Золото Плевны. Золото Сербии

– Может, этого только и ждут, – буркнул Микола.

– Ты, Степан, кое-чего не знаешь, вчера еще один засланец нарисовался, и похоже, он, вернее, она не одна, – в сердцах воскликнул батька Швырь. Гриц стеганул хворостиной Сашко и состроил злую гримасу. Молодой казак сразу зажурился, виновато голову повесив.

– Племянник? – попробовал я с ходу попытаться отгадать. Ну не нравилась мне эта парочка. Чувствовал, что с селянами не так.

– Точно, – Билый кивнул.

– И попытать не успели, – вздохнул батька Швырь, явно подначивая Сашко. Тот всхлипнул носом.

– Ну эту мог Сречко приставить, чтоб гроши точно к нему попали.

– Одна девка с нами не справится, если что, – бахнул фразой Сашко и голову чубатую поднял с вызовом.

– Дурында, – сказал Гриц.

Швырь почесал нос:

– Да ну? Кинет травку какую в котел – и полетят души в родные степи.

– Верно, только и она пропала, – сделал итог сотник.

– Дык что, уходить будем? А, браты?

– Куда? – вяло сказал Гриц и опять хворостиной стеганул Сашко – видно, что злится.

– Домой. Пошумели, и будет, растащат по одному во сне, – я высказал главную мысль, которая всех беспокоила.

– Сперва дело важное зробыть треба, а по ночам сторожить теперь будем по очереди, без сербов. Послезавтра выступаем з ранку. Сегодня продать что не нужно, купить необходимого. Батько, вы старший по коммерции, я схожу к русскому коменданту, попробую узнать, что за бесстрашные хлопцы на вахмистра напали. Всего трое на целого пластуна! Сербам ни слова, – сказал Билый.

– Может, ну их к бесу, сами пойдем.

– Впятером не сдюжим, и гор в тех местах мы не знаем. Заодно и к союзникам присмотримся. Степан, на тебе оружие и огневой припас. Сашко, перевезешь Небойшу с детьми куда скажет, лошадей пригонишь и поможешь Швырю с торговлей. Сербов возле себя держите, чтоб ни на секунду с глаз не пропадали. Григорий, это на тебе. Учения придумай, уведи их подальше. – Сотник подождал, пока все кивнут, принимая задачи.

За два дня, распродав лошадей и кое-что накопившееся, не прояснив ничего про ночных гостей, ушли путаным маршрутом. Животин было особенно жаль. У Сашко жеребец так привязался к хозяину, что плакал, как дитя малое. Слезы лошади Швырь по-своему объяснял, говорил про сбитые копыта и боль адскую, вот и не утерпела скотина, мол, Сашко доездился по ночам в чужие хутора, и кто-то в отместку засадил жеребцу лишний гвоздик под подкову. Брехня, конечно, все, и звучало как-то двояко, обвинительно даже, но очень правдиво. Молодой казачок лишился женщин, а теперь еще жеребца, чувствуя вину свою, старательно нес службу – так, что и придраться не к чему. Да только не из-за него все. Зря печалился. Гриц хмурился по другому поводу: тайна нераскрытая не давала ему покоя. Так что настроения ни у кого не было.