Тринадцатый апостол

– Ты..убил..Руламу?

– Я многих убил, а кто это?

– Русалка. Ты недавно убил русалку.

– Какую именно?

– У неё вместо хвоста были две ноги с перепонкой…– выдавил из себя Андрей, пересиливая желание куда-нибудь убежать.

Но куда и как бежать? К берегу реки, ковыляя на одной ноге в надежде на то, что эта чёрная кровососущая и прыгающая на десять метров блоха вряд ли за ним угонится? Он же сейчас на волосок от смерти! Зачем он здесь? Для чего? Чтобы отомстить за русалку, которой уже нет в живых?

От панических настроений его отвлёк свист рассекаемого воздуха и грохот листового железа. Вампир взлетел на крышу сарая и медленно крался вниз ко входу в сарай, чтобы взлететь и приземлиться прямо перед Андреем. «Он сейчас прыгнет на меня! Я же не положил чесночные головки перед входом и не замкнул круг! Но даже если бы я сделал это, то он наверняка перелетел бы этот чесночный заслон с крыши! Ведь сила запаха слабеет на высоте около двух метров…Или не слабеет? – запустил он вереницу грустных мыслей в своей голове. – Сейчас узнаем…»

Вампир подобрался к самому краю крыши и, постукивая подошвами ботинок, подбирал под себя задние ноги как это делает кошка перед прыжком, не спуская глаз с маленького беззаботного мышонка и сейчас этим мышонком был Андрей. Вспомнив про заряженное ружьё, он вскинул ствол, направил его на вампира и выстрелил прямо во время полёта чёрного кровососа с крыши на землю. Пуля попала ему в грудь! Именно за неё ухватился тот двумя руками и тяжёло дыша, сидел на корточках, не найдя в себе силы встать и выпрямиться после прыжка. Андрей уже собирался праздновать победу, но внезапно вампир медленно встал и, раскинув руки в стороны, зашёлся в демоническом хохоте, запрокинув голову к небу.

– Ха-ха-ха! Да он меня подстрелил! Он попал в меня! Ха-ха-ха! Браво, браво, юноша. – вампир издевательски захлопал в ладоши. – И как же вы теперь собираетесь меня добить? А? Контрольным выстрелом в голову или ударом камня по носу? Ха-ха-ха!

«У меня же второй заряд серебрянный. Я же верил, все верят и говорят, что это действует и в кино показывали…Кино…Но то в кино, а сейчас это явно не тот случай…»

Пересиливая охвативший его ужас, он снова направил ствол в вампира, упёр приклад в плечо и нажал на курок. Кровосос опять схватился двумя руками за грудь, зашатался и присел, хватая ртом воздух и вытирая холодный пот со лба. «Похоже, на этот раз я задел его серъёзно и по-настоящему» – решил Андрей. И вампир после этих мыслей Стрельца действительно как-то слишком сильно обмяк, упал на спину, забарахтал руками и ногами, встал, перекатившись набок и подняв посеревшее лицо, взглянул на Андрея потускневшими глазами.

– Кто ты? – с натугой выдавил вампир и закашлял, извергаю на землю грязную коричневую жидкость.

– Привет тебе от Евграфия Онисимовича. – вспомнил своё обещание Андрей перед токарем из «Управления механизации №3».

– От кого?…Да ты хоть знаешь кто я такой? Ты хоть знаешь как меня зовут?

– Хрен моржовый, вот ты кто…

– А ты кто такой?

– Я – Андрей.

– Ты ловец?

– Я стрелец и я знаю дороги, а твоя дорога сейчас лежит на кладбище.

– Я люблю кладбища. – вымученно улыбнулся вампир.

Тем временем Андрей не спеша вытащил из дула пустые гильзы и зарядил первый выстрел серебрянным патроном, а второй – обычным, но модернизированный токарём до разрывного.

– Так отправляйся туда.

После этих слов Андрей повернул небольшой прожектор снятый со стены немного влево в сторону тяжело раненого вампира, воткнул вилку в розетку и яркий слепящий луч прожёг лицо кровососа словно одноглазый хищный циклоп.

Не дожидаясь пока ослеплённый и подавленный вампир опомнится, Андрей выстрелил. Серебрянная пуля попала в сердце. Кровосос уткнулся лицом в землю, застонал и попытался сделать в направлении подкосившего его «стрельца» несколько шагов на четвереньках. Но снова луч прожектора заставил его отступить и, закрыв лицо руками, он отполз в темноту, злобно сверкая оттуда глазами.

– За что-о? – еле слышно выдавил из себя сереющий на глазах вампир. – За что-о-о ты меня так…

– Подумай сам за что! – перебил его грозным криком победителя Андрей и разрывная пуля разнесла на части уже смертный череп кровососа, оросив траву вонючей слизью. – Пораскинь мозгами…или тем, что от них осталось…

* * *

Вечером за ужином с бабушкой Андрей ни с того ни с сего заговорил с ней о всяких колдунах и «шептуньях» лечивших неизлечимые болезни в их деревнях, а ближе к полуночи заснул, бормоча про себя «всевидящую молитву надзирания за чадом или друзями возлюбленными» из Золотой Книги беглого монаха Иерофима. Его «чадом» в этой молитве была Катя Кошечкина из театральной студии ДК «Ромашово».

Сперва он упал в мягкую неосязаемую пустоту словно в невесомость, потом чёрную безликую пелену разорвало её крик и он увидел перекошенное от страха лицо Кати.

– Катя, Катя, я здесь. – прошептал он во сне.

Чьи-то руки схватили её и швырнули на землю, двое в чёрных капюшонах встали вокруг и смотрели как четверо рангом пониже под их команды торопливо опутывали её ноги и руки верёвками, заткнув её рот кляпом.

Из тени вышел высокий худой костлявый человек в чёрной одежде. Склонился над Катей, достал из кармана маленькую толстую книгу, не спеша полистал её, раскрыв перед катиным лицом нужную страницу, вытащил из её рта кляп и прошелестел вкрадчивым змеиным шёпотом:

– Читай.

– Что это? – спросила она, роняя слёзы.

– Это твоя жизнь. Прочитаешь это, проклянёшь своего Андрея на веки вечные и мы тебя отпустим.

– Зачем проклинать?

– Глупышка, – хищно усмехнулся он. – После этого заговора с проклятием Андрей будет в нашей власти и мы сможем управлять им в своих интересах, а ты найдёшь себе другого… Ведь ты ещё так молода и у тебя всё впереди. Ты же хочешь, чтобы у тебя всё было впереди?

– А что будет с ним?

– Ну вот зачем тебе это? – с сожалением вздохнул главарь. – Зачем забивать такую прекрасную головку всякими сложными вещами? Он поможет нам, а ты поможешь ему. Всё очень просто…

– А если он вам не поможет? – всхлипнула она.

– Если он не поможет, то мы будем искать другого…

– … и для этого всех…всех… – подступивший к горлу ком и судорожная гримаса страха, искривившая её лицо, не дали ей договорить.

– Отпустите её. Я уже иду! – крикнул Андрей.

Казалось, что главарь и Катя услышали его крик и обернулись.

– Он рядом? – спросил чернокнижник. – Ты видишь его?

– Нет. Не вижу, – ответила Катя.

– Даю тебе последний шанс. Читай и проклинай! Строго по тексту! – он ударил её по щеке и оскалил зубы.

– Проклинаю… – прошептала она.

– Давай без этой твоей театральной самодеятельности. – спокойно сказал главарь. – Дайте платок.

– Что? – рассеяно спросила ближняя к нему «шестёрка».

– Дайте платок, олухи! Надо вытереть ей глаза! И принесите воды. Дайте ей попить, а то у неё в горле пересохло от страха…

Андрей набросился на чернокнижника, но пролетел сквозь него, словно облако. «Я умер? Я – привидение? Или это страшный сон?» Он остановился в стороне и попытался развернуться. Удалось это ему с большим трудом. В висках стучало, кулаки сжимались, но он их не чувствовал.

Тем временем, главарь что-то нашёптывал Кате, хлестал её по щекам, отходил к своим подручным, снова возвращался к ней, сдавливал её плечами костлявыми пальцами.

– Забирайте её, – наконец сказал он и устало вернулся в тень. – Только не забывайте напоминать ей, что в любой момент она может спокойно отсюда уйти живой. На всякий случай я буду неподалёку.

– … на заклание приведённого агнца ложим пред тобою и посвящаем тебе кровавую жертву нашу… – монотонно запели его подручные.

– Стойте! Я здесь! Уходите!

Внезапно он увидел расширенные от ужаса глаза Кати и, бросившись к ней, закрыл её спиной, повернувшись к врагам лицом. Чёрная тень с длинным хвостом проскользнула сквозь него и вцепилась в её лицо. Он потерял способность видеть и вдруг услышал чей-то голос. Вокруг снова была пустота, но уже серая и пульсирующая словно грязный жидкий туман, смешанный с дорожной грязью. Опять эти голоса и катин крик и странный колокольный звон вдали. Повернув голову на звук колокола, он увидел стоящего вдали невысокого монаха, который смотрел на Андрея с грустной улыбкой. В руке он держал книгу. Это была та самая книга, напечатанная монахом за свои деньги и которая досталась Андрею от Кати. «Иерофим. Беглый монах». – подумал Андрей. Он махнул ему рукой, пытаясь позвать его на помощь, но монах в ответ лишь покачал головой, глубоко вздохнул и растворился за горизонтом.

Проснулся он рано утром весь разбитый и помятый. Этот проклятый сон никак не выходил из головы. Умывшись и позавтракав, он сел было за гитару, но отбросил её в сторону и подошёл к книге с изображением золотого цветка на обложке.

– Отнесу-ка я её Кате. Скажу, что не дочитал, может она ей сейчас нужна для чего-нибудь. Заодно и проверю, что с ней? Может заболела…

Обернув книгу тряпицей, он засунул её в пакет и отправился к Кате домой. Ещё за несколько десятков метров до её избушки Андрей почуял что-то неладное. Возле настежь распахнутой калитки у её дома толпилась куча каких-то монахинь и женщин в тёмных платках. Перейдя на ускоренный шаг, он вскоре оказался рядом с ними и спросил:

– Я к Кате пришёл. Она дома? Что случилось? Может её мама в больнице?

– Матушка её жива, но не в своём уме. – ответила ему худощавая строгая монашка. – А вот Кати больше нет. Убили Катю сегодня ночью на погосте прямо возле дома… Шагов сто не дошла. Схватили изверги и отволокли на край кладбища. Там и порешили, спаси и помилуй, Господи.

– Как решили? Кто порешил? За что? Её? Точно её? – запинаясь вопрошал Андрей.

– Её, её. Кого же ещё. В милиции она сейчас на экспертизе, – продолжила монашка, троекратно перекрестившись. – Определяют там как её убили, чем и во сколько. Прости, Господи, твою рабу божью и прими в своё царствие небесное…

Андрея замер, придя в себя, потёр виски и открыл рот, чтобы переспросить о какой Кате она говорит, но монашка, грозно взглянув на него, словно пригвоздила его к земле, считая Андрея виновным в её гибели.

– Как это? Неправда… Старая кошёлка врёт, – забормотал он себе под нос.

Отойдя в сторону, он замер каменным истуканом, теребя в руках книжку про золотой цветок, задавая себе вопросы про Катю и тут же, отвечал на них самому себе:

– Она могла пойти ночью одна? Не могла. Не она шла. Нет, она же ходила. Она говорила сама. Там дорога. Ночью там ходят многие…

Возможно также в стороне от всей мирской толкотни и драки за право сесть на «последний белогвардейский пароход», стоял и беглый монах Иерофим во владивостокском порту 1922-го года, шепча непонятные для всех окружающих молитвы со своей книгой, прижатой к груди.