Огни юга. Часть 1. Дом света

Глава 16. Чудесный росток

1572 г. от заселения Мунгарда, цитадель Безликого, Авалор

Лоскут Герда спрятала в вазе вместе с розовыми лепестками. Следующим утром в окно снова забарабанил дождь. Занималась Герда так же прилежно, как и раньше, но все мысли были сосредоточены на произошедшем вчера. Когда учителя оставили её одну, Герда уставилась в окно на стекающие по стеклу капли. Скрипнула дверь. Внутрь заглянул Олаф.

– Как вы? Не думала, что загляните ко мне до приёма, – поприветствовала его Герда.

– Освободился раньше, – одарил Олаф её сияющей улыбкой. – Всё готово в лучшем виде, даже сам поверить не могу.

– Поздравляю! Я… я скучала.

– Правда? А мне говорили, тебя развлекал Арнингхэм, – заметил Олаф, опускаясь на стул напротив.

– Не то, чтобы мне нравилось его общество, просто отказ выглядел бы неучтивым. Я поступила неправильно?

– Зависит от того, о чём вы говорили.

– Он показывал мне дворец, рассказывал его историю. Хвалился, что провёл более трёх дюжин дуэлей и не проиграл ни одной.

– Да, он это любит, – кивнул Олаф.

– Я думала, Кодекс запрещает дуэли.

– Запрещает. Но если ты обладаешь влиянием в ордене, то на «мелкие шалости» закрывают глаза.

– А вы?

– Никогда этим не интересовался. Арнингхэм плохо ко мне относится в том числе и поэтому.

– Ну-у-у, Сумеречники тоже не жалуют дуэли… Насколько я поняла из слов Флавио.

– Зато они любят нападать исподтишка, – хмыкнул Олаф.

– Кажется, Арнингхэм меня в чём-то подозревает. Хотя я не делала ничего запретного, и стражники всегда были рядом.

А что, если он обо всём догадался и играет с ней, как кошка с мышкой? Зачем? Чтобы в подходящий момент нанести Олафу сокрушительный удар?

– Ему не понравилось, что я не заставил тебя давать показания на суде и не подверг глубокому чтению при свидетелях, – сознался тот. – Мне так хотелось тебе помочь, что я пошёл на риск. Соврал, что прочитал тебя сам и не нашёл ничего подозрительного. Теперь у нас обоих могут быть проблемы, но они решатся, если ты позволишь себя прочитать.

Герда глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– Нет. Не хочу, чтобы в моём прошлом копались и вытаскивали наружу всё, что мне бы хотелось навсегда похоронить. Я сгорю со стыда и не смогу смотреть никому в глаза, если это произойдёт.

– Неужели там что-то настолько ужасное? – нахмурил он брови.

– Настолько, а может и хуже, – она сиротливо сжалась. – Пожалуйста, не позволяйте никому меня читать! Это… это может утянуть нас обоих на дно. Только не спрашивайте. Не спрашивайте!

По её лицу хлынули слёзы, словно прорвало плотину. Сокрушительный поток сметал все возводимые рассудком преграды. Плечи вздрагивали от всхлипов, щёки щипало, становилось трудно дышать. Боль заволакивала всё существо.

Вероятно, Николаса она не встретит больше никогда, вероятно, его уже нет в живых. Если Лучезарные узнают, что Герда его жена, что любит его до сих пор и не готова предать, то она вместе с добрым, ни в чём неповинным Олафом отправится на эшафот.

Он подскочил, обхватил её руками и принялся укачивать, как младенца.

– Ну что же ты. Не плачь, а хотя плачь. Я же видел, как тебе этого хотелось, но ты себя сдерживала. Может, я действительно слабак, но считаю, что в такие моменты лучше не думать, как ты будешь выглядеть в чужих глазах. Плачь, если тебе станет легче.

– Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… – всхлипывала она. – Я не хочу, чтобы вы пострадали.

– Всё будет хорошо. Если меня понизят, я исполню свою мечту и поселюсь в маленьком захолустном городишке подальше от политических интриг и дрязг. Лучше подумай о себе. Скажи, что там такого ужасного, и я придумаю, как это замять.

– Я… не могу. Нет! Просто не позволяйте никому меня читать. Это… это убьёт меня.

– Гр-р-р! Хорошо, сделаю всё, что смогу. Но почему-то чутьё подсказывает мне, что в твоём прошлом всё очень пристойно и безобидно.

Олаф поднял её на руки и уложил на кровать. Приступ истерики втянул из неё все силы: отчаяние исполосовало душу на мелкие лоскуты, и внутри осталась лишь глухая пустота. Призрак Николаса стоял перед глазами. Олаф всё это время сидел рядом и молча гладил её по голове.

Прошло время, прежде чем её перестали душить всхлипывания. Сквозь слипшиеся ресницы Герда вгляделась в чистые голубые глаза Олафа. Искренняя улыбка успокаивала лучше, чем любое чудодейственное зелье. Он словно говорил без слов: я та соломинка, за которую можно удержаться в этом урагане. Как же совестно его обманывать!

– Отпустите меня, – хриплым голосом прошептала Герда. – Позвольте уехать. Тогда ни у меня, ни у вас не будет неприятностей. Я не могу сказать правду. Ни вам, ни кому бы то ни было ещё. Для меня это равносильно смерти.

Он убрал растрепавшиеся пряди волос с её лица и провёл пальцем вдоль переносицы, едва ощутимо коснулся губ и щекотнул подбородок.

– Отпустить тебя – вот что равносильно смерти. Столько трудов пропадут зря. Арнингхэм победит. Типы, подобные ему, смогут и дальше отравлять нам жизнь. Поэтому нет.

Олаф поцеловал её в лоб, как делал когда-то Николас. Под ложечкой засосало от тоски.

– Ложись спать. Завтра я сам покажу тебе дворец. Я знаю такие места, о которых Арнингхэм даже не догадывается. А послезавтра на приёме я представлю тебя Совету ордена, и всё решится так или иначе.

– Нет. Нет! Я не хочу, – отчаянно замотала головой Герда.

– Ты не побоялась смотреть на казнь бунтовщиков, но боишься посетить бал, на котором мечтают оказаться все девушки Авалора от герцогини до самой последней прачки? – наигранно удивился Олаф.

– Вспомните мой сон. Я не мечтала о дворцах и принцах. Мне было бы достаточно и скромной хижины лесника в северной глуши.

– К прежней жизни возврата уже не будет. Тебе придётся это принять, – сказал он на прощание и вышел за дверь.

Она долго ворочалась, пока в окно не заглянула полная луна. Разводы на ней походили на дырки в сыре. Ночь выдалась ясная, хотя весь день лило нещадно. Умывшиеся звёзды мелодично звенели. Среди их рисунков различалась фигура Охотника. Он вскидывал лук и направлял стрелу в сторону севера. В сторону Урсалии на краю Полночьгорья, где они были невероятно счастливы вместе.

«Эх, почему нельзя отрастить крылья и подняться за тобой по звёздной лестнице, чтобы провести вместе целую вечность? Говорят, так долго любить нельзя. Даже самые сильные чувства притупляются. Но я сделала бы всё, только бы сохранить наши чувства на века и даже тысячелетия. Вот бы снова встретиться с тобой если не в этом, так хотя бы в следующем воплощении. Ты будешь ждать меня, как я тебя?»

Звезда мигнула и понеслась к земле. Небо всегда отзывалось на её просьбы, будто, и впрямь, считало своим ребёнком.

Едва Герда сомкнула веки глаза, как её разбудили слуги. Они принесли завтрак и помогли надеть платье с тугим корсетом, к которому никак не получалось привыкнуть. Стоило только сесть за стол, как на пороге комнаты появился Олаф.

– Выглядишь не выспавшейся, а ведь я просил, – он недовольно щёлкнул языком и устроился напротив.

– Не всё получается так, как нам хочется. Против бессонницы мало что помогает.

– А ты попробуй не переживать по пустякам и не забивать голову глупостями.

Герда быстро проглотила завтрак, хотя кусок в горло не лез. Олаф взял её за руку и повёл на нижний этаж.

– Что за таинственность? Что вы хотите мне показать? – любопытствовала она.

– Особенное место. Моё личное чудо, о котором знать будем только мы с тобой. Общие секреты сближают, м?

– А тайны разделают, – задумчиво пробормотала Герда.

Они выбрались в левое пустовавшее восточное крыло дворца.

– Здесь раньше находились покои короля. После его смещения никто не решился их занять. Отсюда просто забрали мебель и декор, оставив помещения пылиться. Но твой покорный слуга изучил их вдоль и поперёк. Ничего опасного здесь не осталось, но всё же я нашёл одну диковинку, – рассказывал он.

Они не стали поднимать по широкой мраморной лестнице на второй этаж, а прошли вглубь, где виднелась изукрашенная цветным стеклом дверь. На витраже изображалось стоящее на холме дерево с раскидистой изумрудной кроной. Снаружи стекло подсвечивалось, создавая вокруг картины ореол.

– Тайный внутренний дворик короля. Говорят, его построили, когда только закладывалась цитадель. Полторы тысячи лет назад. Представляешь? – глаза Олафа вспыхнули азартом.

– Я видела усыпальницу королей, она ведь не менее древняя, – улыбнулась его хорошему настроению Герда.

– На полвека младше. Главное, это место запиралось на ключ, и заходить сюда мог только король. Здесь хранилась одна священная реликвия рода Хассийцев-Майери. До меня Лучезарные ею не интересовались, но я расковырял замок.

– А вы, оказывается, и такое умеете! – удивилась Герда.

– Я тоже когда-то был несносным подростком, – подмигнул ей Олаф. – И моё любопытство было вознаграждено.

Он открыл дверь и галантным жестом пригласил её внутрь. Герда заглянула в дворик с опаской, но ничего особенного не увидела. Обнесённый бордюром, здесь был разбит меленький сад. Правда, без хозяина он пришёл в запустение. Многие растения превратились в тёмные и светлые скелеты. В центре стоял необхватный пень с огромными сухими корнями.

– По легенде на этом месте Безликий посадил семя, которое принёс с Девятых небес. Вокруг него построили эту цитадель. Из семени вырос гигантский белый дуб. Другого такого было не сыскать во всём Мунгарде. Говорили, что династия Хассийцев-Майери будет править на Авалоре, пока дуб не погибнет. Его никому не показывали. Мало кто верил, что дерево способно простоять более полутора десятка веков. Ходили слухи, что когда умирало старое дерево, короли сажали новое.

Во время Войны за веру дуб, и впрямь, стал сохнуть. В тот же день, когда Утренний Всадник взошёл на костёр, король Лесли собственноручно срубил мёртвое дерево. В напоминание здесь остался только пень. Может, поэтому Лесли так и не женился, не завёл наследника. Чувствовал, что старая эпоха закончилась, а в новой им, потомкам старого бога-покровителя Сумеречников, места нет.

Герда передёрнула плечами. Нет-нет, всё не может закончиться так плохо. Её друзья, Николас, Финист, Ноэлю, Эглаборг и все остальные имеют такое же право жить, как Лучезарные!

Она опустилась на колени рядом с пнём и принялась изучать его годичные кольца.

– Отец учил меня разбираться в возрасте деревьев и показывал самые древние дубы в лесу. Говорил, что им не меньше пятисот лет. Но это дерево ещё древнее.

– Значит, авалорские короли врали не так часто, – усмехнулся Олаф.

– И это та самая великая тайна? – Герда поднялась и посмотрела на него в недоумении.

– Нет. Это её истоки.

Он выдвинул из угла, куда из окна попадало больше всего солнечного света, огромный горшок с маленьким трёхлистным ростком.

– Самой занимательной находкой оказался не пень, а жёлуди. Некоторые из них сохранились настолько хорошо, что я решил посадить их. Долго возился с ними, чего только не пробовал, даже к дворцовым садовникам обращался, но жёлуди не всходили. У меня остался один последний, самый неказистый. Я уже ни на что не надеялся. Но на следующее утро после того, как я тебя спас, случилось чудо, – он указал на росток.