Тени прошлого

Моя жена определённо была права, когда однажды сказала, что мне по жизни постоянно везёт. Я уж думал, что после её смерти удача совсем было отвернулась от меня, но нет. По случайному стечению обстоятельств Дамблдор был вынужден покинуть пост директора, что не могло меня не радовать, хотя я и не надеялся, что он покинул школу. Но теперь старик временно ушёл в тень, что давало мне немного больше пространства для манёвра.

Но больше всего меня, конечно, поразило то, что Тина причинила тяжёлый вред другому человеку, причём прилюдно и, главное, умышленно. Мне всегда казалось, что я был единственным человеком, который мог довести её до белого каления, но надо же! По сравнению с тем, что я только что увидел, до этого она вела себя как божий одуванчик. Тина, конечно, отличалась весьма стервозным характером и долгие двенадцать лет держала всё отделение в ежовых рукавицах, когда была заведующей, но она никогда не угрожала никому расправой, по крайней мере, так явно. И она точно никогда до этого не ломала ни одному из своих подчинённых руки.

Я даже до этого и представить не мог, что можно вот так, за несколько секунд одним резким движением переломить и лучевую, и локтевую кость в дистальной трети. И что это могла сделать такая хрупкая и ранимая девушка, как Тина, поскольку сорок лет назад уже я по неосторожности сломал ей руку, за что потом целый месяц исполнял любой её каприз и всю бумажную и не только работу, потому как очень боялся, что Тина от меня уйдёт. И мне казалось, что в этой жизни она была такой же хрупкой и ранимой, судя по воспоминаниям Снейпа, но… неужели, её рассказы про горы — это правда? Неужели она действительно опасная наёмная убийца в прошлом?

Хотя я пару раз видел, как метко моя супруга стреляет и кидает ножи, никогда бы не подумал, что она может этими самыми ножами причинить кому-то реальный вред, несмотря на то, что она как-то раз пыталась убедить меня в обратном. Всё то время, что мы были знакомы, профессор Реддл только и делала, что спасала человеческие жизни, причём отчаянно и самозабвенно, а в этот раз… В этот раз она, похоже, тоже спасала чью-то жизнь, ведь началось всё с какого-то мальчишки с окровавленной рукой, но вот методы спасения… Надо же! Эта чертовка опять спутала мне все карты!

«Хотя какие карты? — вдруг поймал я себя на мысли, наблюдая за тёмной водой Темзы. — Разве я не играю в шахматы с Северусом?»

Но на самом деле, именно с этого момента я осознал, что надежда заставить Тину умолять меня о пощаде для Снейпа, как оказалось, действительно её законного супруга, резко пошатнулась. Я вдруг осознал, что эта чертовка, эта дьяволица в любой момент может опрокинуть нашу доску и раскидать на ней карты для того, чтобы уже втроём сыграть в её любимую игру — покер. А я прекрасно знал, что играть с ней в покер — гнилое дело, поскольку в картах, в отличие от всех остальных сфер жизни, ей везло как никогда. И в этом случае даже я не мог рассчитывать на свою необыкновенную удачу.

«Как она отреагирует на новость о том, что я жив? — задавался я вопросом, смотря в непроглядную темноту весенней ночи шестнадцатого апреля, ожидая, когда Снейп поднимется ко мне в кабинет для небольшой беседы, нашей последней беседы. — Смогу ли я отомстить ей? А не использует ли она Снейпа так же, как использовала меня в прошлый раз? И будет ли тогда разумна смерть моего сотоварища по несчастью под названием «Тина»? Смогу ли я причинить ей боль этой самой смертью? Или она сама убьёт и его, и меня?»

Сколько же сразу образовалось переменных, сколько вариантов… Просчитать их было не под силу даже самому мощному компьютеру, что существовал на тот момент. И с моей стороны было бы верхом глупости начать заниматься этим сейчас, когда до развязки осталось двадцать четыре дня. Даже если бы я их и просчитал, на двадцать пятый день Тина бы выкинула что-то новое, и все мои расчёты полетели бы к чертям… «Тина, чёрт возьми, ты как всегда в своём репертуаре!»

Но вдруг за моей спиной раздались шаги, и я понял, что уже был не один в своём небольшом кабинете.

— Северус, я рад тебя видеть! — повернувшись лицом к собеседнику, невозмутимо произнёс я в качестве приветствия.

Да, мной полностью завладело спокойствие, ведь с этого момента я окончательно отпускал ситуацию на самотёк, потому что бороться с судьбой в этом случае было крайне неразумным. Да, именно она, именно случай, а не я и не человек, стоявший передо мной в плотном чёрном классическом костюме, теперь решали, что произойдёт через двадцать четыре дня. Именно случай теперь решал, кто кому отомстит и кто кого обыграет и в какую именно игру.

— Знаешь, я пригласил тебя лишь для того, чтобы сказать, что жду мисс Велль на наше общее собрание пятнадцатого мая, — неспешно начал говорить я, так как Снейп невозмутимо смотрел на меня, не проронив ни единого слова. — Мне нужно будет уехать в небольшое… путешествие, и вернусь я как раз пятнадцатого. Так что планируй привести её именно в этот день в восемь вечера, договорились?

— Да, мой лорд, — таким же невозмутимым тоном ответил он, а его лицо было словно маска, и на ней ничего, кроме спокойствия, невозможно было прочитать.

— Чудесно, Северус. Кстати, а когда вернётся из Австралии твоя жена?

— Где-то в этих числах, мой лорд. И если у неё получится прибыть в Лондон до этого дня, то я с радостью приглашу её на общее собрание, — не меняя тона, произнёс Снейп.

— Я буду очень рад, если у неё получится прийти к нам в этот день, — слегка улыбнувшись, вежливо заметил я, на что получил такую же вежливую улыбку в ответ.

— Я тоже, милорд.

— Что ж, до встречи в мае, Северус, — произнёс я на прощание, и Снейп, верно расценив мою фразу, вежливо кивнул и ровным шагом покинул комнату.

По невозмутимому виду своего соперника я сразу догадался, что он точно как следует подготовился к нашей последней встрече прекрасным майским вечером. Да, именно теперь мы были с ним практически равны. Каждый из нас хотел убить другого: я ради мести, он ради спокойной жизни. Каждый из нас сделает всё ради достижения своей цели: я для того, чтобы Тина пришла ко мне на собрание десятого числа, ведь в моей идеально написанной пьесе ей была отведена далеко не последняя роль; Северус же — для того, чтобы его супруга никогда обо мне не узнала. И ему наверняка было прекрасно известно, что единственный способ заставить меня отступить от намеченной цели — это убить меня.

«Случай… в конечном счёте всё решит случай. Именно случай решит, смогу ли я десятого числа отправить Тине послание, несмотря на те защитные заклинания, очень сильные заклинания, которые умудрился наложить мой противник. Именно случай решит, сможет ли Северус убедить Тину остаться в замке, или же она придёт сюда, ко мне. Её величество, госпожа Удача…»

Мы всегда шли с ней рука об руку, неужели сейчас она отвернётся от меня? Или удача отвернётся от него? Везение, вот ерунда. Я ставил свою жизнь на какой-то случай, но именно в этой ситуации это было самым верным решением, как бы парадоксально это ни звучало.

«Северус, ты не учитываешь один маленький нюанс, — размышлял я про себя, сидя за своим столом десятого мая перед обедом. — В отличие от тебя, я прекрасно знаю, на что способна моя дорогая супруга. Я же прожил с ней семь долгих лет. Но даже несмотря на это она до сих пор умудряется удивлять меня! Вот и сегодня она тоже удивит, я в этом нисколько не сомневаюсь, и тебя, и меня».

Передо мной на столе был всё тот же футляр из чёрного бархата, в котором аккуратно лежали наши обручальные кольца. Я создал ещё один, поменьше, и с помощью магии перенёс кольцо с чёрным бриллиантом в отдельный. Я не мог коснуться его, поскольку на кольце было очень сильное проклятье. Правда, я знал, что если Тина наденет его, то проклятье сразу нейтрализуется, ведь эта уникальная девушка как-то могла деактивировать даже очень мощные чары. Я знал об этом не понаслышке, так как уже наблюдал подобное однажды, когда моя супруга случайно надела проклятое ожерелье, а я, забыв про палочку, случайно схватил его руками, чтобы немедленно снять его с её шеи. И пока ожерелье было на Тине, ни я, ни она не получили никакого урона. А проклятие на ожерелье было просто чудовищным!

Положив футляр во внутренний карман своего пиджака, я направился сначала в личный кабинет профессора Реддл, чтобы взять оттуда всё необходимое, а затем переступил порог нашего особняка, в котором не был вот уже тридцать семь лет. Обстановка внутри была в точности такой же, как и в конце пятидесятых, когда это поместье было нашим домом.

«Да, Паттерсон тщательно следит за чистотой вокруг, — подумал я, прогуливаясь по пустынным комнатам, залитым солнечным светом. — Всё точно так, как и было раньше…»

Закончив все необходимые приготовления, я взмахнул волшебной палочкой и отправил своё послание. Затем я усмехнулся себе, гадая, получится ли у меня провернуть мою маленькую уловку или нет, и направился прочь из дома в ожидании восьми часов вечера, когда первая молния наконец ударит в землю. И начнётся такая долгожданная гроза.

***

Да уж, как же всё круто поменялось с четверга! Буквально вчера я как бы была ещё студенткой, а на следующий день уже сидела в белом халате в больничном крыле и официально (!) оказывала необходимую медпомощь нуждавшимся в ней студентам совместно с целительницей, работавшей на этой должности очень долгое время. Поппи, кстати говоря, прониклась ко мне необычайным уважением после того, как я зашила раны у Артура и ещё пары студентов, которые не обратились за помощью до этого. А уже после четверга в больничное крыло больше не обращалось ни одного ученика с подобными травмами, и для меня это была маленькая победа, хоть и доставшаяся чудовищным путём.

Как и ожидалось, Амбридж в качестве номинального директора безоговорочно подписала все необходимые бумаги, и меня официально приняли в штат Хогвартса на должность «целителя», хотя все ко мне обращались, как «доктор Снейп». Причём самым смешным было то, что теперь многие мои друзья и с пятого, и с четвёртого, и с шестого курса упорно обращались ко мне по фамилии, хотя я двести раз просила называть меня по имени. Но я прощала им этот маленький стёб, тем более что благодаря этому все позабыли про моё дурацкое прозвище, а они не выходили за рамки дозволенного, потому как теперь я была единственным барьером, способным оградить их от бесчеловечной жестокости нового директора.

Кстати, после того самого четверга Амбридж вела себя тише воды, ниже травы, но я всё равно провела со всеми зачинщиками массовых неприятностей, а с близнецами Уизли особенно, профилактические беседы, чтобы никто специально не нарывался на неприятности, и ситуация не выходила с позиций холодной войны на активные боевые действия. И несколько недель всё было просто замечательно.

По древней традиции, каникул было предусмотрено аж три штуки между триместрами, и одни из этих каникул выпадали как раз на пасху. Посовещавшись с Северусом, мы решили, что, поскольку почти все разъедутся по домам в эти самые каникулы, то и мы можем ненадолго уехать из школы, а точнее, улететь на неделю ко мне домой в Мельбурн. Так сказать, устроить себе маленький медовый месяц. И это была одна из самых лучших недель в моей жизни!