Уроборос

Глава 34

Дорога была неблизкой. Мы сторонились оживленных трактов и больших городов. Узнай здесь кто-то, что мы родные Лейдольва, путешествие на этом и закончилось бы. От его недуга пострадала не одна сотня людей.

По прикидкам идти нам предстояло около недели, пробираясь по лесам, по полям и небольшим горкам. Дорогу в снегу прокладывал Гери, а замыкающим был Фреки. Приходилось здорово работать ногами, чтобы успевать за ними, потому что даже без своего супер-режима, близнецы имели огромную фору перед простыми людьми. Но я старался.

Ели мы сначала то, что взяли с собой. Но когда провизия начала показывать дно пришлось охотиться, благо живности здесь было хоть отбавляй. Пару раз мы натыкались на огромные валуны, торчащие из земли, и Фреки решил увековечить наши имена, выбивая руны на камнях с текстом следующего содержания: «Гери и Фреки, сыны Лейдольва и Эгиль, сын Синдри — братья, что из лучших людей на земле отправились к Стенульфу и в воинский поход.» Это занимало много времени, но нам не за чем было торопиться. Тем более к Стенульфу мы пойдем через пролив, а для этого лед должен быть достаточной толщины. Не хотелось бы закончить наше путешествие в компании раков.

Часто нам попадались цепочки волчьих следов, но кроме далекого воя, нам ничто не угрожало. Когда свое опасение о серых санитарах я сказал братьям, они только посмеялись над этим.

— Мы же свои! Любой волк хвост подожмет, будь он рядом. Нас они не трогают. — уверено сказал Гери.

— Мать же умерла при родах, отец нас в охапку и к Стенульфу повез, рабыню с молоком взял, убил ее правда потом… так вот, мы когда к пестуну пришли, нас его волчица вскормила. Можно сказать матерью стала, хах! — посмеялся Фреки.

— У него еще и волчица есть? А место, где Стенульф живет, не Луперкалом называется?

— Не, вообще у него пара волков, да ты и сам все увидишь, если они из леса покажутся. — сообщил Гери.

Вскоре мы преодолели большую часть пути, и когда показался пролив, его покрывал толстый слой льда.

Однако мы не были единственными людьми, переходящими через Эресунн. До Сконе в самом узком месте пролива расстояние было не более пяти километров, и снующие на голубом фоне льда фигурки людей хорошо просматривались издали. Здесь нам уже не было нужды скрываться, и мы смело ступили на лед.

— Эх, надо было скайтры взять… — вздохнул Фреки.

— Что это? — спросил я.

— Ты их разве не видел? Такие сапоги с костью на подошве. Шнурок через кость продеваешь и на ноге заматываешь, а потом и на лед можно. Мы раньше часто на нашем озере катались, до тебя еще. — ответил Гери.

Как я понял, скайтрами они называли коньки, точнее их средневековую версию. Надо будет попробовать прокатиться на них в будущем.

Но даже без коньков, на подбитой оленьей шерстью обуви, мы неплохо доскользили до противоположного берега.

Близнецы уже бывали на этих землях, а один раз увидев, уже никогда не забывали местности.

Меня всегда поражало, как местные безошибочно определяли направление и свое положение на карте. Для рожденного в век технологий и страдающего топографическим кретинизмом человека (меня), в первое время было тяжело привыкнуть к реалиям новой жизни, однако как оказалось без телефона и компаса, тоже вполне неплохо можно ориентироваться в пространстве. К счастью, я освоил эту науку, и уже мало отличался от тех же близнецов.

Формально земля Сконе принадлежала данам, но между берегами острова и континента, то и дело вспыхивали конфликты. Как сказали братья, после прихода Стенульфа стычек заметно поубавилось. В прошлом он был законоговорителем или лагманом, и часто принимал важнейшие решения на народных собраниях-тингах. Его авторитет был непререкаем и зачастую одно слово поддержи Стенульфа стоило больше, чем твердое обещание одной из сторон на судебном тинге.

До резиденции мастера-берсерков осталось совсем ничего, короткий студеный день сменился длинной морозной ночью. Мы посчитали, что будет крайне некрасиво с нашей стороны заявляться в такое позднее время к пожилому лагману, но как только развернулись к лесу, из него вышли два призрака и неспешно заскользили по сугробам к нам.

— Волки Стенульфа встречают нас, — уверенно заявил Гери. — А значит и дед давно ждет. Тогда пойдем к нему!

Белоснежные волки легкой трусцой скрылись за воротами. Как и говорил старший из близнецов, для них мы были своими. Интересно как я попал в список доверия?

За широким проходом открытых ворот показался большой дом, на крыльце которого будто на троне восседала огромная фигура в белой шубе. Седая грива густых волос покрывала величественный профиль немолодого лица. Близнецы упоминали, что его возраст подходит к веку, но в это верилось слабо. Могучая рука опиралась на хогспьет, как на посох, и увидев нас, старец поднялся.

— Негоже сыновьям Лейдольва заставлять ждать старика столь долгое время. — пробасил великан. — Что за полуночника вы привели с собой? — морщинистое, словно кора дуба лицо нахмурилось, глядя на меня.

— Это наш младший брат, Эгиль Стейнсон, сын родного брата нашего отца! — отрапортавал Гери.

— Сын Стейна? Пусть будет так. — многозначительно ответил он, — Нечего тут кости морозить, проходите в дом!

Широким жестом Стенульф пригласил нас в гости. Что ему во мне не понравилось — понятия не имею. Но если впустил к себе, значит и козней чинить не станет. Да и конфликтовать с дедом не хотелось бы; легкость, с которой он вышагивает по дому, говорит о том, что звериный сенсей и сейчас крайне опасен. Мне б его здоровье, хотя в этой жизни жаловаться вообще не на что.

Хоть мы и явились поздней ночью, Стенульф тут же велел прислуге накрыть на стол, и через пару минут мы с аппетитом уплетали всевозможные закуски под легкое шипение пенных напитков.

— Отец передал с нами подарок. — Гери вытянул из баула большой сверток. Он всю дорогу мешал нам, и если бы не наказ Лейдольва доставить его до получателя и не вскрывать при этом, мы давно бы уже выкинули его.

Дед аккуратно принял дар и медленно развязал шнуровку. Откинув край кожаного полотна, Стенульф увидел огромный боевой топор. Его резную рукоять длиною более метра украшали руны и кожаные ремешки, а широкое лезвие в полторы ладони покрывала вязь звериного орнамента с инкрустированным в сталь золотом. Полированное лезвие отражало испещренное морщинами лицо. Узловатые пальцы старика поковыряли острую кромку лезвия, звоном отзывающуюся на постукивание. В руках мастера берсерков покоился настоящий бродакс[47], коих я успел сотворить под сотню за свою долгую карьеру кузнеца. Я еще ни разу не видел подобного оружия здесь, но топор был прекрасен, и это было понятно не только мне, но и получателю.

— Добрая сталь! — похвалили он.

— Это еще что! Отец, в твою и Одина честь, уже пополнил ряды эйнхериев парой хирдов отличных войнов! — воскликнул слегка осоловевший Фреки.

— Про отца вашего, мне и без вас известно! А вы, волчата, успели испить вражьей крови? — посмотрел исподлобья великан.

— Не приходилось… — ответил, опустив голову Гери.

— Зачем тогда пришли ко мне? — прищурился дед.

— Ты же сам сказал, как войдем в силу, так и приходить! — воскликнул Фреки

— А где же сила ваша, если ни одного воя не освободили вы от оков жизни?! — прогремел Стенульф. — Значит так! Недалеко от Лунда, что на юго-востоке стоит одаль Торальфа Жреца. Этот смерд каждый день очерняет души верных сынов Одина песнями о своем белом Христе. Нужно, чтобы этот сын собаки проделал путь своего божка и не осквернял боле нашей священной земли гнилыми речами! — оскалился желтыми зубами дед.

— А какой там путь его бог прошел? — не сразу понял младший из близнецов.

— На дерево его повесить, во славу Одина — объяснил старший.

— На крест… — поправил я, и поймал горящий взгляд деда.

— А сам ты, не христианин, Эгиль, сын Синдри? — хриплый бас Стенульфа пробрал меня до мурашек.

— Да он нормальный…

— Молчать! Не тебя, Фреки, спрашиваю!

— Я не христианин. — ответил я, прямо смотря в бездонные глаза старика.

— Тогда с ними пойдешь! — не требующим возражений тоном возвестил Стенульф. — Завтра на рассвете выйдете.

Так мы получили квест от главного берсерка Дании, и, пожалуй, всей скандинавской земли. Вот только могучий дедушка не сказал, что вместе со “смердом” Торальфом будет его немаленькая дружина…