Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

Николас покривился и повернул голову в его сторону:

– Пожалуйста, не сейчас. Не хочу объяснять тебе, сколько крови ради этого придётся пролить. И результат окажется совсем не таким радужным, как ты представляешь. К тому же, демоны здесь вполне реальны.

– Да, ты прав, – сник Олаф. – Просто эти пейзажи навевают мечтательное настроение.

– А более умиротворённых грёз у тебя не бывает? – намекнул о своей проблеме Николас, и собеседник пристыженно замолчал.

Теперь они оба изучали плывущие по небу облака.

Герда долго бродила по воде, а потом тоже легла. Ветер доносил до Николаса её едва различий аромат. Безмятежность затмевало хмельное желание. Женское тело манило неразгаданными тайнами. Как же нежны и чувственны её объятия! Сколько страсти в её поцелуях! Но всё же Николас не шелохнулся, позволяя себе лишь несбыточные мечты.

Гилли Ду устроился в ногах Николаса, щекоча его пятки перепачканной в песке шерстью. Стоило захотеть побыть одному, как все забросили свои занятия, чтобы полежать рядом. Ну, хоть молчали. Жизнь казалась почти сносной, а то и вовсе счастливой. Ведь рядом такие люди и… не совсем люди, с которыми чувствуешь себя так же спокойно, как наедине с собой.

Солнце закатывалось за море, оставляя на воде дорогу из золота. Вместо лиса пятки теперь лизал прибой, а Гилли Ду сопел над ухом. Олаф поднялся и с тоской посмотрел на стоявший вдалеке корабль. Послышался бодрый стук. Остальные тоже встали, отряхивая с себя песок.

В закатных сумерках ощутимо холодало. По разгорячённым телам пробегали волны дрожи. Платок Герды тут же перекочевал ей на плечи.

– Договорился? – зябко обхватив себя, поинтересовался Олаф, руками, у показавшегося из-за утёсов Идоу.

– Да! У вас, кстати, неправильно записано название племени. Шилайю, а не шилайя. Они приняли ваши подарки и согласились приютить нас на пару дней. Хотят, чтобы вы стали почётными гостями на их празднике урожая, – с самодовольной улыбкой сообщил Идоу.

– Надеюсь, не в качестве главного блюда? – сглотнул Олаф.

– О, нет! Северные племена чаще общаются с бледнолицыми и перенимают их традиции. Людей они не едят. Но если хотите, у себя на родине я могу свести вас с каннибалами.

– Нет уж, спасибо! Обойдёмся без них, – замотал головой Олаф.

– На самом деле наши племена куда чаще убивают чужеземцев, защищая свои земли. А быть съеденным или принесённым в жертву – большая честь, которой удостаивается далеко не каждый, – принялся объяснять Идоу с самым серьёзным видом.

Олаф пнул Николаса локтем и зашептал:

– А ты говорил про большую кровь. Они же совсем безумны, хуже колдунов!

Николас фыркнул:

– Мы отказались от этих традиций, северные племена – тоже. Со временем откажутся и южане, если чаще будут торговать с «бледнолицыми». Или ты жаждешь устроить кровавую резню, а потом столкнуться с ненавистью покорённых народов?

– Ладно-ладно, уговорил. Мы здесь не за этим, – сдался Олаф и повернулся к Идоу. – Так что от нас здесь требуется?

– В их доме мы должны соблюдать их правила. Остальное обсудим по дороге. Ночью здесь бродят опасные твари, – поманил их за собой Идоу.

Укутавшись в дальновидно захваченные с корабля плащи, они двинулись в путь. Олаф первый, за ним Герда, Николас вместе с Гилли Ду замыкали.

Они шагали по каменистой тропе между иссушенных колючек и фикусов. Согрелись быстро, но для дрожи тут же нашёлся новый повод: ночь полнилась жуткими звуками. То ли птицы кричали, то ли выли звери – и не разобрать. Гилли Ду стал вторить им высоким лаем. Жуткий звук! Такое ощущение, что самый опасный зверь с ними, а не бродит по пляжу.

– Может, почуял сородичей? – предположила Герда.

– Какие в пустыне могут быть сородичи у северного лиса? – засомневался Николас.

Гилли Ду припал носом к земле и умчался в темноту. Даже Герда не стала просить искать его, тревожась от шорохов и неясных голосов. Над головой пролетел рой светлячков. Идоу запалил факел, освещая дорогу впереди себя.

– Сегодня мы только поприветствуем всех, кто сидит у костра. А завтра на празднике, если вы покажете себя достойными, вас представят королеве, – заговорил он, раз остальные отмалчивались.

– Этими дикарями правит женщина? – удивился Олаф. – Наверное, они совсем не воюют, а другие племена сюда не заглядывают.

– Судя по тому, что я видел, войной они не брезгуют. У вас в Мунгарде женщины слишком забиты, боятся глаза от земли оторвать.

Идоу кивнул на Герду. Та встрепенулась и внутренне сжалась.

– Слишком привыкли подчиняться и прятаться за мужскими спинами. У нас женщины не так сильно зависят от мужчин. Благодаря этому они проявляют себя во всей красе и могут быть очень кровожадными. А мстить они умеют с такой изощрённой жестокостью, что нам и не снилось.

– Нет, я бы не смогла… ни править, ни мстить, – ответила Герда. – За спинами надёжных мужчин куда спокойнее и проще. Одна я ощущаю себя мелкой рыбёшкой, выброшенной на берег. Бьёшься-бьёшься, а спастись не хватает сил и выдумки. Наверное, даже по нашим меркам я слабая и никчёмная.

Николас со злостью скрипнул зубами. Сколько он старался, чтобы она поверила в себя. Герда же через столько прошла, столько повидала, а всё туда же: я маленькая, глупенькая и слабенькая, ни на что не способна. Видно, ей так удобней.

Но смолчать он не смог:

– Всё бы у тебя получилось, если бы жизнь заставила. Люди способны на куда большее, чем им кажется, но проявляют всё, что в них заложено, только когда попадают в беду.

Она бросила на него угрюмый, полный укора взгляд.

– Не переживай. Мы будем с тобой всегда и закроем спинами, если это понадобится, – Олаф коснулся её руки и улыбнулся подбадривающе.

Кольнуло ревностью. Она – жена Николаса, законная, если не считать недоразумения с Леди из озера. А он мог только упрекать её и отталкивать, чтобы никто не догадался, как он томился по её благосклонной улыбке и ласковому прикосновению.

Что за несправедливость? Почему Олафу так легко удаётся всё то, что Николас никогда себе не позволял?

– Почему мы увидим королеву только завтра? Она рано ложится спать? – Олаф попытался повернуть разговор в менее щекотливое русло.

– Нет. Её можно лицезреть только раз в год во время праздника урожая, – туманно объяснил Идоу.

– Как так? Она что, пленница, как наш король Лесли? – недоумевал Олаф. – Как она может управлять племенем, не участвуя в жизни своих подданных?

– Она сторонится будничной суеты, – пожал плечами Идоу. – По нашим поверьям вождь – не важно, мужчина или женщина – воплощение бога в Дольнем мире. А бога не позволено видеть никому, кроме того, кого он сам посчитает достойным. При встрече он делится с человеком своей силой. Если отдаст её слишком много, то не сможет защитить своё племя в час испытаний.

– Я считал, что правитель должен отдавать себя своему народу без остатка, – хмыкнул Николас.

– Тогда ты выгоришь быстрее, чем сухая трава в саване, – возразил Идоу. – Твоему народу от этого лучше не станет. Вождь не может распоряжаться собственной жизнью и растрачивать себя на пустяки. Он должен печься об общем благе и смотреть вперёд до самых льдов за морем на юге.

– Герда победила. Я бы тоже так не смог. Не смог отказаться от вольной жизни, когда ты принадлежишь только себе и никому больше, – сознался Николас. – Похоже, среди нас хороший правитель вышел бы только из Олафа.

– Нас учат самоотречению с детства. Такова цена за наш дар, такова наша служба. Но королём я не стану. Не знаю даже, получится ли из меня хороший Магистр. Мы уже в Гундигарде, преодолели сильнейший шторм, а уверенности я до сих пор не чувствую ни капли, – сокрушённо ответил тот.

– Может, это к лучшему. Так ли тебе нужны власть, интриги, борьба со злопыхателями? – попыталась утешить его Герда.

Если чтобы стать Магистром, ему придётся принять осколок Мрака, то пусть Олаф провалит это испытание. Или ещё лучше – покинет орден, и они втроём останутся бродягами, не принадлежащими ни к одной стороне. После Гундигарда можно отправиться на поиски континента Вингард на западе, о котором шептались моряки.

– Не знаю. Наверное, это бы польстило моему самолюбию, – искренне ответил Олаф. – Я бы смог претворить в жизнь свои идеи, попытался бы что-то изменить. Может, я почувствовал бы, что значу что-то сам по себе, без голубого плаща и покровительства лорда Веломри. А ты, Морти, что скажешь? Мне нужно твоё мнение.

– Думаю, ты переживёшь ещё не один шторм, прежде чем что-то ощутишь. Это произойдёт внезапно. Ты поймёшь, что всё изменилось и назад пути уже нет. Только вот плата может оказаться слишком большой.

– О чём ты? Говоришь так, будто сам проходил подобное испытание, – насторожился Олаф.

– Нет, конечно, нет. То есть да. Все мы теряли невинность. Я сейчас не про близость с женщиной, – Николас бросил осторожный взгляд на Герду. – Или с мужчиной. Я про взросление, когда ты понимаешь, что мир гораздо больше, опаснее и сложнее, чем казался в детстве. С возрастом приходят только разочарование и усталость, а мудрость и сила остаются неуловимыми синими птицами. Если однажды ты всё-таки ухватишь их за хвост, то поймёшь, в какое чудовище превратился, гоняясь за призраком власти.

– Это очень… очень глубокомысленно, – ответил Олаф. – Но ты сгущаешь краски. Чтобы превратиться в чудовище, нужно предпринять определённые шаги. А сделать их, не понимая последствий, может лишь глупец. Разве кто-либо из нас похож на глупца?

– Я похож, – подал голос Идоу. – А что? Глупцом быть хорошо. Какой с них спрос? Послушайте совет глупца. Тот из вас, кого выберет королева, достоин власти.

Николас замер. Нет, только не это снова! Нужно сделать всё, чтобы королева выбрала Олафа.

Герда тронула Лучезарного за плечо, показывая, что Николас отстал.

– Морти! Ты где?! Не исчезай, как пронырливый лис! – позвал Олаф, и тот быстро нагнал их. – Что стряслось?

– Услышал шорох и решил проверить. Я же отвечаю за вашу безопасность, – соврал тот.

– Тем более, не отставай. Поодиночке нас одолеют куда быстрее. К тому же, дикие звери боятся огня. Правда, Идоу? – полушутливо обратился он к проводнику.

– Куда больше они боятся людей, – тихо ответил тот.

Прошло уже около двух часов. На небе зажглись звезды и луна, почти полная, только с края последней доли не хватало. Завтра будет полнолуние – потому и праздник. В старину они совпадали с лунными, а не солнечными циклами. К тому же, здесь поры года различались не так сильно, как на севере: вода не замерзала и не шёл снег. Разве что дожди могли зарядить, да и то ненадолго.

Они уже успели утомиться, когда впереди показались отсветы костров. Из темноты выступили завёрнутые в покрывала мужчины с копьями в руках. Охранники.

– Якси бунту хайкаму ома? – спросил один из них.

– Лиу! – коротко ответил проводник и начал что-то показывать на пальцах.

Воины почесали затылки, но всё же пропустили путешественников в деревню.

Гости подошли к большому костру, вокруг которого на тростниковых циновках сидели по одну сторону мужчины с разрисованными белой глиной лицами, а по другую женщины с оттягивающими мочки серьгами в ушах.