Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

6. Нацизм и немецкие трудящиеся

Всех авторов, писавших о проблемах нацизма, ставит в тупик следующая загадка: миллионы немцев входили в партии социал-демократов, коммунистов и католического центра; они были членами профсоюзов, являвшихся коллективными членами этих партий. Как нацистам удалось преодолеть сопротивление такого множества противников и установить свой тоталитарный режим? Что, миллионы людей в одну ночь поменяли свое мировоззрение? Или они оказались трусами, которые дрогнули из-за страха перед штурмовиками и теперь ждут не дождутся дня избавления? А может, они являются искренними сторонниками нацистского режима?

В такой постановке проблемы кроется фундаментальная ошибка. Люди принимают как данность, что члены различных партийных клубов и профсоюзов были убежденными социал-демократами, коммунистами или католиками и что они всецело одобряли программы и убеждения своих вождей. Многие не понимают того, что членство в партии и в профсоюзе было практически обязательным. В Веймарской Германии система закрытых предприятий{116} получила достаточно сильное развитие, хоть и не была доведена до такой крайности, как в современной нацистской Германии и в некоторых отраслях других стран. На большей части территории Германии и в большинстве отраслей промышленности рабочий практически не мог остаться вне одного из крупных объединений профсоюзов. Если ему была нужна работа, либо он не хотел быть уволенным или хотел получить пособие по безработице, то должен был вступить в один из влиятельных профсоюзов. Они оказывали экономическое и политическое давление, которому все были вынуждены подчиняться. Для рабочих вступление в профсоюз стало делом естественным и не вызывавшим вопросов. Они вступали, потому что вступали все, и потому что не вступить было опасно. Рабочему не было дела до Weltanschauung своего профсоюза. Да и профсоюзных бюрократов не интересовали принципы и убеждения своих членов. Главной их целью было вовлечь в ряды своего профсоюза как можно больше рабочих.

Миллионы организованных рабочих были вынуждены проявлять формальное уважение к вероучению своих партий, голосовать за их кандидатов на парламентских выборах, выписывать партийные газеты и избегать публичной критики политики партии. Но повседневный опыт убеждал каждого, что с их партиями что-то не так. Каждый день они узнавали о новых торговых барьерах, созданных другими государствами для защиты от немецких промышленных товаров, т. е. против продуктов их собственного труда. Поскольку профсоюзы, за редкими исключениями, не соглашались на уменьшение ставок заработной платы, каждый новый торговый барьер отзывался немедленным увеличением безработицы. Рабочие утратили доверие к марксистам и католической партии Центра. Они поняли, что эти люди не знают, как решать эти проблемы, и единственное, на что способны, это списывать все на пороки капитализма. Немецкие трудящиеся к капитализму относились с непримиримой враждебностью, но простая брань в его адрес пользы не приносила. Рабочие не могли ожидать, что объем производства будет расти при падении экспортных продаж. Поэтому они заинтересовались аргументами нацистов. Происходящее, говорили нацисты, это результат нашей прискорбной зависимости от внешних рынков и прихотей иностранных правительств. Если Германия не сумеет завоевать новые территории и достичь экономической самодостаточности, она обречена. Все попытки улучшить условия труда ни к чему не приведут, пока мы остаемся наемными рабами иностранных капиталистов. Такие слова производили впечатление на рабочих. Они не выходили из профсоюзов и из партийных клубов, потому что это имело бы слишком серьезные личные последствия. Из страха и по инерции они продолжали голосовать за социал-демократов, коммунистов или католиков. Но они потеряли интерес к марксистскому и католическому социализму и начали симпатизировать национал-социализму. Задолго до 1933 г. в рядах немецких профсоюзов было полно людей, тайно сочувствовавших нацистам. Поэтому немецкие трудящиеся были не очень огорчены, когда нацисты заставили всех членов профсоюзов вступить в свой Трудовой фронт{117}. Они повернулись к нацизму, потому что программа нацистов предлагала решение самой настоятельной для них проблемы – проблемы препятствий на пути немецкого экспорта. У других партий подобные программы отсутствовали.

Разгон непопулярной профсоюзной бюрократии доставил рабочим не меньше удовольствия, чем унизительное третирование нацистами предпринимателей и управляющих. Вчерашние хозяева превратились в обычных менеджеров. Теперь они должны были склоняться перед всемогущими партийными вождями. Рабочие были в восторге от злоключений своих работодателей. Это был настоящий триумф, когда ваш босс, пыхтя от ярости, вынужден вместе со всеми маршировать на праздничных парадах. Настоящий бальзам на сердце.

Потом наступил бум перевооружения. Безработица исчезла. Вскоре даже обнаружился дефицит рабочих рук. Нацисты сумели решить проблему, с которой не справились социал-демократы. Трудящиеся были в восторге.

Весьма вероятно, что сегодня рабочие уже разглядели обратную сторону картины. Последние иллюзии рассеялись[119]. Нацисты не привели их в край молочных рек с кисельными берегами. В пустыне продовольственных карточек буйно развиваются ростки коммунизма. В день поражения нацистов Трудовой фронт развалится точно так же, как марксистские и католические профсоюзы в 1933 г.