Тени прошлого

— Я сказала, чтобы вы отошли от мистера Грейвса, мисс Велль, — с гаденькой улыбочкой на лице повторила она, встав из-за своего стола и подойдя ко мне. — А чтобы вы меня окончательно поняли, я снимаю ещё пятьдесят баллов с Когтеврана.

Это было той самой последней каплей, которой не хватало до сих пор, чтобы вывести меня из себя, и, похоже, Северус это сразу понял по моему внешнему виду. Он тут же привстал со своего места и уже собирался направиться к нам, но я моментально перевела свой убийственный взгляд на него, и мой муж потрясённо сел обратно на своё место, правильно оценив, что сейчас ко мне лучше было не подходить.

Все в зале словно оцепенели, вокруг повисла мёртвая тишина, наполненная напряжением, и я, неотрывно смотря в глаза новому директору, произнесла тихим, но очень разборчивым голосом:

— Я не позволю никому в этом замке, даже такой ошибке природы, как ты, издеваться над беззащитными детьми, ты поняла меня?

— Ах ты, наглая девчонка! — завизжала Амбридж, сделав ещё два шага мне навстречу. — Да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?!

И она замахнулась на меня, видимо, для того, чтобы дать пощёчину, но я моментально остановила её левой рукой. Всё так же не моргая, я сильно сжала её за запястье, и Амбридж взвизгнула от боли.

— Во-первых, я не девчонка, а Тиана Клодетта Снейп, доктор медицинских наук, оперирующий нейрохирург и старший преподаватель кафедры нейрохирургии Мельбурнского университета, — чётко выговаривая каждое слово, ледяным тоном произнесла я, всё сильнее и сильнее сжимая запястье жабы, и на её лице всё отчётливее вырисовывалась гримаса боли, но я даже не собиралась отпускать её руку. — А для тебя я просто «доктор Снейп», тебе ясно?

Та изумлённо-испуганно уставилась на меня, с помесью страха и боли на лице, но я, держа в стальных силках её руку, продолжила говорить:

— А во-вторых, я не одна из тех крайне терпеливых и вежливых людей, которые сейчас сидят за твоей спиной за преподавательским столом и которые всё никак не решатся поставить тебя на место. Нет, поверь мне. И я повторяю тебе в последний раз, что я никому больше не позволю издеваться над беззащитными детьми в этом замке, понятно?

Я сжала её запястье ещё сильнее, и по цвету руки стало видно, что были пережаты все сосуды: и венозные, и артериальные. И вместе с ишемией нарастала и боль в руке, очень сильная боль, но эта жаба настолько разозлила меня, что я даже не собиралась останавливаться. Ненависть полностью затуманила разум, и я даже не обращала внимания на тот факт, что больше ста человек смотрело сейчас на нас и ловило каждое моё слово. Страх в глазах Амбридж достиг своего максимума, она немного опустилась, согнув колени, наверное, чтобы попытаться вырваться из моих тисков, но я только сильнее сжала руку, и теперь она громко крикнула на весь зал от боли.

— Тина! — отчаянно крикнул Северус, всё же встав со своего места, но я так жёстко посмотрела на него, с такой злостью, что он не решился подойти к нам.

Я обвела взглядом каждого, кто сидел за преподавательским столом, и у каждого в глазах я увидела страх. Они боялись меня. А больше всех меня боялась та женщина, которая стояла прямо передо мной и чьё лицо просто перекосило от боли.

— Ты больше не издашь ни одного дурацкого декрета, и если я узнаю, что хотя бы ещё у одного ученика появилась из-за тебя хоть одна маленькая царапина, то ты очень об этом пожалеешь, — тихим и твёрдым голосом продолжила говорить я, не отрывая взгляда от полных страха глаз «директора» Хогвартса. — Поверь мне, я прекрасно знаю, как максимально долго сохранить человеку жизнь, чтобы при этом он чувствовал такую адскую боль, что ты даже в самом страшном сне представить себе не можешь. И я думаю, что Корнелиусу совсем необязательно знать правду о том, что здесь происходит. Если министр магии узнает что-то, что ему не следует знать, то можешь не сомневаться, я выполню всё, что я только что пообещала тебе. И меня не найдут, как бы хорошо не искали, у меня очень хорошие связи и полный иммунитет к любому магическому воздействию. И тебя тоже не найдут.

Амбридж уже почти что непрерывно стонала от боли, и я, схватив уже правой рукой её ладонь, резко отвернула конечность в сторону, и до моего слуха донёсся хруст. Я разжала хватку, и она с полным боли криком отступила на два шага от меня и присела на возвышение рядом с преподавательским столом, держа здоровой рукой ту, что я только что сломала. Последний раз посмотрев на неё своим убийственным взглядом и убедившись, что смысл сказанных мной слов в полной мере дошёл до её мозгов, я снова повернулась к тому пареньку, у которого кровоточила рука, и присела перед ним на корточки.

— Эй, не бойся меня, — уже более мягким голосом произнесла я, заметив в глазах гриффиндорца неподдельный страх, ведь он прекрасно слышал каждое слово, которое я произнесла в адрес лжедиректора. — Я не причиню тебе вреда, честное слово, я врач… и я помогала вчера твоим друзьям, ты же знаешь об этом, да? Дай мне посмотреть свою руку.

Я протянула ему ладонь, и он, всё ещё с испугом глядя на меня, осторожно протянул свою левую руку, замотанную в тряпочку. Я аккуратно приподняла тот край повязки, на котором кровь была свежее, и заметила, что под ней были не просто царапины, а глубокие раны до самого мышечного слоя.

— Бадьян… не… помогает… — хрипло и со страхом пояснил он, и я ещё более мягким голосом ответила:

— Да, я понимаю. У меня есть с собой пару ампул лидокаина и необходимые инструменты, так что я могу попробовать зашить твою рану, чтобы остановить кровотечение. Только укол, который мне придётся тебе сделать, будет очень болезненным, так что надо будет немного потерпеть. Зато твоя рука перестанет болеть и заживёт. Ты же большой и храбрый мальчик и сможешь потерпеть, правда?

В моём голосе теперь была почти что материнская забота, и гриффиндорец, вытерев правой рукой проступившие слёзы, коротко кивнул. Я встала и взглянула на мадам Помфри, сидевшую на самом краю стола и так же, как и все остальные, со страхом смотревшую на меня.

— Поппи, — спокойно обратилась я к ней, — мне нужна будет твоя помощь, так что поднимись, пожалуйста, в больничное крыло, как только…

Тут я снова посмотрела в сторону Амбридж, которая неподвижно сидела на том самом месте, куда отползла несколько минут назад, и мой тон опять стал жёстче.

— …как только закончишь здесь, — дополнила я, намекая, что совсем не против, если целительница быстро залечит перелом лучевой и локтевой кости, который заслуженно получила директриса.

Взяв своего маленького пациента за правую руку, я помогла ему встать из-за стола и повела прочь из зала, в котором воцарилась гробовая тишина. Как только мы дошли до лазарета, я посадила его на одну из кроватей, а сама направилась в свой кабинет, который так любезно устроила для меня «коллега». Надев белый халат и положив на лоток все необходимые инструменты, лекарства и перевязочный материал, я вернулась в основное помещение и поманила мальчика к столу, стоявшему у окна, ведь мне было нужно хорошее освещение.

— Как тебя зовут? — заботливо спросила я, подойдя к столу после того, как тщательно вымыла руки.

— Артур, — дрожащим голосом ответил он, всё ещё со страхом наблюдая за моими действиями.

— А на каком ты курсе? — задала я следующий вопрос, чтобы хоть немного снять напряжение и успокоить своего пациента.

— На первом, — немного более спокойным голосом ответил Артур, а потом уставился на меня с широко открытыми от страха глазами, увидев, как я, надев стерильные перчатки, взяла в руки шприц и стала набирать в него лидокаин.

— Артур, послушай меня, — мягко обратилась я к нему, присев на стул рядом. — Это — обезболивающее. Мне нужно будет сделать тебе укол, чтобы ты не почувствовал боль, когда я буду снимать повязку и сшивать края твоей раны. Укол будет очень болезненным. Но это будет последняя боль, которую тебе придётся потерпеть. Ты посидишь спокойно, пока я не закончу вводить лекарство?

Артур робко кивнул в ответ, и тут в больничное крыло вошла мадам Помфри. Она медленно подошла к нам и с опаской на меня посмотрела, и этот момент мне даже стало немного стыдно за своё поведение внизу, ведь теперь абсолютно все в школе боялись меня, причём совершенно обоснованно. Но я была готова заплатить даже такую цену, лишь бы ни в чём не виноватые дети перестали страдать.

— Поппи, — спокойно проговорила я. — Мне нужна твоя помощь. Я сейчас введу обезболивающее, и надо будет снять повязку и обработать рану. Ты бы не могла это сделать, а то я уже надела стерильные перчатки.

— Да, конечно, доктор Снейп, — тихо проговорила Поппи, опустив взгляд в пол. После этого мне стало ещё более совестно за своё поведение.

— Тина, — мягко поправила я, робко улыбнувшись ей. — Для тебя я Тина.

— Хорошо… Тина, — неуверенно произнесла она, а потом подошла к нам и стала ждать, пока я не сделаю укол.

— Ты готов? — я внимательно посмотрела в глаза Артуру, и он более уверенно кивнул, а я аккуратно начала обкалывать кожу вокруг повязки, попутно вводя анестетик.

По лицу Артура было видно, что ему было очень больно, но он героически терпел боль, стараясь не шевелить рукой. Когда я закончила, Поппи взмахнула палочкой и повязка стала медленно отделяться от кожи руки. Сначала гриффиндорец ещё морщился от боли, а потом сработало обезболивающее, и он спокойно сидел и наблюдал за нашими действиями. Когда импровизированная повязка была снята, целительница промыла рану под струёй воды и прошлась пару раз спиртовыми салфетками, которые лежали рядом на столе. Теперь моё операционное поле было готово, и я, взяв в руки необходимые инструменты, чуть освежила края и стала аккуратно накладывать маленькие швы на рану, которая до сих пор кровоточила, причём достаточно сильно.

Когда я наложила примерно половину швов, в лазарет осторожно начали проходить один за другим преподаватели. Северус подошёл ближе всех ко мне и, встав справа от меня, внимательно наблюдал за моими действиями. Я тяжело вздохнула, потому как сейчас мне стало максимально стыдно за своё поведение, стало стыдно за то, что мой муж увидел… не самую лучшую половину меня. Но я невозмутимо продолжила начатое, стараясь не выдавать истинных эмоций. Наложив последний шов, я отложила инструменты в стороны, смазала зашитую рану мазью на водной основе, чтобы потом было проще снимать повязку, наложила эту самую повязку и обратилась к Артуру:

— Бинт не мочить, а лучше вообще не трогать. Как только действие анестетика пройдёт, боль может вернуться…

С этими словами я скинула перчатки и, встав из-за своего рабочего стола, дошла до кабинета, а потом вернулась в лазарет, протянув своему пациенту блистер с таблетками.

— Если рука заболит — выпьешь одну таблетку, и ещё одну — на ночь. А завтра с утра перед завтраком зайдёшь сюда ко мне на перевязку, всё ясно?

— Да, доктор Снейп, — проговорил тот уже более спокойным и уважительным тоном, а я только с улыбкой покачала головой в стороны оттого, что теперь все вокруг будут обращаться ко мне именно так, хотя ещё с утра я была всего лишь «Тинь-Тинь» для друзей и «мисс Велль» для всех остальных.