Огни юга. Часть 1. Дом света

Глава 22. Королевская усыпальница

1572 г. от заселения Мунгарда, цитадель Безликого, Авалор

Воронка раскрылась посреди темноты. Николас шагнул вперёд и наткнулся на стену. Пощупал руками, повертелся на месте – узкий коридор. Воздух спёртый и сырой – явно подземный ход. Катакомбы? Николас нашёл на стене факел и зажёг его от огнива. Еды с собой не взял, но хотя бы вещи первой необходимости остались. Да ещё меч, «Книга тайн» и дневник Лайсве в сумке через плечо.

Под ногами заскулил Гилли Ду. Вот же, не отвяжется никак! Впрочем, он лучший друг, чем вероломные учителя и боевые товарищи.

Николас осветил факелом проход. Стены из гранитных плит. Посередине, где можно коснуться рукой, выбиты водовороты, молнии, треугольники и круги. Потолок насыпан из земли, торфа, камней и щебня. Галерея закручивается по спирали к центру. Больше похоже на лабиринт, чем на катакомбы. По идее, чтобы добраться до выхода, нужно идти в сторону от центра, но чутьё звало вглубь за чудными узорами.

Выцарапав на стене крест, Николас двинулся вперёд. Гилли Ду потрусил следом. Сбоку показалась небольшая ниша с надписью Дункан I Добрый. Внутри свечка и глиняная урна, рядом ниша с прахом Малькольма II Разрушителя, в противоположной стене – Кулен Белый и Домналл III. Короли Авалора, представители священной династии Хассийцев-Майери.

Это же усыпальница! Всем, кроме представителей королевского рода, сюда заходить возбранялось. Более того, любой нарушитель покоя обречён блуждать в лабиринте до самой смерти. Почему Безликий перенёс Николаса сюда?

«Потому что ты этого пожелал. Я лишь исполняю твою волю. Почему я повторяю это раз за разом, но ты меня не слышишь?» – отозвался бог.

Нет, Николас хотел сбежать от бунтовщиков. Впрочем, не время ругаться со своим спасителем. Возможно, его помощь понадобится в будущем, тем более, больше обратиться не к кому. Разве что к белому лису, который вывалил язык и преданно заглядывал ему в глаза.

По словам Лесли здесь хранилось доказательства родства Комри с королевской династией. Значит, проклятье Николасу не грозило.

Двигаясь дальше, он читал вслух имена усопших королей. Их историю Николас помнил скудно, не мог даже сказать, чем отличалось правление того или иного монарха. Кажется, они здесь шли от самых древних к новым. А вот и Реган III, отец Лесли, убитый в спину заговорщиками. Следом пустая ниша, внутри которой лежало долото и молоток. Николас взял их и выбил на стене имя Лесли. Он не посрамил свой род и достоин упокоиться рядом со своими предками. Вынув из мешка свёрток с костями, Николас аккуратно сложил его внутрь.

– Ступай с миром на Тихий берег, мой король. Ты был героем, пускай даже твои подвиги мало кому известны. Спасибо, что защищал мою семью и не предал нас даже во время пыток. В моём сердце ты займёшь почётное место рядом с моим отцом. Я не забуду!

Призрак, преследовавший Николаса со дня смерти Лесли, растаял в сумраке. Протяжно заскулил Гилли Ду, будто тоже прощался. Николас погладил его по пушистой голове. Они выбрались к развилке. Более узкий коридор забирал влево. Не сдержав любопытства, Николас заглянул внутрь.

Тут снова попадались ниши с именами: Эльгас Кушедавец, Джордж Драконоборец и множество других. Этих людей Николас знал куда лучше. В детстве Риана заставляла наизусть заучивать описания их походов и схваток с предводителями демонов. Прославленные Сумеречники, потомки рода Комри, Утренние Всадники, по одному на каждое поколение. Когда Лесли говорил про доказательства, то имел в виду могилы.

Королей Авалора и лордов Комри хоронили вместе, как кровных родичей, задолго до того, как дед Николаса стал регентом. Ни Лесли, ни даже дед Гэвин не смогли бы соорудить ничего подобного под носом у Пресветловерцев и Лучезарных. Да и если Хассийцы-Майери считали свою династию священной, то вряд ли бы запятнали себя обманом.

Возле ниши с надписью «Кевин Комри» Николас замер. Дядя, который лишился ног во время схватки с саблезубым мелькарисом и покончил с собой на глазах у своего брата Даррена, отца Николаса. Это так сильно повлияло на отца, что тот случайно проклял своего нерождённого сына.

Проклятье нежеланного ребёнка – печать мар в виде маленькой родинки на затылке – мучило Николаса всё детство и юность, пока он не поборол свой кошмар – двуликого владыку ши Аруина. Тогда проклятье пало. Но Белого Палача одолеть не получилось. Пускай и одержимый Мраком, он оставался человеком. Именно это делало Сумеречников слабыми перед Предвестниками. Именно поэтому орден пал, ведь многие поколения одарённые сражались только с демонами и считали защиту людей своим священным долгом.

Сможет ли Жерард воспитать новое поколение воинов, на которых древние запреты не будут действовать? Принесёт ли это пользу Мунгарду? Ведь огромная сила без ответственности и долга может превратить Сумеречников в захватчиков, угнетателей и узурпаторов. Тогда обвинения Лучезарных подтвердятся.

Впрочем, не имеет значения. Убив Герду, Флавио уничтожил всё, что связывало Николаса с Компанией. Бунтовщики отвратили его от себя, решив провести операцию против его воли. Отныне он служит только самому себе и отвечает только перед своей совестью. Жаль, что он не разорвал связи с Сумеречниками раньше, до того… до того, как потерял самое дорогое. Дважды попался в одну и ту же ловушку. Но в прошлый раз, с Юки, он делал что-то важное, спасал людей, а не впустую разжигал вражду, поднимал восстание и проливал кровь. Если его наказание за отсутствие твёрдости, за неуверенность и малодушие – скитания в одиночестве, то он примет свою судьбу с достоинством.

Следующая ниша пустовала. «Гэвин Комри» было выбито под ней, внутри лежали засохшие розы. Николас вычистил её, жалея, что ему нечем почтить память деда. Дальше шли пустые ниши для новых могил. Николас снова взял долото и молоток и принялся выбивать имена родных: Даррен, Эдвард, Элизабет. Быть может, если бы Николас перенёс их прах из Озёрного края сюда, их призраки успокоились бы навсегда. Но тогда он ещё ничего не знал об их родстве с королями. А если бы знал, если бы знал заранее, что случится, отказался бы ехать в крепость и вернулся с Гердой в Урсалию. Впрочем, к чему сейчас сожаления? Что было, то ушло навсегда.

Подумав, он выбил под последней нишей своё имя. Николас Комри должен умереть навсегда и не воскресать больше. В прошлый раз он сделал это для любимой, для Герды, и это убило её. Но больше таких глупостей он не повторит. Ни для кого. Даже для кровных братьев. Пускай хоть Ноэль с Финистом останутся живы.

«Детей у меня быть не может, потому что ты хочешь, чтобы твоя кровная линия прервалась?» – снова обратился Николас к Безликому, стряхивая с себя каменную крошку и вытирая с лица пот.

«Нет, ты снова приписываешь мне своим мрачные фантазии», – отрезал тот.

Николас не стал продолжать. Впереди факел высветил большое помещение. Вот он – центр лабиринта усыпальницы. Сердце затрепетало в предвкушении. Что же там? Очередная невероятная тайна?

Он подался вперёд и обомлел. Посреди зала с ложным купольным сводом, в котором более тяжёлые камни в основании поддерживали более лёгкие сверху, стояла статуя из белого мрамора. Герда. Такая же красивая, какой запомнилась на свадьбе. Лицо торжественное и немного печальное. Низменный взор Николаса пачкал её первозданную чистоту.

Глаза защипало от слёз, будто он только осознал, что больше её не увидит. Её голос не прошепчет больше его имя, как молитву. А ведь он столького не сказал! Что любит, как не любил никого. Что не думал, что способен так любить. Что был безумно счастлив держать её в руках, целовать и называть своей. Почему ничего не вышло? Почему все предали его и удача оставила в самый ответственный момент?

Даже после смерти Юки так больно не было. Друзья оставались рядом и поддерживали. Даже суровый наставник Кадзума, отсылая его из храма, не скрывал сочувствия и тревоги. Старая боль теперь мертва, Николас едва помнил её. А новая навсегда останется чёрной раной в сердце.

Слёзы текли по лицу в два ручья. Хорошо, что их видели только Гилли Ду и Безликий, иначе Николас сгорел бы со стыда. Но сейчас он просто плакал. На могиле предков, на руинах счастливой мечты. Голову снова скрутил спазм, перед глазами потемнело. Николас не лишился чувств только благодаря тому, что Гилли Ду, встав на задние лапы, лизал пальцы его левой ладони. Дышать, дышать – надо выдохнуть боль и жить дальше. Он ведь сбежал от бунтовщиков, чтобы прожить ярко отмеренный ему короткий срок, а не стать безвольной тенью самого себя.

Стошнило. Хотя было бы чем тошнить, он ведь ничего не ел с самого выхода из катакомб. Да и не думал о еде – будничные мысли казались далёкими и пустыми.

Вроде полегчало. Николас вскинул голову, снова взглянув на статую. На постаменте было написано: «Здесь покоится прах нашей славной прародительницы, Л’Хасси Фенталийской. Той, что стоила дороже королевства».

Нет, это не Герда. Статуя похожа на те, что были в храме Долины Агарти – при беглом взгляде в ней угадывались черты близкого человека. Ныне этот секрет, как и многие другие, утрачен. И всё же статуя прекрасна. Не зря же король Лесли и старая леди Анейрин говорили, что Герда похожа на первую королеву. Почему у неё такое скорбное лицо? Потому что она рано осталась вдовой и злые языки язвили, что её блудный муж вовсе не был богом? Он просто бросил её, бросил всех Сумеречников, когда они ему опостылели.

«Я хорошо умел воевать и сплачивать вокруг себя людей, воодушевлять их на борьбу. Но к мирной жизни, к быту, дрязгам и интригам оказался не приспособлен, – отозвался на его мысли Безликий. – Я любил её, нежную и самоотверженную Леси. Любил настолько, что даже оставил небесную благодать ради неё. Но… меня мучило то, что настоящим человеком я стать не способен. Ваши порядки казались мне странными и несуразными. А потом… потом от братьев пришёл зов о помощи. Он послужил лишь поводом, но отказать я не смог. Мы четверо, дети Небесного Повелителя, связаны очень крепкими узами. Их не уничтожили ни мой отказ от благодати, ни долгая разлука».

«А с женой и ребёнком твои узы были не так крепки?»

«Куда крепче, чем мне казалось. Но тогда я ещё не знал… не знал, что она ждёт моего сына. Младшие боги не могут иметь детей. Но видимо, приняв смертную долю, я стал человеком в гораздо большей степени, чем полагал. Именно искра человечности помогла мне победить Мрак, именно она позволила возродиться… нам всем».

«Сомневаешься, что это к лучшему? Сожалеешь, что Тень вернулся вместе с тобой и снова угрожает миру? Это глупо. Не победи ты тогда, всё сложилось бы куда хуже. Возможно, никто из нас даже не появился бы на свет. Я так уж точно», – улыбка получилась вымученной, будто мышцы на лице ныли от натуги и каменели.

«Возможно, его бы убил отец. Не стал спасать никого из нас и излечился сам. А после они с мамой завели бы себе других, более умных и достойных детей. Отец до сих пор был бы жив и сражался с Мраком куда лучше меня и погрязших в междоусобных распрях Сумеречников».

«Я видел твои воспоминания. Твой отец считал тебя достойным. Он хотел, чтобы ты жил и продолжал борьбу после… после него. Того же хотел и мой отец, и даже дед. Теперь я понимаю их чувства».