Золото Плевны. Золото Сербии

23. Гибель форта

Над рекой комаров сдувал ветер, но в камышах они брали свое. Ну, может, и хорошо. Отвлекают ватагу от черных дум. Казаки опустили обшлага рукавов на своих черкесках, замотали лица башлыками.

– Гриц, что там?

– Один присел, угли ворошит. Кукурузу печет. Чуешь?

– Тогда скоро и второй присоседится.

Османы воины хорошие, старые достойные враги, но с караульной службой у них беда. Нам на радость. Наши черкесы, хоть тоже мусульмане, часами могут лежать неподвижно, выжидая удобный момент для нападения. Турки слишком горячи. Страшны в атаке. Может, просто здесь османов никогда по ночам не резали. Ну да нам и это на руку.

– Сашко, расскажи, как турки по надутым жабам палили.

– Я тогда чуть не потоп со смеху. Когда горящие маты на спящих османов упали, они наружу из форта выскакивать начали, а весь берег в лягухах – земля с песком шевелится. Они руками брать боятся, что-то про шайтана кричат. Верещат дико. Прикладами в воду сбрасывают, а надутые квакухи поверху плавают, нырнуть не могут, и знай заливаются в своих трелях. Такой гвалт стоял – волосы дыбом. Турки со страху из пушки пальнули, из ружей стреляют, кричат, суетятся. Да толку мало. И тут пристань как бабахнет! – Сашко машет рукой, показывая высоту пламени. – Из-за туч огромная луна вываливается, и Батька волком как завоет, подливая масла в огонь. Переполох, как при конце света. Жуть, да и только. Сам, думал, поседею.

Горазд, делая большие глаза, прошептал:

– И тут на них напала швыдка Настя!

Казаки прыснули со смеху.

Хорошо, пусть побалагурят, лишнее напряжение только мешает. Ветер с гор, камыш шелестит, хлопцы голос не повышают, однако побалакали – и хорош.

– На часовых мы с Грицом сходим, остальные как сговорено.

Каждый знал, что ему делать, кто куда стреляет, кто перезаряжает. Ковш Медведицы показывал часа два после полуночи, пора.

– С богом, браты!

Минута – и лодка в тени острова. Два часовых, два резких взмаха пластунских ножей, и тела еще не успевают осесть на песок, а тени казаков уже побежали по острову, разбегаясь в разные стороны. У одного из часовых позаимствовали мундир – пригодится. Сашко рысьим манером направился на островную пристань, прилаживать ручную картечницу. Горазд с Гамаюном уже на крыше, сбрасывают веревки, машут, помогают беззвучно взобраться к ним. Достаю из-за пазухи вонючку дымовуху. Готов. Все, теперь ждать остальных.

Сербы между казармой и берегом ставят гати – заостренные колышки. Бегущий неприятель спотыкается на первом и летит на второй. В основном не смертельно, но бежать в темноте охоту отбивают. Заостренные кончики зачернены углем, и в темноте рассмотреть их невозможно.

Ждать.

Время кровью отстукивает в голове.

Ждать.

Как же медленно тянется время. Ожидание – непременный спутник пластуна. Кто ждать не умеет, тому в пластунах делать нечего.

Долгожданный заветный знак от Швыря, и его лодка скользит в тень острова. Еще пара мгновений. Пора.

– Поджигай, атаман. Сейчас пойдет потеха.

Запалил, бросил в трубу, свернутым турецким мундиром заткнул, чтоб наружу дым не выходил. Когда внутри началось движение и крики, вытащил на мгновение затычку и завыл в трубу по-волчьи, захохотал сатанински. Шайтан нам в помощь – нехай еще и швыдка Настя нападет.

Хлопцы залегли за каменным огражденьем. Загремел засов, и три десятка неодетых усатых мужиков, кашляя, давясь соплями, не понимая ничего, вывалились кучей на свежий воздух, прямо под выстрел Сашкиной картечницы. Жахнуло так, что в ушах заложило. Картечницу в руках не удержишь, обязательно упереть во что-то требуется.

Сразу крик со стоном по двору. Редкая стрельба в разные стороны. Засвистели пули. Забили рикошетом о камень. Теперь по плану Сашко должен отстреливать тех, кто попробует добежать до лодки или кинется спасаться вплавь.

Страшно в полусонном состоянии, практически без оружия, попасть под безжалостный огонь. Тех, кто отстреливался, подавляли в первую очередь. Когда Горазд с Григорием присели перезарядиться, для меня не осталось достойных целей. Смотрел, как раненые турки кулями шевелятся. Мычат. Увидел, как скользнули две тени за каменный колодец, разрядился по ним. И дух перевел. Ночной ветер сдувал пороховой дым к морю. Площадка перед воротами хорошо просматривалась. Среди тел шевелений не было. Однако проверить нужно было, выстрелы в спину никого не обрадуют. Тут же молнией прилетела мысль о сербах, а когда от этих ждать, и от кого именно.

Пока менял стреляные патроны на новые, Гриц с сербами, замотав носы, уже крутились внутри форта, орудуя ножами ловко и быстро.

– Атаман! – окликнули снизу, призывно свистнув. Свесился с края крыши. Внизу стояли Швырь с сербами.

– Я уже здесь, – сказал старик, тяжело переводя дух и поправляя торбу.

– Остров чист – никто не ушел.

– Хорошо. Готов сундук вскрывать? Без тебя вряд ли управимся.

– Нет, – Швырь тряханул головой, – не сейчас. Беру Горазда с собой, заминирую форт напоследок. Пусть взлетит к чертям.

– Мы зачем, старый ты черт, сюда приперлись? Ради этой каменной развалюхи? Быстро к сундуку!

– Сашко, бери сербов, весла, перегоните большую лодку к малой, под защиту стен.

Сам вытащил из трубы мундирчик, и вонючий, не дай господи, дым сразу повалил, крылом накрывая реку. Теперь пора внутрь, искать сундук. Спустившись, осторожно ступая между голых окровавленных тел, вошел в форт. Глаза сразу заслезились, в горле запершило. Ох и знатную вонючку Батько смастерил.