Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

2. Борьба против еврейского ума

Нацизм хочет бороться с еврейским умом. Но он не сумел определить его характерные черты. Еврейский ум – это такой же миф, как и еврейская раса.

Первые немецкие националисты пытались противопоставить еврейскому уму «христианско-тевтонское» мировоззрение. Однако сочетание христианства с тевтонским духом абсурдно. Никакие трюки с экзегетикой{90} не могут оправдать немецкие претензии на предпочтительное положение в христианстве. В Евангелии упоминания о немцах отсутствуют. В нем все люди равны перед Богом. Тому, кто желает установить дискриминацию не только против евреев, но и против христианских потомков евреев, обращение к Евангелию не поможет. Последовательный антисемит должен отвергать христианство.

Здесь нам нет нужды вдаваться в обсуждение того, можно ли само христианство назвать еврейским[103]. В любом случае христианство развилось на основе иудаизма. Оно признает Десять заповедей вечным законом, а Ветхий завет – Священным Писанием. Апостолы и члены первых христианских общин были евреями. Можно возразить, что Христос был не согласен с учением раввинов. Но фактом остается то, что Господь послал Спасителя к евреям, а не к вандалам, и что по наущению Святого Духа книги писались на иврите и на греческом, а не на немецком. Если бы нацисты относились к своим расовым мифам серьезно, а не как к риторике, предназначенной лишь для партийных собраний, им пришлось бы расправиться с христианством с той же жестокостью, что и с либерализмом и пацифизмом. Они не сделали этого не потому, что считали такое предприятие безнадежным, а потому, что их политика не имеет ничего общего с расизмом.

Удивительно, что в стране, где власти официально поносят евреев и иудаизм самыми последними словами, где евреи именно из-за иудаизма поставлены вне закона, где математические теоремы, физические гипотезы и медицинские процедуры бойкотируются, если их авторов подозревают в «неарийском» происхождении, во многих тысячах церквей разных исповеданий священники продолжают славить Десять заповедей, открытых еврею Моисею, как основу морального закона. Удивительно, что в стране, где запрещено печатать и читать тексты еврейских авторов, продолжают распевать псалмы и их переводы на немецкий, их переделки и подражания им. Удивительно, что немецкие армии, трусливо уничтожившие тысячи еврейских женщин и детей в Восточной Европе, движутся в сопровождении армейских капелланов с Библией в руках. Но такие противоречия характерны для Третьего рейха.

Нацисты, разумеется, не следуют моральным заповедям Евангелия. Как этого не делали и никакие другие воины и завоеватели. Христианство способно помешать политике нацистов не в большей мере, чем оно мешало всем прочим агрессорам.

Нацизм не только не расправился с христианством, но торжественно объявил себя христианской партией. Двадцать четвертый пункт «не подлежащей изменениям партийной программы» провозглашает, что партия выступает за положительное христианство, не связывая себя ни с одной из христианских церквей и сект. Термин «положительный» в данном случае обозначает нейтралитет в отношении противостояния различных сект и церквей[104].

Действительно, многие нацистские авторы получают удовольствие от ниспровержения и высмеивания христианства и от разработки проектов утверждения новой немецкой религии. Однако сама по себе нацистская партия нападает не на христианство как таковое, а на христианские церкви как на автономные и независимые учреждения. Тоталитаризм не терпит существования никаких институтов, если те не полностью подвластны фюреру. Ни один немец не имеет привилегии, прикрываясь независимой от государства властью, пренебрегать указами государства. Отделение церкви от государства противоречит принципам тоталитаризма. В силу этого нацизм должен стремиться к восстановлению ситуации, существовавшей в немецкой лютеранской церкви и в прусской единой церкви до принятия Веймарской конституции. Тогда государство имело решающий голос и в церковных делах. В своих землях правители княжеств были верховными епископами лютеранской церкви. Они являлись jus circa sacra{91}.

Ту же природу имеет конфликт с католической церковью. Нацисты не могут терпимо относиться к каким-либо связям между гражданами Германии и иностранцами или иностранными организациями. Они распустили даже немецкие Ротари-клубы{92}, потому что те были связаны с Rotary International, имеющей штаб-квартиру в Чикаго. Немецкий гражданин должен быть верен лишь своему фюреру и народу; всякого рода интернационализм – зло. Гитлер мог терпимо относиться к католицизму только в том случае, если бы Папа проживал на территории Германии и подчинялся партийной машине.

Помимо христианства, нацизм отрицает как еврейское все, что создано еврейскими авторами. Из обращения изъяты произведения таких евреев, как Шталь, Лассаль, Гумплович и Ратенау, внесших ряд важнейших идей в систему нацизма. Но еврейский ум, как говорят нацисты, проявляется не только у евреев и их потомков. Многие «арийцы» пропитаны еврейским умонастроением, например, поэт, писатель и критик Готтхольд Эфраим Лессинг, социалист Фридрих Энгельс, композитор Иоганнес Брамс, писатель Томас Манн и теолог Карл Барт. Они также прокляты. Отвергнуты как еврейские целые философские школы, направления в искусстве и литературе. Порождениями еврейского ума объявлены не только интернационализм и пацифизм, но и милитаризм. Сюда же попали либерализм и капитализм, а также «ложный» социализм марксистского и большевистского образца. Эпитеты «еврейский» и «западный» прилагаются к философским идеям Декарта и Юма, к позитивизму, материализму и эмпириокритицизму, к экономическим теориям классической школы и к идеям современных субъективистов. Атональная музыка, итальянский оперный стиль, оперетта и полотна импрессионистов также объявлены творениями евреев. Если собрать воедино все, что нацисты заклеймили как еврейское, возникнет впечатление, что вся наша цивилизация создана исключительно евреями.

С другой стороны, многие горячие сторонники немецкого расизма попытались продемонстрировать, что за пределами Германии все видные деятели были нордическими арийцами или в их жилах текла немецкая кровь. Бывший марксист Вольтманн, например, открыл черты немецкости в Петрарке, Данте, Ариосте, Рафаэле и Микеланджело, унаследовавших гениальность от тевтонских предков. Вольтманн абсолютно убежден, что сумел доказать, что «вся европейская цивилизация, даже в славянских и латинских странах, представляет собой достижение германской расы»[105].

Не стоит тратить время на подобные утверждения. Достаточно отметить, что разные представители немецкого нацизма противоречат друг другу в описаниях расовых характеристик высшей расы и в определении расовой принадлежности одних и тех же личностей. Нередко они противоречат даже тому, что сами же говорили прежде. Миф о расе господ разработан крайне небрежно[106].

Все нацистские авторы не устают повторять, что марксизм и большевизм представляют собой квинтэссенцию еврейского ума, и что в выкорчевывании этой заразы состоит великая историческая миссия нацизма. Правда, такое отношение не помешало немецким националистам сотрудничать с немецкими коммунистами с целью подрыва устоев Веймарской республики, осуществлять подготовку своих штурмовиков на русских артиллерийских и авиационных полигонах в 1923–1933 гг. и поддерживать тесное военно-политическое сотрудничество с Советской Россией в период с августа 1939 г. по июнь 1941 г. По сути дела, в последние предвоенные годы в мире было две главных политических партии: антифашисты, т. е. друзья России (коммунисты, попутчики, самозваные либералы и прогрессисты), и антикоммунисты, т. е. друзья Германии (партии, не вполне обоснованно именуемые их противниками «фашистскими», рубашек различного цвета). Подлинных либералов и демократов в эти годы было очень немного. Большинство из тех, кто так себя называл, были готовы поддерживать тоталитарную политику, и многие из них с энтузиазмом приветствовали русские методы диктатуры.

Тот факт, что две эти группы постоянно воюют друг с другом, сам по себе вовсе не доказывает различия их мировоззрений и философии. Войны между народами, исповедующими ту же веру и философию, были всегда. Левые и правые партии враждуют друг с другом, потому что и те и другие стремятся к высшей власти. Карл V говаривал: «Между мной и моим кузеном королем Франции нет никаких разногласий; мы воюем, потому что нас привлекает одна и та же цель: Милан». Гитлер и Сталин стремятся к одной цели: они оба хотят господствовать над странами Прибалтики, над Польшей и Украиной.

Марксисты не желают признавать, что нацисты также являются социалистами. В их глазах нацизм – это худшее из порождений капитализма. Со своей стороны нацисты изображают русскую систему как наиподлейшую систему капиталистической эксплуатации, как инструмент дьявольских происков мирового еврейства ради господства над неевреями. Но ведь понятно, что с экономической точки зрения обе системы, немецкая и русская, являются социалистическими. А при решении вопроса о том, является ли партия или система социалистической, важна только экономическая точка зрения. Социализм всегда рассматривался как система экономической организации общества. Это система, при которой правительство имеет полный контроль над производством и распределением. Если социализм, существующий лишь в отдельных странах, вообще может считаться настоящим, то Россия и Германия совершенно оправданно называют свои системы социалистическими.

Другой вопрос, насколько уместны претензии нацистов и большевиков считаться рабочими партиями. «Манифест Коммунистической партии» гласит: «Пролетарское движение есть самостоятельное движение огромного большинства в интересах огромного большинства», и старые марксисты именно таким образом определяли рабочие партии. Пролетарии, поясняли они, составляют подавляющее большинство народа; они сами, а не великодушное правительство или благонамеренное меньшинство захватывают власть и устанавливают социализм. Но большевики отказались от этой схемы. Незначительное меньшинство объявило себя авангардом пролетариата, установило диктатуру, силой разогнало всенародно избранный парламент и правит, опираясь на собственные законы. Правящее меньшинство, естественно, утверждает, что его политика наилучшим образом служит интересам многих, да и вообще всего общества, но ведь такие претензии характерны для всех олигархических правителей.

Большевики создали прецедент. Успех ленинистов вдохновил сторонников Муссолини и Гитлера. Итальянские фашисты и немецкие нацисты взяли на вооружение политические методы Советской России[107]. Единственная разница между нацизмом и большевизмом в том, что на выборах перед государственным переворотом нацисты получили намного больший процент голосов, чем большевики на выборах в Учредительное собрание в конце 1917 г.

Нацисты использовали не только большевистскую тактику захвата власти. Их заимствования намного обширнее. Из России они также импортировали: однопартийную систему и привилегированную роль партии и ее членов в общественной жизни; доминирующее положение тайной полиции; систему братских зарубежных партий, которые на средства государства и при поддержке его дипломатической и консульской службы ведут борьбу против своих правительств, занимаются шпионажем и саботажем; практику административного преследования и заключения в тюрьмы своих политических противников; концентрационные лагеря; наказание семей сосланных политических противников; методы пропаганды. Они позаимствовали у марксистов даже такие абсурдные мелочи, как обращение «товарищ по партии» (Parteigenosse), производное от марксистского «товарищ» (Genosse), а также использование военной терминологии для описания всех вопросов гражданской и экономической жизни[108]. Вопрос не в том, чем обе системы похожи, а в том, чем они различаются.