Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

9. Автаркия

Интервенционизм стремится к установлению государственного контроля над рынком. Поскольку суверенитет государства ограничен территорией, подчиненной его верховной власти, и юрисдикция государства не распространяется за пределы национальных границ, оно рассматривает все виды международных экономических отношений как серьезную помеху собственной политике. Конечной целью его международной торговой политики является экономическая самодостаточность. Общепризнанным направлением такой политики является, разумеется, максимально возможное уменьшение импорта, а поскольку экспорт нужен лишь для того, чтобы оплачивать импорт, они сокращаются одновременно.

Стремление к экономической самодостаточности особенно ярко демонстрируют социалистические государства. В социалистическом обществе производство для внутреннего потребления больше не направляется вкусами и желаниями потребителей. Центральный орган управления производством снабжает внутренний рынок тем, что, по его разумению, лучше всего подходит отечественному потребителю; он больше не служит потребителю, а заботится о людях. С производством на экспорт обстоит дело иначе. Иностранные покупатели не подвластны руководителям социалистического государства, поэтому приходится им угождать, учитывать их капризы и причуды. Социалистическое правительство может быть самовластным, когда снабжает отечественных потребителей, но во внешней торговле ему приходится смиряться перед суверенитетом иностранных потребителей. На внешних рынках приходится конкурировать с другими производителями, товары которых лучше и дешевле. Мы уже отмечали ранее, как зависимость от импорта, а значит и от экспорта, предопределила структуру германского социализма[35].

Согласно Марксу, важнейшей целью социалистического производства является устранение рынка. Пока социалистическое сообщество вынуждено продавать часть произведенного за рубеж – иностранным социалистическим правительствам или иностранным капиталистам – оно все еще производит для рынка, и ему приходится учитывать законы рыночной экономики. Пока социалистическая система не обеспечит себе экономической самодостаточности, она будет оставаться несовершенной.

Международное разделение труда является более эффективной системой производства, чем экономическая автаркия каждой страны. То же самое количество труда и материальных факторов производства дает больше продукции, которая приносит пользу всем участникам. Протекционизм и автаркия всегда приводят к перемещению производства из мест, характеризующихся более благоприятными условиями, скажем, где можно из того же количества сырья получать больше готовой продукции, в места с менее благоприятными условиями. Более производительные ресурсы остаются неиспользованными, а менее производительные – вовлекаются в производство. В результате происходит общее уменьшение продуктивности человеческих усилий, а значит, и понижение уровня жизни во всем мире.

Экономические последствия интервенционистской политики и приближения к состоянию автаркии одинаковы для всех стран. Но существуют качественные и количественные различия. Социальные и политические последствия различны для относительно перенаселенных промышленных стран и для сравнительно малонаселенных сельскохозяйственных стран. В промышленных странах вырастут цены на самые необходимые продукты питания. Это быстрее и сильнее скажется на благосостоянии населения, чем в аграрных странах отзовется соответствующее удорожание промышленных товаров. Кроме того, у рабочих промышленных стран больше возможностей довести до властей свое недовольство, чем у фермеров и батраков в сельскохозяйственных странах. Государственные деятели и экономисты промышленных стран боятся этого. Они осознают, что природные условия ограничивают возможности их страны заместить импортное продовольствие и сырье тем, что производится внутри страны. Они прекрасно понимают, что европейские промышленные страны не смогут ни одеть, ни прокормить свое население тем, что производится внутри страны. Они предвидят, что дальнейшее движение в сторону протекционизма и изоляции, к самодостаточности вызовет ужасающее падение уровня жизни, а возможно, и голод. Поэтому они начинают искать выход.

Эти соображения питают агрессивный немецкий национализм. Более 60 лет немецкие националисты рисовали картины того, какие последствия для Германии будет иметь протекционистская политика других стран. Германия, указывали они, не может жить без импорта сырья и продовольствия. Чем она сможет оплатить этот импорт, если в один прекрасный день страны, поставляющие им эти материалы, преуспеют в создании собственной промышленности и откажутся от германского экспорта? Есть, говорили они себе, только один выход: мы должны завоевать место для жизни, расширить Lebensraum.

Немецкие националисты отлично знают, что многие другие страны – например, Бельгия – находятся в столь же неблагоприятном положении. Но, говорят они, здесь есть важное различие. Бельгия – страна небольшая, а потому беспомощная. Германия достаточно сильна, чтобы завоевать необходимую территорию. Германии повезло, говорят они сегодня, что на свете есть две сильных страны, находящихся в том же положении, что и Германия, – Италия и Япония. Они являются естественными союзниками Германии в войне неимущих против имущих.

Германия стремится к автаркии не из-за желания воевать. Она стремится к войне, потому что жаждет автаркии, потому что она хочет жить в условиях экономической самодостаточности.