Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

2. Мнимая иррациональность национализма

Некоторые считают, что дали удовлетворительное объяснение национализма, показав его иррациональность. Предположение, что действия человека всегда рациональны, они считают серьезной ошибкой, свойственной в основном экономистам. Человек, говорят они, не является рациональным существом. Конечные цели его действий если не всегда, то довольно часто иррациональны. Люди нередко выбирают славу и величие собственного народа, государства, расы, языковой группы или социального класса в ущерб росту богатства и благосостояния или повышению уровня жизни. Людям не нужны мир, безопасность или спокойная жизнь. Их привлекают превратности войны и завоеваний, перемены, приключения и опасности. Им нравится убивать, грабить и разрушать. Их приводит в восторг перспектива маршем идти на врага с развернутыми знаменами, под бой барабанов и рев труб.

Однако нужно отдавать себе отчет, что концепции рациональности и иррациональности приложимы только к выбору средств, но никоим образом не к выбору конечных целей. Ценностные суждения, позволяющие выбирать между несовместимыми конечными целями, не являются ни рациональными, ни иррациональными. Они произвольны, субъективны и отражают личную точку зрения. Объективной абсолютной ценности, независимой от личных предпочтений, не существует. Конечной целью, как правило, считается сохранение жизни. Но всегда были люди, предпочитавшие умереть, когда сохранить жизнь можно было только на недопустимых условиях. Действия человека всегда представляют собой выбор между двумя считающимися неэквивалентными видами блага или двумя видами зла. Когда альтернативы совершенно эквивалентны, человек остается равнодушным и бездеятельным. Но что такое хорошо, а что – еще лучше, или, что такое плохо, а что – еще хуже, всегда определяется на основе личных критериев, которые у каждого свои и даже у одного человека, бывает, меняются в зависимости от обстоятельств.

Прилагая к ценностным суждениям критерии рациональности и иррациональности, мы сводим цели к средствам. Ссылаясь на нечто, выбранное в качестве условной цели, мы оцениваем сделанный выбор в соответствии с тем, насколько он эффективен в достижении этой цели. Имея дело с действиями других людей, мы заменяем их ценностные суждения своими собственными, а размышляя о сделанном нами в прошлом, мы замещаем свои тогдашние оценки сегодняшними.

Рационально или иррационально всегда означает: разумно или нет с точки зрения поставленных целей. Абсолютной рациональности или иррациональности не существует.

Теперь можно понять, что пытаются сказать, утверждая, что национализм иррационален. Этим подразумевается, что либерализм ошибался, предполагая, что люди всегда больше заботятся об улучшении своего материального положения, чем о достижении иных целей, скажем, славы, наслаждений опасностями жизни или садистского удовольствия. Люди, говорят они, отвергли капитализм и свободу торговли, потому что им нужно нечто иное, чем то, что предлагает либерализм. Они не гонятся за жизнью, свободной от страхов и нужды, и не жаждут роста богатства и безопасности; для них важнее то, что могут дать только тоталитарные диктаторы.

Истинность или неистинность подобных суждений невозможно определить на основе философских или априорных соображений. Это суждения о фактах. Нужно задаться вопросом, действительно ли жизненные позиции наших современников таковы, как пытаются внушить нам эти объяснения.

Несомненно, есть такие люди, которые улучшению своего материального положения предпочтут совсем иные цели. Всегда были люди, добровольно отказывавшиеся от многих радостей и удовольствий ради того, что они считали истинным и моральным. Люди шли на пытки, но не отрекались от того, что считали истиной. Они выбирали ссылку и нищету, потому что хотели быть свободными в поиске истины и мудрости. В истории прогресса цивилизации, благосостояния и просвещения самые доблестные страницы были вписаны людьми, не отступившими ни перед какими опасностями, бросившими вызов тирании и всевластию королей и фанатических масс. История рассказывает о героическом упорстве еретиков, сожженных на костре, философах, о выбравших смерть, – от Сократа до Джордано Бруно, о евреях и христианах, героически сохранявших веру, несмотря на пытки и казни, и о многих менее прославленных, но не менее поразительных проявлениях верности идеалам честности и чести. Но эти примеры самоотверженности и готовности к самопожертвованию всегда были исключением; это всегда является привилегией немногочисленной элиты.

Кроме того, всегда были люди, жаждавшие славы и власти. Но такого рода притязания не противоречат обычному стремлению к достатку, росту дохода и роскоши. Жажда власти не предполагает отречения от материальных благ. Напротив, люди стремятся к власти ради богатства, которого они не могут приобрести иными методами. Многие предполагают, что, ограбив остальных, они приобретут больше, чем пытаясь услужить потребителям. Многие выбирают путь авантюризма, потому что уверены, что они больше преуспеют на этой стезе. Гитлер, Геббельс и Геринг были просто-напросто непригодны ни к какому честному труду. В мирной жизни капиталистического общества они были совершенно бесполезны. Они жаждали славы, власти и лидерства, и на этом пути стали самыми богатыми людьми в современной Германии. Бессмысленно предполагать, что их «воля к власти» чем-либо противоположна жажде материального благополучия.

Данное объяснение войны и национализма имеет отношение не только к вождям, но и к их последователям. По отношению к последним следует задаться вопросом: верно ли, что люди – избиратели, массы наших современников – сознательно отвергли либерализм, капитализм и свободу торговли, заменили их этатизмом (интервенционизмом или социализмом), экономическим национализмом, войнами и революциями, потому что предпочли терпеть опасности и нищету, а не жить в достатке, мире и процветании? Действительно ли они предпочли жить беднее, но при условии, что и все будут жить одинаково, чем вести более обеспеченную жизнь, когда вокруг есть люди богаче их? Действительно ли они выбрали хаос интервенционизма, социализма и бесконечных войн, прекрасно сознавая, что для них лично это означает бедность и лишения? Только человек, совершенно утративший чувство реальности, неспособный видеть и понимать, рискнет ответить положительно на этот вопрос. Очевидно, что люди отвергли либерализм и воюют с капитализмом, потому что верят, что интервенционизм, социализм и экономический национализм сделают их не беднее, а богаче. Социалисты никогда не говорили и не говорят массам: мы хотим снизить ваш уровень жизни. Протекционисты не обещают: импортные пошлины обернутся для вас материальным ущербом. Интервенционисты не расхваливают свою политику, акцентируя ее свойство понижать общее благосостояние. Напротив, все эти группы вновь и вновь настаивают, что их последователи добьются лучшей жизни. Люди поддерживают этатизм, потому что верят, что при нем заживут лучше. Они отвергают капитализм, потому что поверили, что этот строй отказал им в справедливой доле богатства.

Основной посыл нацистской пропаганды в 1919–1933 гг. состоял в следующем: мировое еврейство и западный капитализм привели вас к нищете; мы дадим бой этим врагам и сделаем вас зажиточными. Немецкие нацисты и итальянские фашисты воюют за сырье и плодородные земли и обещают своим сторонникам жизнь в богатстве и роскоши. Итальянский sacro egoismo{67} – это менталитет не идеалистов, а грабителей. Муссолини восхваляет жизнь в опасности не ради нее самой, а как путь к богатой добыче. Сказав, что пушки важнее масла, Геринг пояснил, что в ближайшем будущем немцам придется ограничить потребление масла, чтобы иметь пушки для завоевания всех богатств мира. Если это и есть альтруизм, самоотречение или иррациональный идеализм, тогда образцовыми альтруистами и идеалистами были джентльмены из бруклинского синдиката убийц.

Националисты всех стран сумели убедить своих последователей, что только предлагаемая ими политика действительно сулит выгоду всему народу и всем честным гражданам – нам; а все остальные партии готовы предательски распродать все национальные богатства иностранцам – им. Назвав себя «националистами», они намекают на то, что все остальные партии обслуживают интересы заграницы. Во время Первой мировой войны немецкие националисты называли себя партией Отечества, фатерлянда, и тем самым объявили предателями и врагами народа всех сторонников мирных переговоров, искренне заявлявших, что Германия не стремится аннексировать Бельгию, или призывавших перестать использовать подводные лодки против пассажирских судов. Они не могли признать, что их противники честно стремятся ко всеобщему благу. Всякий, кто не был националистом, в их глазах был отступником и предателем.

Такое отношение характерно для всех современных антилиберальных партий. Так называемые «рабочие партии», например, претендуют на то, что только их курс благоприятен для – ну разумеется – материальных интересов рабочего класса. Для них всякий оппонент превращается во врага рабочих. Они не допускают разумного обсуждения выгодности своей политики для рабочих. Их самовлюбленность столь сильна, что они не обращают никакого внимания на все возражения экономистов. Все их рецепты хороши для рабочих, все предлагаемое их критиками – пагубно.

Этот непримиримый догматизм вовсе не означает, что националисты или лидеры лейбористских партий имеют целью что-либо иное, кроме материального благополучия своих наций или классов. Это просто иллюстрация характерной особенности наших дней – замены рационального обсуждения ошибками полилогизма. Ниже мы займемся этим явлением.