Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

Поскольку частное потребление жестко лимитируется и контролируется государством, а весь неистраченный доход должен быть инвестирован, т. е., по сути дела, отдан в распоряжение государства, высокая прибыль – не более чем утонченный метод налогообложения. Потребителям приходится втридорога платить за товары, а бизнес номинально прибылен. Государство получает деньги в форме налогов либо займов. И следует понимать, что в один прекрасный день все эти займы будут признаны недействительными. Многие годы немецкие предприятия не имели возможности обновлять оборудование. К концу войны активы корпораций и частных фирм будут состоять, главным образом, из изношенных машин и всевозможных сомнительных долговых обязательств правительства. Воюющая Германия проедает свой капитал, т. е. капитал, который номинально и внешним образом принадлежит ее капиталистам.

Нацисты истолковывают отношение других стран к проблеме сырья как признание справедливости своих притязаний. Лига наций заявила, что существующее положение дел неудовлетворительно и ущемляет интересы наций, именующих себя «неимущими». В четвертом пункте Атлантической хартии{118}, опубликованной 14 августа 1941 г., в которой главы правительств Великобритании и Соединенных Штатов провозгласили «некоторые общие принципы национальной политики их стран – принципы, на которых они основывают свои надежды на лучшее будущее для мира», говорится: «Соблюдая должным образом свои существующие обязательства, они будут стремиться обеспечить такое положение, при котором все страны – великие или малые, победители или побежденные – имели бы доступ на равных основаниях к торговле и к мировым сырьевым источникам, необходимым для экономического процветания этих стран».

В мировой войне Римская католическая церковь находится над схваткой: католики есть в обоих воюющих лагерях. Папа имеет возможность наблюдать за конфликтом беспристрастно. Поэтому в глазах нацистов должно было иметь очень большое значение то, что Папа усмотрел истоки войны в «том холодном и расчетливом эгоизме, который стремится сохранить только для себя предназначенные в пользование всем экономические ресурсы и материалы, так что народам, менее обласканным природой, отказывают в доступе к ним» и заявил далее, что видел «признание необходимости участия всех в природных богатствах земли со стороны народов, которые в исполнении данного принципа относятся к категории дающих, а не получающих»[120].

Что ж, говорят нацисты, все признают, что наше недовольство обоснованно. И добавляют, что в мире, где тоталитарным странам грозит автаркия, компенсировать им ущерб можно только одним способом – провести перераспределение территориального суверенитета.

На это часто возражают, что угроза автаркии, которой опасались нацисты, еще далека, что пока экспортная торговля Германии растет, и соответственно растет доход на душу населения. Такие возражения на немцев впечатления не производили. Они стремились к достижению экономического равенства, т. е. чтобы производительность труда в Германии была не ниже, чем в любой другой стране. Немцы вполне резонно указывали: уровень жизни трудящихся англосаксонских стран также сегодня намного выше, чем в прошлом. Тем не менее «прогрессисты» не считают этот факт оправданием капитализма, а вместо этого поддерживают требования о более высокой заработной плате и об устранении системы наемного труда. Несправедливо, говорили нацисты, отвергать немецкие притязания, когда никто не думает опротестовать равные притязания трудящихся англосаксонских стран.

Самый слабый аргумент против нацистской доктрины выдвинули пацифисты: война ничего не решает. Однако невозможно отрицать, что сложившееся распределение территориального суверенитета и политической власти есть результат прошлых войн. Меч освободил Францию от власти английских королей и сделал ее независимой, покорил для белых Америку и Австралию и обеспечил автономию американским государствам. Кровавые битвы сделали Францию и Бельгию странами преимущественно католическими, а Голландию и Северную Германию – преимущественно протестантскими. Единство Соединенных Штатов и Швейцарии было достигнуто в результате гражданских войн.

Против планов нацистской агрессии можно было привести два эффективных и неопровержимых аргумента. Во-первых, сами немцы сделали все возможное для создания ситуации, которую они же теперь расценивают как достойную сожаления. Во-вторых, война несовместима с международным разделением труда. Но «прогрессисты» и националисты не могли предъявить эти аргументы нацистам. Они сами не заботились о сохранении международного разделения труда; они сами призывали к государственному контролю над экономикой, что с необходимостью ведет сначала к протекционизму, а потом и к автаркии.

Ложные нацистские доктрины не выдерживают критики с позиции здравой экономической теории, которую сегодня пренебрежительно называют ортодоксальной. Но тот, кто сам привержен догмам популярного ныне неомеркантилизма и призывает к установлению правительственного контроля над бизнесом, тот не сможет им ничего противопоставить. Фабианская и кейнсианская «неортодоксальность» привели к вынужденному признанию принципов нацизма. В области практической политики они сорвали все попытки создать общий фронт народов, которым угрожали притязания нацизма.

Глава X Нацизм как общемировая проблема