу на плечи, он молчал! Я знаю это, потому что видел сам. Сконский ярл заставил смотреть меня и брата, чтобы мы видели позор отца, но не дождался этого. Я горжусь им и помню его подвиг!

— … — я уставился пустым взглядом на связанные руки Гаута. Этот бесконечный путь жестокости, по которому идут викинги, плодит все новые петли. Как возможно сойти с него, если каждый является его частью?

— Как же ты выжил, отец? — спросил я

— Мой брат, Лейдольв, впал в священную ярость, разорвал руками ремни, что связывали его, и убил всех… даже нашу мать… когда он схватил мою шею, его взгляд прояснился, и он упал без сознания. — ясные глаза Синдри смотрели на меня.

— Твой брат берс…? — хотел спросить я, но отец не дал мне закончить.

— Я отвечу на твои вопросы позже, Эгиль. Твой отец ярл и должен заниматься своими обязанностями! — улыбнулся он, оставив меня наедине с моими мыслями и вопросами без ответа.