Уроборос

Глава 15

Вот и праздник! Первым этапом нашей шоу-программы был торжественный ритуал зажжения Йольского полена. Оно символизирует священное древо, что связывает все миры. Чтобы его поджечь использовали лучину от прошлогоднего полена. По заверению Сигрун, гореть такое должно до конца праздника — почти две недели. Хотя если я и сомневаюсь в таких фокусах, то не слишком. Ведунья засыпала килограммами разных порошков бедную деревяшку, не удивлюсь, если она вообще закристаллизуется.

Следующим этапом праздника была охота, в этот раз за дичью отправились почти все воины нашего городка. Усилиями сотни хирдманов был найден действительно огромный вепрь. Если бы не видел его, не подумал, что такие монстры существуют. Секач ростом в холке по грудь взрослого мужчины, это страшно, но у товарищей-викингов странные понятия о страхе, точнее такого понятия нет. Есть только азарт и желание добыть трофейного зверя. Его окружили, и погнали в сторону отца. По пути вепрь сметал кусты и деревья, оставляя опустошенную просеку после себя. И тут его принял Синдри: он вышел из тени большого дуба с широким копьем и воткнул его в грудь секача, уперев в землю. Рогатина[34] ушла глубоко в тело кабана, пронзив сердце. Огромная туша ещё простояла пару мгновений и после завалилась на бок. Отец встряхнул руки и оглядел добычу.

— Сожрите меня тролли, если это не потомок Сэхримнира! — воскликнул ярл.

— Я думал он снесет тебя с пути и рогатиной не подавится! Ну и крепок же ты ярл! В нём пудов тридцать, не меньше! — похвалил Орм.

— Да разве это кабан… — начал было Улеб, и сам засмеялся, — Хотя даже у нас я таких не видел!

Так что на праздничный ужин у нас был почти божественный хряк! И еще пара туров, которые были хоть и побольше кабана, но ненамного, а также поросята, оленина, дикая птица и много чего ещё.

Вечером многие давали клятвы, положив ладони на тушу кабана. Говорили здравницы конунгу, моим отцу и матери, но чаще всего, почему-то мне. Очень непривычно быть в центре внимания, но Синдри одобрительно хлопал меня по плечу и смеялся над моей реакцией. Пирушки, подобные этой, проводились каждый день на протяжении всего Йоля, а длился он почти две недели! За это время мы еще пару раз ходили на охоту, где я даже подстрелил свою первую добычу — большого белого зайца. Также хирдманы отца сражались на праздничных поединках. Они раздевались до пояса и выходили в круг на заснеженном лугу перед идолами богов. И начинали танцевать с оружием в руках, по-другому это назвать не могу. Их движения были такими плавными и четкими, что больше походили на постановку. Однако выкладывались они в полную силу: щиты превращались в растопку, на телах алели полосы ран… но к счастью, никто серьезно не пострадал, а после викинги веселым кагалом шли квасить пиво.

Удивительнее всего в этот праздник было суеверие скандинавов. Они очень серьезно подходили к вопросам гадания и различным магическим ритуалам. Очередь к дому Сигрун стояла круглые сутки. Каждый хотел узнать, что скажут руны о нем и о его будущем. Среди вопрошающих была и Асвейг.

Поздний вечер. Дом Сигрун.

— Здравствуй, Госпожа, и входи. — сказала ведунья. Её голос раздался из глубины комнаты, закрытой пологом из волчьих шкур. Асвейг вздрогнула, потому что вошла бесшумно и не ожидала, что об этом узнает Сигрун. И тем более, что это пришла жена ярла. Вельва[35] — не иначе.

— И тебе здравствовать, Сигрун. — Асвейг откинула полог и оказалась в небольшом помещении, все стены которого покрывали руны и различные символы. В центре комнаты горел небольшой очаг с тлеющими углями. С потолка свисали травы, а на главных местах стояли деревянные статуи скалящихся божеств.

— Я разложу тебе руны. Садись напротив и выпей из чаши. — на маленьком столе перед знахаркой были раскиданы аккуратные таблички, вырезанные из кости. В руках Сигрун держала деревянную чарку и протянула ее Асвейг.

— Спасибо, Ведающая! — она приняла чашу и сделала глоток. По горлу прокатилась горячая волна, которая постепенно утихла, оставив место приятному теплу. Голова Асвейг закружилась от терпкого зелья, она закрыла глаза… открыв их увидела, что знаки на стенах начали тускло светиться, как и руны в руках вельвы.

— Возьми этот порошок и брось в очаг, Госпожа. — глубокий голос Сигрун вырвал Асвейг из созерцания. Она набрала в ладонь белого песка и бросила на угли. Зеленое пламя озарило комнату, после чего снова приняло красный цвет.

— Посмотри на танец теней. Что ты видишь?

— Я… — затуманенный взгляд матери Эгиля заскользил по стенам. — Дракон… я вижу, как плывет дракон, а рядом с ним его братья! На его спине мерцает яркая искра, как у падающей звезды. Я вижу шторм, дракон пал, он тонет! Никто не помогает ему… искра… она тускнеет… — голос Асвейг дрожал.

— Сегодня самая длинная ночь, границы Миров размыты, и Боги общаются с нами. То, что ты видишь, уже было или ещё будет. Видения туманны как берега этой земли. Но я чувствую беду. Удача твоего мужа стала столь велика, что позавидовать ей могут в других Мирах. Но не только его судьба скрыта за листьям Вечного Древа…

— Эгиль?

— Да, Госпожа. Я много раз бросала руны, но так и не получила ответа. Духи не знают твоего сына. Колдовство Сейд и Спа не помогли мне прозреть его судьбу.

— Что это значит, Сигрун?

— Не ведаю… возможно моих знаний недостаточно, чтобы прочесть душу Эгиля. А возможно у него нет души. Когда ты вошла в мой дом, я почувствовала тебя, мне даже не нужно видеть глазами для этого. Но твоего сына я не ощущаю.

— Ты ведунья, так скажи, что нам нужно делать? — кулаки Асвейг были сжаты. Её глаза покраснели, но она не могла позволить себе пролить слёзы.

— Ярл Синдри уже принёс щедрую жертву богам. Быть может они навестят твой очаг этой ночью…

Асвейг выпрямилась, кивнула вельве и покинула ее жилище. Порыв холодного ветра ударил в нее, смахнув слезы с лица. Она вновь превратилась в жену ярла, строгую и прямую. И никто больше не сможет пошатнуть ее ни люди, ни боги!

На приличном расстоянии от нашего дома развели огромный костер, его сложили из толстых бревен в несколько уровней. Когда отец зажег его факелом, снег растаял до земли на метров десять от кострища. Пламя поднялось выше стен нашей крепости и осветило земли окрест. Все люди тут же отреагировали на это радостным ревом.

Мы окружили костер, и отец стоял на его фоне с огромным кубком в руках. Он сделал глоток из него и поднес кубок мне. Темная жидкость сильно ударила мне в голову, в глазах задвоилось, и я чуть не упал, но рядом стояла мама и придержала меня. Потом отец поднес напиток ей и передал дальше. Взгляды окружающих меня людей постепенно стекленели, а на их лицах появлялись улыбки. Я и сам захотел вдруг прыгать и смеяться, кричать во всю глотку, скинуть одежду и бежать, бежать… хоровод вокруг костра подхватил меня, и мы быстро понеслись по мокрой земле, не обращая внимания ни на что. Мельтешение ярких пятен и цветов напомнило мне первые секунды появления в этом мире. Казалось, что у меня получится свернуть горы, ничто не сможет навредить мне или остановить меня! Это было потрясающе… среди всего шума и гама, я услышал звонкий смех. Он как колокольчик позвал меня, а обернувшись, я увидел чудо.

Она стояла передо мной и ее огненно-рыжие волосы кружили ореолом вокруг прекрасного лица. От этих огромных зеленых глаз я не мог увести взгляд, не мог и не хотел. Она протянула свою ладонь, со смехом схватив мою руку, и потянула за собой. Мы побежали, и ее волосы как пламенная река обжигали мое лицо своими волнами. Она прыгнула, и я полетел за ней… и ринулся наземь в пяти метрах от костра. Я увидел, как Асвейг потащила меня дальше от яростного жара кострища, голова гудела, и я не мог понять, что произошло и где эта девушка. Вдруг на меня навалилась такая тяжесть, что я не смог даже открыть глаз, шум затих, сознание начало гаснуть…