Огни юга. Часть 1. Дом света

Глава 18. Кабинет чужой памяти

1572 г. от заселения Мунгарда, цитадель Безликого, Авалор

Кабинет Магистра находился в торце второго этажа центрального корпуса. Микаш по-хозяйски распахнул дверь и двинулся к столу. Широкий такой, с мощными ножками, украшенными львиными головами наверху, чтобы выдерживать тяжесть возложенных на него донесений и указов. Усаживаясь на обитый красным бархатом стул с мягкими подлокотниками, Микаш опомнился и поднял взгляд на Олафа.

– Позволишь мне занять этот кабинет по доброй памяти? Признаюсь, я испытываю к нему ностальгическую симпатию.

Во время своего регентства здесь работал лорд Комри. После его смерти Микаш тосковал по нему так сильно, что обследовал все его покои и постарался сохранить его дух. Любимый и ненавистный одновременно.

В то время Микаш по достоинству оценил удобства этого кабинета. Обитые войлоком стены и толстая дубовая дверь не выпускали наружу ни звука. В книжном шкафу из красного кедра имелось несколько спрятанных за деревянными панелями ниш для ценных вещей.

Именно этот кабинет Микаш занимал, пока охотился за семейством своего кумира. Старина Трюдо и король Лесли были весьма этим недовольны, но Микаша не слишком заботило их одобрение.

После того, как он расправился с семейством Комри, навязчивая привязанность почти отпустила его. Микаш переехал в Эскендерию – город своих воспоминаний, а не чужой памяти. И всё-таки вернулся.

– Он ваш! Мой кабинет по левой стороне. А этот пустовал после смерти Магистра Трюдо, – легко уступил Олаф.

Гибель Трюдо, последнего из троицы первых Предвестников, предзнаменовала Час Возрождения. Значит, надо действовать.

– Почему? Неужели из-за притязаний Арнингхэма? – снисходительно спросил Микаш.

– Нет. Просто этот кабинет мне никогда не нравился. Магистр Трюдо слишком часто меня здесь отчитывал и отвергал все мои предложения. А может, меня угнетает староверческий дух. Я хоть и не колдун-мертвошёпт, а всё равно чувствую, будто дворец полон призраков. Они бродят по спальням неприкаянные и гремят цепями о перила лестниц.

– У тебя с детства было очень буйное воображение, – усмехнулся Микаш, устраиваясь за столом удобнее.

– Только не тяните с выволочкой. Вы ведь для этого меня сюда привели? Не хотели ругать при свидетелях? – отрешённо потребовал Олаф, сцепив руки за спиной в замок.

Удивительно, как в робком и покладистом мальчике порой проявлялись иные, куда более жёсткие черты характера. Он всегда был скрытным и необщительным, будто бутон цветка, который долго не желал распускаться и показывать свою суть. Осторожный, недоверчивый, обманчиво мягкий.

– Ты изменился с тех пор, как я тебя сюда отправил. Я надеялся, что Трюдо обучит тебя всему и со временем передаст дела, но, вижу, он готовил себе другого преемника. Одного не пойму, зачем ты решил уладить ваши разногласия пошлой дуэлью? Ты же никогда их не любил.

– Видимо, я оказался не так хорош, как себе представлял. Моё терпение лопнуло.

– Из-за девчонки? Я видел, как она рыдала и упрашивала тебя не проводить допрос.

– И да, и нет. Она стала последней каплей. Я уже был готов уступить Арнингхэму это место. Власть, интриги, когда ты постоянно вынужден доказывать подчинённым свою силу – это не моё. Но Герда… я спас её, и, пожалуй, в первый раз в жизни мне захотелось довести дело до конца, а не бежать от трудностей.

Ругаться у них никогда не получалось, даже сейчас спор сам собой сошёл на нет. Микаш мог лишь снисходительно качать головой в ответ на юношеские порывы Олафа.

– Когда-то я сам был таким, ровно таким же как ты. Мечтал защищать людей и служить своему маршалу, воевать плечом к плечу с добрыми рыцарями, любить жену и сына, но судьба распорядилась иначе.

Микаш не стал продолжать. Допрос всколыхнул слишком много болезненных воспоминаний. Вырваться из них к делам, не терпящим отлагательств, оказалось не так просто.

– Сомневаюсь, что вы даже в детстве были мягким и уступчивым, как я. Вас никогда не называли слабаком и никудышным лидером. Никто не смел оспаривать ваши приказы.

– Меня называли зарвавшимся щенком блохастой дворняги, – коротко хохотнул Микаш. – Когда маршал назначил меня командиром звена, я должен был хорошенько помахать кулаками, прежде чем меня хотя бы приняли за своего. А слушаться моих приказов стали намного позже, когда в долгих и изнурительных боях я доказал, что способен на многое.

– Но я не смог, – печально качнул головой Олаф. – Не предупредил бунт, упустил короля и главарей. Арнингхэм не устаёт напоминать о каждом моём поражении.

– Но сегодня проиграл он. Надеюсь, это удовлетворило тебя достаточно.

– Ни капли! Но хотя бы Герда в безопасности.

– Ах, если бы. Нельзя спасти того, кто не хочет, чтобы его спасали.

– Она говорила то же самое.

– Это старая мудрость, куда древнее нашего и даже Сумеречного Кодекса.

– Вы ведь тоже пытаетесь меня спасти, продвинуть на самую верхушку. Я бы с удовольствием уступил своё место более амбициозным братьям-Лучезарным. Назначьте меня судьёй в Тегарпони!

– Это другое. У тебя хорошие задатки. Куда лучше, чем у Арнингхэма или даже Трюдо. Я бы хотел, чтобы однажды ты занял моё место.

– У меня никогда не хватит характера, чтобы держать весь мир в железной хватке. Вы легенда, вас все боятся и бросаются выполнять любое ваше повеление по первому слову. От вас веет уверенностью и силой. А я не знаю, как поступить правильно, что выбрать и чем пожертвовать. И самое главное, чего я хочу.

– Никому не дано предугадать, чем обернётся то или иное наше решение. Разве что Пресветлому в Небесных Чертогах. Риск остаётся, даже когда кажется, что ты просчитал каждый шаг. Король Лесли послужил хорошей приманкой для колдунов. Благодаря ей ты не допустил больших жертв среди наших людей и подавил восстание – это уже много. Главари с подорванным боевым духом – лишь жалкая шайка разбойников. Пускай и дальше гниют в сырости Каледонских гор.

– Но лорд Комри… Вы же так хотели его поймать и призвать к ответу, – смутился Олаф.

На лице Микаша просияла улыбка:

– Что-то мне подсказывает, что наша встреча не за горами. Эта бедовая семейка никогда не бросает своего и идёт до конца. До самого конца.

– А у нас есть что-то, что принадлежит лорду Комри? – продолжал забавно хмуриться Олаф.

– Конечно. Взять хотя бы этот дворец. Если король Лесли объявил лорда Комри своим наследником, то мы занимаем его владения.

Олаф передёрнул плечами и с тоской уставился на заглянувшую в окно луну.

«Что ты там видишь, небесный мальчик? Лицо своей бесконечно далёкой матери?»

– Именно это чувство мучает меня. Будто я здесь враг и занимаю чужое место.

– Значит, надо сделать его твоим.

– Вы собираетесь назначить меня Магистром? – Олаф резко развернулся, в его взгляде проскользнула тревога. – Сомневаюсь, что Лучезарные меня примут.

– Чего тебе не хватает, так это уверенности. Я надеялся, что вдали от меня ты почувствуешь себя более самостоятельным и независимым, но просчитался. Старина Трюдо затравил тебя настолько, что ты сомневаешься даже там, где тебе нет равных. Я знаю один ритуал, который поможет тебе понять и принять себя.

– Ритуал? Вы имеете ввиду Просветление? – встрепенулся Олаф и сжал подлокотники стула до побелевших костяшек.

– Боишься погибнуть? – Микаш снова не сдержал смешок. – К Просветлению ты пока готов даже меньше, чем незабвенный Арнингхэм. Нет, я о другом, более древнем ритуале. Пожалуй, единственном стоящем из тех, что практиковали Сумеречники. Тебе нужно пройти Испытание.

– Испытание? А вы его проходили?

– Много раз. В юности я занимался тем, что охотился на демонов вместо детей высокородных Сумеречников, чтобы тех приняли в орден. Мой покровитель и меня обещал туда пристроить за хорошую службу, но со временем я догадался, что он не станет этого делать.

– Как это несправедливо! – вознегодовал Олаф. – А лорд Комри… за него тоже Испытание проходили другие?

– О, нет! Они же до того гордые, что быстрее отправятся в пасть демонам, чем признают, что чего-то не могут. Впрочем, могут они действительно многое. Этих врагов не стоит недооценивать.

– Но если… – Олаф в задумчивости сузил глаза. – Если лорд Комри действительно настолько благороден, если он законный наследник престола, если он не станет угнетать пресветловерцев и предложит нам мир, неужели мы откажем?

– Он колдун, и этим всё сказано, – жёстко отрезал Микаш. – Впрочем, если ты заменишь меня на этом посту, то сможешь выбирать сам, кого карать, а кого миловать, с кем заключать союзы, а с кем продолжать воевать. Обещаю, именно ты решишь участь лорда Комри.

– Только после того, как я выслушаю всё, что он захочет сказать, – Олаф встал и подошёл к окну.

Теперь он разглядывал созвездие Охотника. Память просыпалась. Медленными шажочками, смутными предчувствиями, непонятной тоской. Нужно, чтобы плотину человеческого сознания прорвало и наружу хлынул весь скопившийся за века развоплощения.

– Так вот… хочешь послушать про моё Испытание? – вернул Олафа из мира грёз Микаш.

– Вы же уже рассказали.

– Я рассказал про поддельные, на забаву рыцарям. Настоящее Испытание я прошёл позже, когда отправился в ледяную пустыню Нордхейма следом за моей милой Лайсве. Безумное путешествие во тьме полугодовой ночи по заснеженному Полночьгорью вместе с охотниками-туатами, спуск в ледяной лабиринт, который вёл в самое сердце Червоточины, встреча с неведомым демоном, смерть и новое рождение. Нас там было трое, молодых Сумеречников. Мы вернулись другими, познавшими себя настоящих. Я смирился со своими чувствами к Лайсве, понял, что даже без покровителей и рыцарства могу защищать людей, перестал огрызаться на малейший взгляд в свою сторону. Это позволило мне двигаться дальше. Я добрался до Эскендерии и попал в настоящую армию.

– Вы хотите отправить меня в Нордхейм?

– Нет, Нордхейм для тебя – слишком легко, – усмехнулся его озадаченному виду Микаш. – К тому же, ты просто повторишь мои шаги. Это не сравнится с тем, когда сам прокладываешь себе дорогу. Поезжай в Зюдхейм.

– Куда?! – вытаращил глаза Олаф. – Для этого нужно обогнуть всё западное побережье Гундигарда. Разве кто-то бывал там за последние полторы тысячи лет?

– Чем более неизведана земля, тем путешествие интересней. Снаряди корабль в Дубрисе и поезжай. У меня есть карты Бердонико Колая, они помогут твоим навигаторам прокладывать путь. Идите вдоль берега, не забредайте вглубь мёртвого континента. Кто знает, что за твари обитают в тенистых джунглях и руинах древних поселений? Через год прибудешь в Зюдхейм. Там и встретимся.

– Зачем? Вы бросите управление Мунгардом из-за моего Испытания?

– Наши люди хорошо обучены, они справятся без меня. В Зюдхейме есть особое место. Помнишь уроки истории?

– Вы о том, что вера в Пресветлого зародилась в Гундигарде? Там Магистр Трюдо вместе с двумя товарищами, Масферсом и Ратом, впервые узрели божественный лик? Я спрашивал у Магистра, что произошло в Гундигарде на самом деле. Он отвечал лишь сухое: «Когда-нибудь сам узнаешь, если доживёшь». Мне кажется, что эта легенда всего лишь красивая метафора. Проделав полный опасностей путь и потеряв почти весь отряд, наши предшественники поняли, насколько вера в Пресветлого лучше закосневшей веры в Повелителей Стихий и приняли сторону тех, против кого раньше боролись. Я прав?