Книга шороха

* * *

Они покинули Семь мечей в ночь, пройдя через подземный ход, и оказались у самой опушки Проклятого леса, отрезанные от привычного мира черными кольями стволов.

Позади осталось беззвездное полотно неба и спокойное сонное поле, а впереди – неровные, разбитые ряды сосен, дубов и осин. Чем дальше в лес они уходили, тем гуще и старше становилась тьма. Туманная, одинокая. С каждым шагом они замечали, что выше и выше поднимали головы обглоданные ели, а луна и вовсе спряталась, напуганная, за громадой туч.

Ян стремительно мерил путь огромными шагами, и Аили с трудом поспевала за ним. В его напряженной сжатой фигуре чувствовался нездоровый страх, он шел так быстро, как только мог, желая поскорее добраться до Панту. Селедка не осуждала его. Все знают истории про Проклятый лес, подступающий к городам и селам.

– Не отставай, – едва слышно произнес он, перелезая через поваленное дерево, – скоро станет совсем темно.

Так глубоко Аили еще не заходила. Ей стало нехорошо, когда туман у ног сгустился, и она перестала различать примятую Пеплом траву у себя под ногами. Ян помог ей перебраться через толстый, преградивший путь, рухнувший ствол и зашагал дальше, но она осталась стоять, неуверенно качаясь на месте, махая белеющими в темноте руками, как машет крыльями птица. Казалось, Селедка вот-вот потеряет равновесие и упадет лицом в грязь, но она осела на гнилое дерево, проломила весом полую трухлявую кору, и с треском шлепнулась на сырую землю. Она держалась за голову и смотрела в ноги, тяжело дыша и стараясь сосредоточиться.

Пепел вернулся к ней и, нагнувшись над ее правым ухом, злобно прошептал:

– Поднимайся!

Она как будто не слышала его слов и продолжала сидеть.

– Ну же! – Ян схватил ее под руку и с силой потянул вверх.

Аили охнула. Ее шатало, как пьяную, и она все не могла твердо стать на ноги.

– Найди мне палку, – еле двигая губами, попросила она, снова сползая на землю.

– Какую я тебе палку еще должен искать! – гневно вспылил он, но тут же осекся и, немного промолчав, уже тише спросил, – чтоб идти?

В сгустившемся мраке он разглядел, как она кивнула в ответ.

"Он оставит тебя", – прошипел Эр, когда Пепла скрыла густая пелена ночи.

Она нехотя отмахнулась:

– Я почти его собственность. Никто не отказывается от собственности.

Головокружение и тошнота скоро прошли, и Селедка уже лучше понимала, что сидит одна в Проклятом лесу. Она подобралась ближе к корявому старому дубу, устроилась в выдернутых из земли корнях и подтянула ноги к лицу, обхватив колени, вжалась спиной в сырую мягкую древесину.

"Он не вернется. Его сожрали кошмары и страхи".

Аили ничего не видела, лишь могла кое-как различить очертания своих пальцев, белеющих во мраке. Она услышала тяжелые шаги и начала считать расстояние – кто-то приближался. Затаилась. Звук шагов стих совсем рядом. Ее щеки коснулось теплое неприятное дыхание. Она ничего не слышала.

– Пепел? – трусливо пролепетала она.

В левую ладонь легла толстая шершавая палка.

Ян помог ей подняться и потянул за собой, крепко сжимая запястье.

"Раз уж он пришел, то тебе точно придется служить ему", – едко размышлял Эр.

Селедка не слушала его и просто шла вперед, не видя ничего. Пепел тянул ее за собой, и она только догадывалась о том, как он узнает дорогу, когда кругом совсем ничего не видно. Тьмой закладывало уши, она забивала нос и рот, дышалось с трудом, тьма была непроницаемой и густой, как налитая в кадушку смола. И никаких звуков вокруг. Лишь тяжелое сиплое дыхание, скрип кожаных ремешков, бряцание пряжек и ножен, да хруст гнилых веток под ногами.

Они пересекали туманное кольцо Проклятого леса и вряд ли остались незамеченными. Когда вокруг начали мерцать тусклые голубые огоньки, похожие на бледные звезды, Аили облегченно улыбнулась краешком рта. Она приняла их за светлячков, но спустя пару минут поняла, что ошиблась. Огоньки преследовали их и увеличивались. Пепел ускорил шаг.

– Быстрее! – прикрикнул он.

Его слова подхватили неизвестные дикие голоса и понесли эхом по лесу далеко вперед, предупреждая о незваных гостях. Ян пустился бежать, рванув Селедку за собой. Ему оставалось только тащить ее за руку, потому что она не поспевала за ним, спотыкалась и падала, не видя ни его самого, ни дороги.

Мрак рассеивался, дышать стало проще, только голубые огни не отставали. Они гнали своих жертв в глубь леса. В едва пробившемся сквозь деревья свете луны Аили различила очертания черных существ, сморщенных и убогих. Хотела остановиться, потому что не чувствовала никакой опасности, но Ян дернул ее за запястье и вновь побежал. Жесткие ветки хлестали его по лицу. Он голыми руками ломал заросли дикой ежевики. Он надеялся, что призраков отпугнут колючки. Дурак! Он в кровь изодрал ладони и колени, сминая твердые жирные стебли. Он прыгнул вперед...

В темноте Пепел не заметил края и, оступившись, свалился в низину, потянув Селедку за собой. Она вскрикнула и покатилась по крутому склону оврага, вцепившись в Яна. И теперь они валялись в заросшем гигантскими папоротниками овраге в нескольких метрах друг от друга. Сверху доносились дикие истошные вопли и мелькали голубые огни призрачных глаз.

– Тихо, – прохрипел Ян.

Где-то слева клокотал ручей. Аили лежала, раскинув руки в стороны, и глядела в высокое непроницаемое небо, а над ее лицом колыхались пушистые листья папоротника.

"И тебе совсем не страшно?"

"Ты страшнее", – мысленно ответила она Эру и ощутила, как он улыбнулся.

Когда вопли наверху стихли, она осторожно приподнялась и едва слышно спросила Яна:

– Что это было?

Тот недружелюбно хмыкнул и подполз ближе к ручью, но отчего-то резко замер в темноте. Аили пригляделась и поняла, почему он остановился – край ручья был уложен черепами мелких животных.

– Морщуны, – запоздало отозвался он.

– Те твари? – Аили не заметила, как повысила голос.

Ян мотнул головой:

– И эти кости, – он указал на ручей, – это морщуны.

В ветвях крикнул ночной хищник и взмыл ввысь.

Селедка ничего не ответила. Она нащупала палку, которую Ян для нее нашел, и молча встала.

– Много лет назад тут был еще самый край леса, опушка. – Пепел опустил левую руку в воды ручья и поморщился, – пить нельзя, – затем продолжил. – Проклятый лес сожрал все, ни черта не оставил.

Пепел встал и пошел по течению ручья. Аили последовала за ним, простукивая концом палки путь перед собой.

Они спустились к небольшой лысой поляне с плешивыми кочками, торчащими из застланной мхом жидкой грязи. В самой середине стоял крепкий бревенчатый дом, сложенный меж трех корявых дубов.

– Мы пришли? – спросила Селедка, осторожно ступая по кочкам.

– Да, Панту, должно быть, на месте. – Он указал на теплящийся в небольшом окошке свет.

Аили поежилась. Ей не нравилось иметь дела с ведьмами. Она все не могла забыть Ведьмин лог.

Они прошли извилистой тропкой мимо кустов багульника, сверкающего в ночной темноте белыми пучками соцветий и поднялись по скрипучей кривенькой лесенке на крыльцо.

– Говорят, кто приходил сюда без должного уважения, сейчас лежит на дне болота, – задумчиво произнесла Аили.

– Кто говорит, тому и лежать, – бесцветно ответил Ян и постучал в дверь.

Послышалось шарканье шагов и неприветливое ворчание. На пороге появилась крепкая, небольшого роста старуха в голубом, сдвинутом на правый бок, переднике. Упитанная и похожая на капусту, одетая в тряпье из сшитых шерстяных лоскутов. Кофта на кофту и несколько подвернутых юбок.

– О! Ты гляди! Занесло-то кого! – старуха отошла в сторону, пропуская гостей.

В доме было душно, он полнился стойким запахом зверобоя, подвешенного к углам у самого потолка. Опавшие соцветия кучками мусора лежали на полу, позабытые неопрятной хозяйкой. Аили опасливо покосилась на веники сухих цветов и постаралась пройти так, чтобы не задеть их головой.

"Не трогай их".

Ее тень дрогнула и собралась в небольшое темное пятно под ногами.

– Зверобой шулюхнул? – с усмешкой спросила бабка, покосившись на Селедку. – Дюже ты осторожничаешь, бездушная. Не убегёт твой друг. Садись, вона, на лавку, и жди. Ежели хочешь, там махонка стоит – скушай бупку.

Аили молча села и стала ждать, пока Пепел радушно приветствовал бабку и справлялся о ее самочувствии. Селедке ничего больше не оставалось делать. Она просто не поняла, что Панту сказала ей.

– Да ты бзники-то покушай-покушай, а то замарилась, поди, шли пока.

Пепел, заметив замешательство Аили, легонько улыбнулся одними краешками губ и произнес:

– Ягоды там, в миске – паслен, – ешь, если хочешь.

Она кивнула, но есть не стала, решив, что не хочет травиться. С детства слышала, будто паслен ядовит – каждая старуха, каждый ребенок на Ареноре знал об этом.

– А ты, Ян, дажно, дюже мудрый, коли влазишь? – бабка грозно глянула на Пепла. – Почто пришли?

– Ты знаешь. Все как обычно – Лето прислал за поводком.

– Ишь, куда вас катушка закатила... Псину, стало быть, Лис завести захотел. Дык, куда ж тебе поводок, ежели не безвольная она?

Ян развел руками и задел один из веников зверобоя, отчего тот осыпался, и Аили нервно дернулась, когда в ее сторону полетела сушеная труха.

– Ну, он-то говорит, что безвольная, Книгу даже отобрал.

Бабка сощурила подслеповатые глаза:

– Нынче, значится, раз без Книги – то без воли?

Она подошла к Селедке и наклонилась, разглядывая ее лицо.

– Брухучая, что ли, дюже, раз Лис тебя невзлюбил так?

– Ясное дело, – Пепел недобро усмехнулся. – Вот Лето меня и приставил. Вэл бы от нее тут же избавилась.

Панту задумчиво побродила вокруг Аили:

– Виски огняны каки... А я думала, белесая будешь. В мамку пойдешь. – Старуха остановилась, жадно трогая потными руками волосы Аили, постояла за ее спиной с полминуты, подумала, а затем громко хлопнула в ладоши над ее правым ухом.

Ян от неожиданности ругнулся, но Селедка даже не дернулась. Она сидела, не совсем понимая происходящее, думая, почему та посчитала, что мать была светлой. Бабка откинула ее волосы и сплюнула, увидев срезанное ухо.

– Да ты ж глушонка безухая, – разочарованно заключила Панту. – Небось, по кривой ходишь.

Пепел вздохнул.

От его взгляда, полного укора и жалости, Аили стало не по себе.

– Так и быть, – старуха вытерла о передник ладони, – дам вам поводок. Не могу я в обход уговора с Лето идти, извиняй, безвольная. Иди давай, – она махнула в сторону койки, – одежу сымай, да спать ложись. Сама знаешь, что там тебе делать должно.

Селедка молча поднялась и направилась в дальний конец дома, где стоял неуклюжий лежак.

– Звать-то как тебя?

Она обернулась и, внимательно посмотрев на бабку, ответила:

– Аили.

– А по роду?

– Ферс.

– Аили Ферс, стало быть?

– Найферс, – сухо поправила Селедка.

– Так, помнится, у Марана сынок был старшой.

Воспоминания об Иале хотели вырваться, но Эр удержал их в своих алчных когтистых лапах.

Аили просто кивнула:

– Был. А я есть.

Старуха проводила ее взглядом, недовольно сжав сухие губы.