Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

4. Версальский договор

Четыре мирных договора – Версальский, Сен-Жерменский, Трианонский и Севрский{109} – являют собой пример дипломатической топорности, не имеющей аналогов в истории. Они войдут в историю как редкостный пример политического провала. Их целью было установление прочного мира, а результатом стал вначале целый ряд малых войн, а затем новая и еще более ужасная мировая война. Они были заключены с целью оградить независимость малых государств, а в итоге были поглощены и исчезли с политической карты мира Австрия, Абиссиния, Албания, Чехословакия. Они должны были сделать мир более демократичным, а мир получил Сталина, Гитлера, Муссолини, Франко, Хорти.

При этом наиболее распространенный упрек, предъявляемый Версальскому договору, совершенно необоснован. Немецкой пропаганде удалось убедить общественное мнение англосаксонских стран в том, что условия договора были крайне несправедливы по отношению к Германии, что созданные им трудности ввергли немцев в пучину отчаяния, и поэтому нацизм и мировая война являются результатом этого бесчестного обращения с Германией. Все это не соответствует действительности. Упомянутые выше четыре договора установили в Европе крайне неудовлетворительный политический порядок. При разрешении проблем Восточной Европы было проявлено такое пренебрежение реальными обстоятельствами, что там возник настоящий хаос. Но Версальский договор не был несправедлив по отношению к Германии и не являлся причиной нищеты и отчаяния. Если бы положения договора выполнялись должным образом, Германия не смогла бы перевооружиться и опять ринуться в атаку. Беда была не в том, что договор был так уж невыносим для Германии, а в том, что державы-победительницы позволили Германии нарушить ряд его важнейших требований.

Договор обязал Германию уступить территории, завоеванные Пруссией, население которых по большей части не говорило на немецком языке и было крайне недовольно присоединением к Германии. Все притязания Германии на эти территории покоились только на факте завоевания. Когда рейх принудили вернуть территории, некогда завоеванные Гогенцоллернами, это не было, вопреки обычным утверждениям немецких пропагандистов, самым постыдным грабежом в истории человечества. Излюбленным предметом немецкой пропаганды был Польский коридор. Что, надрывались нацисты и их зарубежные друзья, сказали бы Британия или Франция, если бы у них отняли кусок земли, разъединив страну на две части, и все для того, чтобы другая страна получила выход к морю? Во всем мире такие пассажи производили сильное впечатление на публику. Сами поляки не помогли прояснить этот вопрос. В те годы ими правила коррумпированная и некомпетентная олигархия, и правящей клике не хватило интеллектуальных способностей, чтобы отразить натиск немецкой пропаганды.

Истина заключается в следующем. В Средние века тевтонские рыцари завоевали страну, известную сегодня как прусская провинция Восточная Пруссия. Но их попытки захватить территорию, которая в 1914 г. была известна как Западная Пруссия, провалились. В силу этого Восточная Пруссия не граничит с Германской империей. Между западными границами Восточной Пруссии и восточными границами Священной империи лежит кусок земли, входивший в состав Польши, где жили поляки и правили польские короли. Эта территория, известная как Западная Пруссия, при первом разделе Польши в 1772 г. была аннексирована Пруссией. Важно понимать, что Западная Пруссия (точно так же, как прусская провинция Познань), была аннексирована Пруссией, а не Германской империей. Эти провинции не принадлежали ни Священной империи, распущенной в 1806 г., ни Конфедерации германских государств, которая в период 1815–1866 гг. была политической формой объединения немецкого народа. Они являлись «частной собственностью» королей Пруссии. Тот факт, что король Пруссии в качестве курфюрста Бранденбургского и герцога Померанского был членом Священной империи и Конфедерации германских государств, с правовой и конституционной точки зрения имел не большее значение, чем аналогичный факт для Великобритании, где король Англии в качестве курфюрста (а позднее и короля) Гановера был князем Священной империи, а позднее и членом Конфедерации германских государств. До 1866 г. эти провинции были так же связаны с Германией, как Виргиния или Массачусетс в 1714–1776 гг. или Шотландия в 1714–1837 гг. Они были иностранными государствами, которыми правили князья, по совместительству являвшиеся правителями одного из германских государств.

Только в 1866 г. король Пруссии своим суверенным решением включил эти территории в Северогерманский союз, а в 1871 г. – и в Германский рейх. Согласия жителей этих территорий не спросили. По сути дела, они были не согласны. Они выбрали в рейхстаг Германии польских депутатов, и те тщательно блюли там свой польский язык и охраняли польские традиции. В течение 50 лет они противились любой попытке онемечивания. Когда Версальский договор восстановил польскую независимость и вернул Польше территории Западной Пруссии и Познани, это не было актом предоставления Польше коридора. Просто были ликвидированы последствия завоевания, совершенного некогда Пруссией (не Германией). Ни поляки, ни устроители мирной конференции не виноваты в том, что тевтонские рыцари завоевали страну, не граничившую с территорией Рейха. Версальский договор вернул Эльзас и Лотарингию Франции, а северный Шлезвиг – Дании. И в этих случаях Германия не была ограблена. Население этих стран ожесточенно сопротивлялось немецкому господству и стремилось к освобождению. У Германии было единственное основание для угнетения этих народов – завоевание. Логическим следствием поражения был возврат некогда завоеванного.

Кроме того, жестокой критике подверглись решения мирного договора о репарациях. Войска Германии опустошили значительную часть Бельгии и северо-восточной Франции. Кто должен был платить за восстановление этих мест? Франция и Бельгия, подвергшиеся нападению, или Германия – агрессор? Победители или побежденные? На переговорах было принято решение, что платить должна Германия.

Мы здесь не станем входить в детальное обсуждение проблемы репараций. Достаточно установить, действительно ли репарационные платежи несли голод и нищету для народа Германии. Давайте посмотрим, каковы были доходы и репарационные платежи Германии в период 1925–1930 гг.

Утверждение, что эти выплаты сделали Германию нищей и обрекли немцев на голод, было гротескным искажением фактов. Они не оказали бы значительного влияния на немецкий уровень жизни, даже если бы немцы действительно заплатили все эти суммы из собственных карманов, а не из иностранных кредитов, как это было на самом деле.

Вот цифры, характеризующие рост капитала в Германии за 1925–1929 гг. Прирост составил, в млн рейхсмарок[117]:

С сентября 1924 г. по июль 1931 г. Германия в соответствии с планами Дауэса и Янга выплатила по репарациям 10 821 млн рейхсмарок. После чего платежи прекратились. За тот же период сумма кредитов, предоставленных иностранцами частным лицам и государственным учреждениям Германии, составила примерно более 20 500 млн рейхсмарок. К этому можно прибавить приблизительно 5000 млн рейхсмарок прямых иностранных инвестиций в Германию. Очевидно, что Германия не страдала от нехватки капитала. Если этих доказательств недостаточно, можно добавить, что за тот же период Германия инвестировала за рубежом примерно 10 000 млн рейхсмарок[118].

Репарационные платежи не были причиной экономических трудностей Германии. Но если бы союзники настояли на их уплате, они могли бы серьезно помешать перевооружению Германии.

Кампания против уплаты репараций завершилась полным фиаско союзников и столь же полным торжеством не желавшей платить Германии. Источником того, что немцы все-таки заплатили, были иностранные кредиты, от погашения которых Германия позднее отказалась. Так что иностранцы, по сути дела, сами себе заплатили.

Поскольку вопрос о репарациях может возникнуть и в будущем, важно знать основные причины предыдущей неудачи. С самого начала переговоров союзникам мешала их приверженность ложным современным этатистским концепциям денежной политики. Они были убеждены, что платежи создают опасность для сохранения денежной стабильности в Германии и что Германия не сможет платить, пока ее платежный баланс не станет «благоприятным». Их волновала надуманная проблема «трансфертов». Союзники были склонны принять немецкую точку зрения, согласно которой «политические» выплаты имеют совершенно иные последствия, чем платежи по коммерческим операциям. Запутавшись в противоречиях меркантилистских софизмов, союзники не зафиксировали в мирном договоре общую сумму репараций, оставив этот вопрос для будущих переговоров. По этой же причине они оговорили поставки натурой, внесли пункт о «защите трансфертов» и, наконец, в июле 1931 г. приняли мораторий Гувера{110}, в результате чего все выплаты прекратились.

Однако поддержание кредитно-денежной и валютной стабильности не имеет ничего общего с платежным или торговым балансом. Денежной стабильности может угрожать только одно – инфляция. Если страна не эмитирует дополнительные бумажные деньги и не расширяет кредит, никакие проблемы в сфере денежной стабильности ей не грозят. Чтобы выплачивать репарации, не обязательно иметь превышение экспорта над импортом. Здесь, скорее, обратная причинная связь. Сам факт выплат по репарациям создает избыточный экспорт. Никакой проблемы «трансфертов» не существует. Если правительство Германии аккумулирует средства для выплаты репараций (в рейхсмарках) с помощью налогов, каждому немецкому налогоплательщику приходится снижать потребление отечественной или импортной продукции. Во втором случае высвобождается то количество валюты, которое в противном случае было бы истрачено на потребление. В первом случае цены на отечественную продукцию снижаются, что ведет к росту экспорта и, как следствие, обеспечивает дополнительный приток валюты. Таким образом, собирая внутри страны для выплаты по репарациям сумму в рейхсмарках, правительство автоматически получило бы нужную для платежа сумму в валюте. И все это, разумеется, никак не зависит от того, являются ли платежи «политическими» или коммерческими.

Выплаты по репарациям и в самом деле могли бы чувствительно ударить по немецкому налогоплательщику. Ему пришлось бы снизить свое потребление. В любом случае, кто-то должен оплатить причиненный ущерб. То, что не оплатили агрессоры, пришлось оплатить жертвам агрессии. Но жертвам никто не сочувствовал, тогда как сотни писателей и политиков по всему миру проливали крокодиловы и настоящие слезы о судьбе немцев.

Возможно, с политической точки зрения было бы разумнее выбрать иной метод ежегодных платежей Германии. Например, можно было бы привязать сумму ежегодных выплат к величине будущих расходов Германии на вооруженные силы. На каждую рейхсмарку, истраченную на немецкую армию и флот, можно было бы взимать репарации с некоторым повышающим коэффициентом. Но любая схема оказалась бы столь же неэффективной, потому что союзники были загипнотизированы меркантилистскими заблуждениями.