Новый старый дом

Глава 8

Следующий день запомнился Аглае двумя важными событиями.

Во-первых, после завтрака она нашла время, чтобы открыть на кухне ещё позавчера найденные в погребе консервы. Сами по себе они были ей знакомы. В некотором смысле простые жестяные банки стали для девушки неожиданным приветом из городской жизни, которая уже начинала казаться ей бесконечно далёкой. Странным для неё было лишь найти их здесь. Аглае представлялось весьма маловероятным, что десять лет назад в такой-то глуши можно было купить подобное. Но Елизавета Фёдоровна после расспросов подтвердила, что и дед, и отец консервы уважали. Покупали их, конечно, не в Дёмкино, большей частью в Белякино, а то и привозили из Ресани, переезжая на лето из городской квартиры.

Одна банка оказалась с гороховой кашей, чему Аглая не знала радоваться или огорчаться. Впрочем, попробовав её с самого кончика ложки, признала: повара на заводе умели готовить горох лучше неё. Попалось даже немного мяса. Такая дегустация была, безусловно, опасной, но на вид содержимое консервы было вполне хорошим, пахло обычно. Просто выкинуть такую удачную находку не поднималась рука. Девушка решила попробовать из каждой банки по чуть-чуть и подождать до обеда. О возможном отравлении она предпочла просто не думать и решительно открыла ножом оставшиеся консервы.

Эти две банки были одинаковыми на вид. Внутри обнаружилось то, о чём Аглая уже почти мечтала. Мясо. В первый раз это обрадовало, во второй заставило подбежать к двери и открыть её настежь: одна из двух консервов оказалась испорченной. Девушка поспешила вынести её на улицу, а когда запах несколько выветрился, принялась рассматривать саму банку. Никаких видимых дырочек или чего-то подобного не нашлось, да и крышка до этого не выглядела вздутой. Видно, всё же где-то ржа проела металл насквозь.

– И правда, не может же везти во всём, – пробормотала Аглая и отставила банку подальше от порога.

В её мысленном списке необходимых дел появились пункты «обследовать все консервы» и «найти место, куда выбрасывали мусор».

Вторым важным событием стал послеобеденный визит ещё одного незваного гостя.

Девушка расставила перед парадным крыльцом на солнце стулья и раскладывала вместе с Васей перины да матрацы из её и материной комнат, когда увидала свернувшего с дороги к воротным столбам мужчину.

– Доктар, – почти шепнул мальчишка и сразу же сбежал.

Аглая выпрямилась, сощурила глаза, пытаясь получше рассмотреть шедшего по парадному подъезду человека. Задумчиво хмыкнула. Прошептала под нос:

– Такой известный доктор, что его даже шпана знает?

Мужчина выглядел прилично, интеллигентно. Постепенно Аглае удалось рассмотреть его чёрный, но уже повылинявший костюм-тройку по местным модам, кожаный саквояж на узком ремне через плечо, туфли, скорее напоминавшие ботинки. По лицу доктору можно было дать не более тридцати лет. Высокий лоб выдавал склонность к размышлениям, голубые глаза смотрели с интересом. Мужчина доброжелательно улыбался. Все черты лица его были мягкими, что, пожалуй, весьма удачно для врача. Каштановые с рыжиной волосы с утра, верно, лежали волной назад, но к нынешнему часу совершенно растрепались. Солидности гостю добавляли аккуратные усы, переходящие в острую бородку. Пиджак доктор нёс на согнутой в локте руке, не стесняясь сероватой уже рубашки. В этой же руке сжимал шляпу-котелок, а во второй у него была простая трость с круглым бронзовым набалдашником.

– Добрый день, Ваше Благородие!

Мужчина прижал шляпу к груди и поклонился.

– Добрый день.

Аглая понимала, что надо бы проявить чуть больше любезности, но в последние дни такие вот нежданные визиты ни разу не были предвестниками чего-то приятного. К тому же этот доктор знал её титул. Возможно и имя. С чего такая осведомлённость?

– Позвольте представиться, – мужчина заговорил уже без прежней радости, скорее несколько смущённо. – Барон Хочев Александр Прохорович, доктор медицины и Белякинский уездный врач к вашим услугам.

Аглая нахмурилась, тихо выдохнула и тут же расцвела заученной вежливой улыбкой. Всё это заняло мгновения, пока гость ещё раз кланялся.

– Приятно познакомиться. Весьма неожиданно встретить здесь интеллигентного человека. Баронесса Колюева Аглая Петровна, хозяйка этого родового имения.

Девушка присела в книксене.

– Весьма, весьма рад познакомиться.

Доктор улыбался вполне искренне.

– Что же привело вас к нашему порогу, Александр Прохорович?

– Исключительно любопытство, Аглая Петровна. Долг привёл меня в Дёмкино. Там я услышал, что старое поместье вновь обрело хозяев, после чего просто не мог не прийти, чтобы засвидетельствовать своё почтение. И представиться, потому что знакомство с уездным врачом – есть жизненная необходимость для каждого человека.

– Аглаюшка, кто это к нам пришёл?

На крыльцо из дома вышла старая баронесса. Увидав, что гость выглядит вполне представительно, она принялась спускаться по ступеням. Дождавшись, когда мать подойдёт, Аглая совершила обряд знакомства:

– Матушка, позвольте представить вам барона Хочева Александра Прохоровича. Его Благородие – доктор медицины и уездный врач из Белякино. Александр Прохорович, представляю вам мою матушку баронессу Колюеву Елизавету Фёдоровну.

– Очень рад знакомству с вами, Елизавета Фёдоровна. Это имение долго стояло заброшенным, и я могу лишь радоваться, что у него появились такие очаровательные хозяйки.

Барон Хочев в очередной раз поклонился, мать Аглаи зарделась.

– Вы очень любезны, Александр Прохорович. Дорогая, что же ты держишь гостя у порога! Ваше Благородие, проходите в дом, мы угостим вас чаем.

– Что вы, Елизавета Фёдоровна. Я не хотел бы вас обременять.

– Ни в коем случае! У нас не так часто бывают интересные гости.

Аглае подумалось, что как раз этого за последние дни в её жизни было с избытком. Доктор выглядел совершенно безобидным, очень милым и вроде бы не собирался «радовать» неожиданными новостями, но полностью ей в это никак не верилось. К тому же у Аглаи были ещё планы и дела. Но намекать Александру Прохоровичу на желательность его ухода было бы невежливо, он ведь специально пришёл в Утятино из Дёмкино. Оставлять же гостя на мать девушке, помня визит податного с бароном Курзаевым, совершенно не хотелось.

– Ваше Благородие, вы нас ни капли не стесните.

Она первой направилась к дому.

На ступеньках случился небольшой конфуз: Александр Прохорович оступился и чуть не упал.

– Простите, дамы, я бываю совершенно неловким.

Не смотря не смущение, доктор продолжал улыбаться.

– Как же я так промахнулся?

У Аглаи тут же появилось нехорошее предположение. Решительно зайдя в переднюю, она подняла голову к потолку и сказала как можно строже:

– Александр Прохорович – наш гость, и даже не вздумай ему вредить.

Дом отозвался лишь тихим шорохом под полом.

– Аглаюшка, ты так строга. Боюсь, Утя может обидеться. – Елизавета Фёдоровна легко коснулась её руки.

– Если я ему не прикажу, с него станется устраивать каверзы на каждом углу. – Девушка устало вздохнула и обернулась на доктора. – У нас Родовой Дом, Александр Прохорович. Вы знаете о них?

– Да, доводилось слышать. – Барон огляделся, видимо, пытаясь найти что-то необычное. – Но в нашем уезде будто бы больше не таких. Во всяком случае, я о них не слышал.

– Конечно, – матушка заговорила с некоторым снисхождением. – Родовые Дома не могут встречаться на каждом углу.

Утя тем временем следил за происходящим в передней и ехидно смеялся, чуть дрожа стёклами окон. Молодая хозяйка вряд ли бы поверила, но он ничего не делал со ступеньками. И даже не собирался как-то вредить этому гостю. Если бы такое было в привычках Дома, он бы вовсе никого, кроме хозяев, через порог не пускал. Но после такого замечания от Аглаи ему нестерпимо захотелось сделать что-нибудь этакое. Разумеется, он «даже не вздумает» причинить тому вред. Просто пошутит немного.

Чаёвничать устроились, как и прежде, на веранде. Александр Прохорович был весьма любезен и услужлив. Он совершенно естественно взял на себя труд растопить самовар, попутно рассказывая о своей холостяцкой жизни. Оказалось, что жил он в Белякино в выделенной ему уездным собранием избе, потому и о простых бытовых вещах знал гораздо больше Аглаи и её матери. Легко шутя над самим же собой, он рассказывал им какие-то мелочи, которые для них были почти что откровением. Вся дальнейшая беседа прошла в том же настроении. Александр Прохорович говорил про уезд, про свою практику. Аглая иногда вставляла пару слов о Городе Вишен. Елизавета Фёдоровна больше вспоминала дорогу до Ресанской губернии. Она даже упомянула, что они привезли с собою урну с прахом Петра Дмитриевича. Сказала, что хоронить её будут завтра. Аглая ничего на это не ответила, только поджала губы: мать опять что-то придумала и даже не спросила её мнения. Девушку порадовало лишь то, что Александр Прохорович не стал напрашиваться на поминки.

Каким-то таким же естественным образом доктор узнал, что в доме закончилась вода, и вызвался сходить до колодца. Зайдя с вёдрами на кухню и увидев пустой металлический бак, вознамерился наполнить его целиком. Этот бак высотой ей по пояс девушка заметила только сегодня утром и потратила пару часов, чтобы его отмыть. Пришлось залазить в него только что не целиком.

При всём при том доктор и правда оказался несколько неуклюжим: пошатнувшись, просыпал угли из самовара на стол, пару раз чуть было не разлил воду на пороге кухни. Аглая сначала подумала на Утю, но вспомнила свой же приказ и засомневалась: как бы Дом мог его нарушить?

Даже наносив полный бак воды, раскрасневшийся и запыхавшийся доктор всё рвался чем-то помочь. Девушке от этого было уже не просто неудобно, она чувствовала совершенно неуместное раздражение, хотя стоило бы быть благодарной за такую доброту.

– Боюсь, больше здесь нет для вас работы, Александр Прохорович.

– Придётся вам поверить, Аглая Петровна. Но если вами руководит излишняя скромность, не стоит её слушать. Двум женщинам должно быть непросто управляться в таком большом доме. Тем более что вы непривычны к сельской жизни.

Он, конечно же, был прав, но настроение девушки сразу же испортилось. Ей захотелось сказать что-то злое, навроде того, что и он в Городе Вишен в первые дни как неприкаянный бы ходил. Эти справедливые слова будто бы разом сделали очень простым, понятным и ребёнку то, что Аглае давалось всё это время с большим трудом. Наверное, для выросшего здесь человека так всё и было.

– Аглая Петровна, неужели вы нашли консервы?

Доктор с искренним удивлением смотрел на пустые уже банки, которые девушка пока оставила у рукомойника.

– Да. Представляете, из трёх лишь одна была испорчена. Кажется, теперь я по-новому буду думать о таких простых вещах.

– Вы уверены, что испортилась только одна?

– С ней было сложно ошибиться.

– Но вы могли ошибиться с остальными! – Александр Прохорович на глазах превращался в строгого и оскорблённого до глубины души лекаря. – Как вы себя чувствуете? Слабость, тошнота, головная боль?