Золото Плевны. Золото Сербии

8.5

Я снова сидела напротив окна. Солнце скрылось за пеленой дымчатых облаков, и теперь сумрак мягко скрадывал день, глуша контуры предметов.

В натопленном помещении жарко, но иногда холод сковывал тело так, что приходилось кутаться в платок, перебарывая мелкий озноб. После столбняка всегда приходила трясучка, начинаясь кончиками пальцев рук и заканчиваясь судорогой в коленях. В животе неожиданно больно кололо, а неясная тревога сжимала сердце. Что же со мной творится? Захворала? Самое время снаряжаться и идти в деревню к ведунье и просить лечения от сердечной болезни – сил совладать с собой самой не было. Здесь не совет нужен, а травы сильные. Сердцу верить, так все погубить можно – голова ясной должна остаться – впереди дела великие. Знахарка поможет, а то и какое верное средство даст на приворот любимого – такой деться никуда не должен. Чую судьбу свою дивную. Женой не стану, хоть мысль проклятая есть, так хоть горничной. А там и деток нарожаю. Устраиваться надо. Да только как совладать с собой? Как мысли в голове удержать, если сердце бешено колотится, мешая правильно мыслить. Сил нет. Люблю его, как никого и никогда, так что дыхание скрадывается и теплом низ взрывается. Господи, хоть бы обнял поскорее да и увез бы в свои снега. Зелье ведьмино должно помочь. Нечего сидеть, с утра и снаряжаться в дорогу надо.

Дела не деланные ждали моих рук, но я никак не могла оторваться от скамейки и как привороженная смотрела в мутное стекло, ожидая возвращения русского офицера из хозяйского дома. Воин не шел, визит затягивался. Что же там может такого происходить? Или поняли, что он не француз? Так тайну эту только я знаю да доктор, больше не ведомо никому, а плешивый не выдаст, побоится. Трусливый человек больно, как только и повадился на такое, что русского в имение привез? Видно, выгоду какую почуял. По-другому и быть не может. А может…

Тут сердце мое снова заколотилось и в жар бросило – сняла платок.

Может… шашку кто увидел? Но быть такого не может! Вот загадка так загадка! Откуда у русского офицера шашка убитого хозяина имения? Прятал в ножны ее хорошо, не видно совсем, а как достал и лимон стал резать, так и обомлела. Признала сразу. Видела не раз. Семейная реликвия. Сам визирь за заслуги господина наградил. Рукоять вся в золоте, так и сияет! Такое владение чужим оружием и жизни ему стоить может! Уж как плакали по убитому на войне господину. Сколько слез пролито было. И не только моих горьких капель, но и жены старой да дочки своевольной. Понесла же ее нелегкая ездить на позиции и искать могилу отца. Любовь дочкина и погнала. Легко отделалась. А могла бы и пропасть. Так не взял ли он шашку на ужин семейный? Ой, бахвальство-то до добра не доведет. Ох, тревожно-то мне как. Ой, что же будет теперь.

От волнения закачало. А тут на улице хмельная фигура появилась. Странная, то прямо спину держала, то скрюченно шаталась, пугая и беспокоя редких дворовых да наряд гайдуков.

Сердце дернулось, признавая любимого. Вскочила на ноги, не помня себя, платок с плеч упал, запутался между сапожками. Чуть не упала, но побежала к дверям. Входная дверь громко хлопнула. В полутемном коридоре, с улицы зайдя, темнее кажется. Лампу надо было бы зажечь, да не успела я, теперь стояла, прижимаясь спиной к холодной стене, заходясь от волнения. Все же русский господин запнулся о низкий табурет и чертыхнулся незлобно, балансируя, спасая себя от падения, смешно махая одной рукой. Прыснула я от смеха нервозного, не сумев совладать с собой. А он резко голову поднял и, кажется, зажглись глаза его любовью ко мне. Я робко шевельнулась навстречу порыву мужскому. Обмякая как-то сразу – ноги подогнулись. Зашаталась, готовая упасть от дурноты нахлынувшей. Справилась как-то. Откуда силы взялись только. Не зря ждала – желанна, значит, тоже. Сердце ликовало.

Видела в мечтах своих, как берет меня мой господин. Представляла все не так. Не было никаких поцелуев и страстных объятий. Не было и любовного шепота. А я ведь так много хотела сказать ему. Русский грубо схватил меня, развернул к себе спиной и сильно прижал к стене. Так, что глаза мои расширились от внезапного страха. Руки по-хозяйски прошлись по телу, ничего не пропуская, рванули кофту, справляясь с крючками, а затем резко наклонили меня и закинули юбку на спину.

Когда хватка немного ослабла, и я смогла обернуться, чтобы точнее подстроиться под своего любимого, русский снова меня напугал. Закатив глаза, он скрежетал зубами и выдавливал из себя слова. Сначала я не могла понять, а потом четко услышала имя. Сердце мое оборвалось. Холод сковал тело. А ведь где-то была потаенная мысль, что не я, а кто-то может приворожить моего любимого. Но не думала, что так быстро такое может произойти.

– Малика! – захрипел русский. – Малика! – Казалось, в самое ухо выдохнул слово ненавистное. Имя соперницы моей. С той, с кем я даже состязаться не могу, ибо не равны мы перед Богом и судьбой. Слезы крупные полились из глаз, и не в силах я была остановить их. Не видел никто слез моих. Не пожалел и не утешил. И высохли глаза мои. Запылали гневом.

Счастья захотели? Лебединого?

Будет вам счастье.

Будет.

Скоро.