Тринадцатый апостол

– Нет. Не надо…Ступай домой. Мне уже лучше.

Убедившись в том, что с Татьяной всё нормально, Андрей покинул дом.

– Так вот какие ты грехи замаливала, Таня…– прошептал он себе под нос по дороге к остановке.

* * *

Во время давней беседы с полицейским по очередной жалобе от мамочки Светы, она мельком увидела и запомнила её телефон, указанный в заявлении. На второй день пути Татьяна набрала её номер. Света неподалёку игралась с куклой на затерянном полустанке.

– Привет, сука. Это я и рядом дочка твоя. Подыхает она. Кровь так и хлещет.

– Где ты? Верни её мне! Я всё для тебя сделаю!

– Твой мужик уже всё для меня сделал. Давно сделал. Ещё восемь лет назад.

– Верните мне Све-е-ету-у-у…Прошу.

– Проси, только не допросишься. Завтра я ей голову отрежу и на языческом капище в жертву сатане принесу, а сердце на органы продам чёрным докторам. Прощай.

– Мама Таня, кому ты звонила? – спросила её Света, сдружившаяся с ней и с двумя её цыплятками за всё это время проведённое в товарном вагоне.

– Плохой тёте звонила.

– А зацем звонила?

– Чтобы сказать, что она плохая и умрёт плохой, если не станет себя хорошо вести…Ты ведь хорошо себя ведёщь?

– Холосо.

– Тогда пошли купим тебе мороженое…

– А цыплятки кусают молозено? Им тозе купим?

– Цыпляткам мы зёрнышек купим. Вот этот будет петушком. Как мы его назовём?

– Петей.

– А вот это станет курочкой и назовём мы её…

– Кулоцкой Лябой.

– Молодец. Пошли за мной скорее, умница моя, пока магазин не закрылся.

– Посли, а то цыплятки плоголадались оцинь и гломко пищат.

– Цыплятки пищат…– слабо отозвалась Татьяна, пропуская через себя обрывки воспоминаний, лёжа на мятой и грязной кровати. – Не слышу я цыпляток. Ничего не слышу. Катя… Катя, ты слышишь? Где ты, Катя? Принеси водички…Что-то маме твоей совсем плохо стало…

Слабо охнув, она приподнялась, но, сделав шаг, схватилась за спинку кровати.

– Поехала, поехала…Куда-то голова моя поехала. Не встану больше сегодня. Полежать надо, полежать…Успокоиться надо и всё пройдёт…Пройдёт…