Тринадцатый апостол

– Да, Бэй. В четырёх километрах отсюда. Прямо над Штамровым курганом.

– Над курганом в котором по второй легенде на самом деле похоронили Ларата Эруйлу и где запрещены любые раскопки?

– Да.

– Значит он похоронен там и она нашла его…

– Она? Кто «она», Бэй?

– Не знаю. Всё это гипотезы…

– А если она не исчезнет через двадцать один день, а рванёт?

– Рванёт? – спросил Шэнсон.

– Да. Рванёт. Как сотня термоядерных бомбочек. – ответил Теглиб.

– Тогда нам всем кранты.

Через полчаса Бэй уже звонил по спутниковому телефону из базового лагеря:

– Привет, Габи. Это Бэй.

– Привет. Я готовлюсь к выборам, а как ты? Почему ты всегда далеко от телефона? Ты как будто избегаешь меня.

– Просто я завертелся. Послушай. Через двадцать один день вся эта воронка со всей аномалией исчезнет навсегда и это верно на сто процентов. Позвони Таблу и скажи, чтобы через неделю он прислал нам всё, что отложил на нашу операцию на чёрный день потому, что этот чёрный день настал. Пусть пришлёт всё до последнего винтика и до последней монеты, иначе он проиграет всё-превсё. Возьми бумагу, я продиктую тебе список того, что нам надо…

– Записываю. Диктуй.

– Надеюсь, что всё это поступит очень скоро. Ты ведь с ним в хороших отношениях?

– С кем?

– С Таблом… С Таблушей.

– Почему ты так говоришь? Ты думаешь…

– Я не думаю, я знаю. Позвони ему. Поняла?

– Что ты знаешь?

– Звони. Буду ждать.

– И подойдёшь к трубке? – с надеждой спросила она. – Правда?

– Правда, моя лошадка. Звони, моя курочка, – не сдержался Бэй, назвав её любимыми интимными прозвищами Табла.

– Лошадка…О чём ты? – удивлённо спросила она.

– Только перед звонком не забудь переодеться в сухое. Желательно в лошадиную сбрую как любит твой малыш. Пока.

– Что ты говоришь? Не может быть… – вдруг дошло до неё. – Ты подслушивал? Ты слушал мои разговоры? – чуть не плача спросила она, но Бэй уже злобно бросил трубку.

– Зря ты так резко. Она может всё это и не прислать. – с укором сказал ему Теглиб.

– Ну и чёрт и с ним и с ней. Обойдёмся тем, что есть.

* * *

Он медленно подошёл к расписной низкой массивной деревянной двери и, взявшись за ручку, навалился на неё всем телом. Тихонько скрипнув петлями, дверь отворилась. Пригнув голову он вошёл в зал, потолки в котором были намного выше, как в его время и, оказавшись внутри, он свободно распрямил плечи и огляделся. Вдалеке у окна возле прялки сидела зрелая женщина в кокошнике с двумя птицами на плечах.

– Проходи, Ларат. Давно я тебя ждала и вот дождалась, – произнесла она и повернулась к нему.

– Ты меня знаешь…Кто ты?

– Ты – Ларат, а я – Макошь. Помнишь меня?

– Нет…Не помню.

– Знать давно ты в забытье лежишь под холмом своим. Может быть желаешь ожить и отправиться со мной в наш мир?

– В какой?

– В любой. В какой пожелаешь войти или создать заново. Пойдёшь?

– А если не пойду?

– Гордыня в тебе заговорила, – с сожалением вздохнула Макошь. – Много времени и сил потратила я на то, чтобы найти тебя, воскресить и забрать с собой для жизни вечной, а ты не хочешь…

– Зачем я тебе? Твой супруг…Я вспомнил! Ведь у тебя есть супруг метающий молнии…Он всё ещё их метает?

– Испугался? Боишься, что он метнёт в тебя молнию? Не бойся. Он давно умер. Отметался в битвах, растратил себя в войнах. Будь мне вместо него и возрадуешься. – она украдкой взглянула на него с улыбкой и замерла в ожидании ответа. – Мне нужна мужская сила, чтобы возродится, а тебе нужна женская, чтобы не умереть навечно.

– Он растратил себя в войнах. Это правда?

– Правда. Пойдёшь со мной?

– А если откажусь?

– Присядь-ка на лавку, а то стоишь передо мной словно какой-то презренный раб. Садись.

– Так что будет, если я откажусь? – спросил он, присев на красивую расписную лавку у стены.

– Тотчас впадёшь в небытие и закроются глаза твои и ум твой во тьме исчезнет. И не будет более никого во веки веков, кому ты мог бы понадобится. Сгинешь ты навечно и нигде не воскреснешь. Последние два месяца видел ты сны благодаря мне, а более снов не увидишь. Превратишься в дым и испаришься как супруг мой.

– Вот как…Видать отказа ты не примешь?

– Не приму и помочь тебе более будет некому.

– Ну что ж…Я согласен. Что надобно сделать, чтобы скрепить наш союз?

– Клятву твою принять должна я.

– Клянусь, Макошь, мать моя и супруга, что пойду за тобой, куда бы ты ни позвала…Такая клятва?

– Подле тебя нож. Ладонь надрежь и кровью в глиняную миску капни да заново слова произнеси. Только не забудь добавить, что за измену мне и за обман тотчас в сыру землю вернёшься и боле не возродишься…

Выслушав её и шумно вздохнув, он нашёл возле себя на низеньком столике нож и миску. Надрезал ладонь, произнёс клятву с добавлением слов об измене и закрепил всё это тонкой красной струйкой оросившей пустую миску с витиеватыми узорами.

– Теперь ты всё правильно сделал, – с радостью сказала она.

– Макошь. Не помню имени такого.

– В другом далёком мире имя моё на свет появилось. Несколько стран и империй ты создал, но все они развалились. Может быть желаешь создать со мной нашу несокрушимую? Останешься со мной?

Он склонил голову, задумался, гордо поднял её, открыл глаза и сказал:

– Останусь.

– Рада я слову твоему. Садись вон туда. Хозяином будешь.

Он медленно подошёл к резному деревянному трону на который она указала, сел в него и спросил:

– Что за страну я создал здесь?

– Жафрину…Только потом она прозвалась Жарфеей и захватили её недруги твои и другим именем её назвали и народ твой не восстал против сего…

– Не может быть! Наше войско за месяц до моей смерти дошло до южных границ и расширило наши земли в два раза!

– Ага! Вспомнил! Только всё то уже давно былью поросло, прошло и забыто всеми. Ещё три страны создал ты до этой в других мирах, но не помнишь того. Отрекись от своих земель ибо сейчас ты мыслишь и говоришь лишь благодаря моей силе. Тогда создашь ты со мною новую жизнь в новом мире. Взгляни на то, что стало с твоими землями.

Она щёлкнула пальцами и слуга-птица с человеческой головой поднесла к нему большую тарелку. Запустив по ободу тарелки яблоко, птица сказала:

– Смотри, – и положила тарелку ему на колени.

В течение нескольких минут перед Ларатом пролетели чудные цветные движущиеся картинки на которых его воины с обнажёнными мечами крушили врага, потом враг войдя в руководство его страной через подкуп и предателей, разрушил её изнутри, раздробил на мелкие части и стравил их между собою.

– Мне нужен супруг вместо моего исчезнувшего и распылившего всю свою силу в вечных войнах. Помнишь его? – донеслись до него слова Макоши, когда движущиеся картинки на тарелке потухли и исчезли.

– Помню. Его лик блистал на наших доспехах.

– Значит теперь твой блистать будет. – сказала она и погрузилась целиком в плетение узоров судьбы.

– А что ты вяжешь? – с любопытством спросил он.

– Подойди, увидишь.

Он поднялся с трона и подошёл к ней. Возле прялки стоял небольшой ткацкий станок, на котором она плела ковёр с замысловатыми узорами. Неподалёку висел небольшой уже готовый коврик с изображением русалки тянущей руки к речной кувшинке с находящимся в ней младенцем и образом охотника с какими-то непонятными двумя палочками.

– Что это у него в руках? Две хворостинки?

– Нет. Это двойной огнестрел, стреляющий громом, огнём и молнией. В твоё время таких не было.

– Громом и молнией? Как у твоего супруга? Сильный, поди, воин и охотник-то. Кто он таков?

– Пока никто. Просто сильный, но глупый потому, что молодой и не на своё место прибыл.

– Красивый коврик.

– Это не коврик. Это их судьба, которую я сплела и похоже, что ничего хорошего у них не связалось.

– Обидно.

– Когда вернётся он в свой мир, то заново начнёт плести судьбу и всё у него будет хорошо. Только долго ему ждать возвращения того. Даже один год ожидания в мучениях стоит десяти годам страданий.

– Тяжело ему сейчас. Как мне под курганом. – горестно вздохнул он.

– Справится, – успокоила его Макошь. – Другой узор сплету ему и он тому последует.

Нарастающий шум крыльев неведомой птицы заставил их замолкнуть. Эруйла, невольно пригнувшись, сощурил глаза, вглядываясь вдаль сквозь распахнутое окно.

– Не бойся, милый. Это моя птичка весточку несёт. Ступай-ка вон в ту дверь, в опочивальню. Как свадьбу сыграем, так ничего от тебя скрывать не стану, а пока, что ступай. – попросила она своего будущего суженного, нежно и требовательно взглянув на него исподлобья.

В этот момент Ларату стало трудно дышать и голова его закружившись, начала клонить его к земле. Поняв, что отказа Макошь не примет, он молча вышел. Тотчас на подоконнике, шумно махая крыльями, появилась белая серебристая птица, крылья и тело которой отливали нежно-голубым цветом.

– В здравии ли ты, матушка? – спросила птица Макошь.

– В здравии, Сиринушка. – ответила она ей, приложив правую ладонь к своему сердцу. – Рассказывай, какую весть принесла?

Спрыгнув с окна на пол, птица Сирин с человеческой женской головой, стуча когтями о доски, подошла к матушке и поклонилась.

– Кота Баюна Баба-Яга нашла. Клубок ей помог Кощея найти. Скоро и самый главный Леший с ней будет. Русалки вокруг неё вьются, но никак к ней не попадут. Кровососы там объявились. Скоро битва будет великая. Шишкарика с Колобком на помощь Яга призвала. Такие вести. – шумно вздохнув, закончила своё повествование птица Сирин.

– Вот такие вести, значит? – задумчиво склонив голову, прошептала Макошь.

– Чего передать ей велишь, матушка?

– Передай ей, чтоб поскорее своё дело делала, а иначе всем нам и ей тоже через считанные дни в пустоте пропасть навечно.

– Сколько же дней у нас осталось? – спросила птица Сирин, со страхом вжав голову в плечи.

– Четырнадцать. – ответила ей Макошь. – Ровно через две луны все тринадцать должны предстать пред мои очи. Отдохни, поешь, попей, а наутро отправляйся в путь-дорогу.

– Может лучше сегодня на ночь полечу? А то ведь тогда тринадцать дней у Яги будет?

– Сегодня пятнадцать. Завтра поутру – четырнадцать. Долетишь до неё за пару часов. Ты ведь у меня самая быстрая, Сиринушка. Крылья, лапы, хвост – всё у тебя птичье, окромя головы, не то, что у получеловечьей Гамаюнши с Алконостой – самой главной в стае вашей.

– Может двенадцати апостолов хватит или семи как в других верах? – робко спросила её Сирин.

– Нет. Не хватит. – печально вздохнула Макошь.– Тринадцать апостолов и супруг. Лишь тогда я смогу стать самой главной богиней на первой принявшей меня планете…