Новый старый дом

– Я полагаю, империя весьма заинтересована в артефакторах. На вашем месте из-за подати я бы не переживал. Родовое имение – хороший способ удержать дворянина в стране. У вас его не отберут. Пожалуй, откроют кредит от лица государства. Погасить его, разумеется, будет удобнее всего артефактами. Возможно, вам даже подскажут какими. Да, Аглая Петровна, на вашем месте я бы переживал из-за другого. Но я на своём, а потому хочу внести деловое предложение. Что вы думаете о денежном кредите?

К этому времени дорожка привела к той аллее, на которой до этого было устроено чаепитие. Курзаев замедлил шаг, а после остановился, будто желая закончить разговор тут. Он лукаво улыбался, и девушка ответила ему тем же.

– Кредите на выплату подати?

– Можно и подати, но вам, верно, будет уместнее на билеты до Империи Солнца. Вернёте, когда сможете, хоть бы и переводом.

Аглая посерьёзнела.

– Вы ведь говорили, что согласны подождать. Теперь же сначала пугаете каким-то особым интересом империи и предлагаете помочь побыстрее уехать. Зачем вам это, Владимир Борисович?

Барон вздохнул и также не удержал на лице улыбки. Взгляд его сделался тяжёлым, острым, резче обозначились морщины в уголках сжатых губ. Таким было настоящее лицо этого дельца.

– Я могу подождать, но если коли возможность, предпочитаю вести дела быстро. Всем будет проще, если вы с матушкой уедете.

«И усадьба останется заброшенной, Утя умрёт, дом снесут. Уже обычный кусок земли можно будет выкупить в своё хозяйство», – закончила Аглая про себя. Такой непривычно суровый Курзаев в этот момент выглядел человеком с множеством возможностей и связей самого разного толка. Способным «помочь» своим желаниям сбыться разного рода способами. Тем страннее было для неё услышать сказанное своим же голосом:

– Боюсь, ваше предложение мне не подходит. Я буду благодарна, если вы всё же подскажете мне стоимость груш и яблок по разумению казначейства.

Владимир Борисович усмехнулся и, вернув на лицо самое любезное выражение, развёл руками.

– Что ж, как я уже говорил, терпения мне не занимать. Цены я вам перепишу, но поверьте, Аглая Петровна, так вам не расплатиться. Возможно, дороже удалось бы продать пастилу. Я бы, пожалуй, так и поступил.

Барон не мог не понимать, что у неё нет такой возможности. Девушка поймала себя на том, что отводит взгляд, и, зло дёрнув головой, вновь посмотрела мужчине в глаза. Тот улыбнулся ещё шире.

– Или вот будь у вас виноградники, можно было бы заняться производством игристого. У нашего губернатора жена с весьма тонким вкусом по этой части. Какого вина ей уже только не приносили, всё то излишне кислое, то чересчур крепкое. На последнем приёме даже заграничные ей не угодили. Вдруг у вас бы вышло?

– К сожалению, виноградников у меня нет.

Аглая держалась из последних сил. Постаравшись ещё раз незаметно глубоко вдохнуть и выдохнуть, она просто запретила себе чувствовать что-либо, пока не выйдет за ворота этого гостеприимнейшего места.

– Да. Судьба редко даёт нам то, что мы желаем.

Курзаев выглядел почти что счастливым.

Домой девушка возвращалась на коляске барона, слава богу, без его личного сопровождения. Она и корила себя за согласие на такую помощь, и хвалила за проявленное благоразумие, всё же уже спустились сумерки. Иногда Аглая принималась шёпотом ругать Курзаева, стараясь, чтобы возничий ничего не услышал. Только поднявшись на порог дома, она почувствовала себя в безопасности от его нападок.

За ужином Аглая не сдержала так и полыхавших в ней чувств, рассказала обо всём случившемся в поместье барона. Ну почти что обо всём. Умолчала о горничных в шелках, зато в красках описала зажиточность соседа и коварство его планов относительно Утятино. Дом так впечатлился её словами о том, что Курзаев надеется его снести, что разбушевался не на шутку. Затемнил комнату, завыл в своём духе. Поддержав его возмущение, девушка про себя понадеялась, что перед такой угрозой Утя поостережётся портить отношения с нынешними хозяевами. Мать больше охала да подыскивала Владимиру Борисовичу, показавшемуся ей в первую встречу весьма милым человеком, оправдания. Потап, с момента переезда кушавший со всеми за одним столом, молчал, но заинтересованно блестел глазами. Больше всего Аглая возмущалась из-за почти что издевательских советов барона.

– Он бы пастилу продавал! Вот уж ценная подсказка! Будто я из-за простого каприза яблоки ещё не запекаю.

– А всё же, что не так с заводиком, душенька?

Втроём они сидели с одного края стола. Дабы сберечь немногочисленные свечи и не есть притом в темноте, Аглая придумала жечь небольшие веточки в приспособленной для того глиняной миске. Из-за этого в комнате пахло дымом, пришлось даже отодрать одну из прибитых на окна досок, чтобы ему было куда уходить, но другого выхода она не нашла. Сейчас в тёмной столовой при мерцающем свете огня их компания казалась заговорщиками.

– Мама, вы помните, как делается пастила? Нам потребуются работники, а платить им нечем.

– Так может всё же взять кредит у Его Благородия?

Аглая сердито фыркнула.

– Уверена, он назначит такие условия, от которых и взвыть не стыдно.

– И деньги от Мишеньки с Петрушей наверняка пропали. Как жаль!

Девушка, совравшая до этого матери, что братья должны прислать средства на оплату подати, невольно уткнулась взглядом в тарелку. Баронесса же продолжала, в голосе её появились плаксивые нотки.

– А ведь сколько трудов было вложено! И теперь никому-то завод и не нужен. Хорошо, что Петенька не дожил до этого дня. Как же жаль!

– Жаль, – перебила Аглая, не желая, чтобы причитания затянулись. – Но сейчас лучше бы подумать, как нам быть. Яблоки да груши для казначейства стоят только что не по рублю за десяток килограмм. Так мы и до следующего года достаточно денег не соберём.

– Как жаль…

– Мама, перестаньте! Лучше подумайте, что можно ещё из яблок сделать. Курзаев говорил, такое может получиться дороже продать. Вином ещё дразнился.

– Самагон, – вдруг пробурчал молчавший до этого Потап.

– Ты что же! – Елизавета Фёдоровна в изумлении так широко открыла глаза, что Аглая еле удержала смешок. – Это ведь недостойно!

Мальчишка только пожал плечами. За эти дни старая баронесса как-то постепенно взялась пытаться его воспитывать, не понимая, что для уличного бездомыша её слова зачастую ничего не значат. Но Потап относился к этим попыткам со своим пониманием, не грубя Елизавете Фёдоровне и не слишком торопясь менять поведение.

– И потом, кто так говорит? – продолжала старая баронесса. – Пускай уж хотя бы «самогон».

Мальчишка кивнул с самым серьёзным выражением лица, а Аглая всё-таки рассмеялась и тут же вспомнила один так и не заданный Потапу вопрос.

– А почему ты испугался Александра Прохоровича, когда он первый раз к нам пришёл?

– Так он доктар. Наши к няму ходють, кагда у самих не выходит. Памагает.

Парень снова уткнулся взглядом в тарелку.

– Боялся, что доктор кому-то расскажет, что ты здесь?

– Угу.

Потап кивнул. Елизавета Фёдоровна в ответ на это поджала губы.

– Тебе стоило просто сказать об этом. Александр Прохорович – достойный человек и никогда не сделал бы ничего дурного.

Мальчишка вновь кивнул, а Аглая хмыкнула и в задумчивости принялась крутить в пальцах ложку. Матушкина фраза удивительно удачно дополнила те мысли, что в последние дни не покидали её при воспоминании о Хочеве. Не желая поддаваться накатившему стыду, Аглая тряхнула головой и попыталась подумать о чём-то ином.

В целом, мысль делать из яблок самогон была не самой плохой. Отец в своих рассказах о подлых мужиках часто упоминал их любовь к выпивке, значит, продукт можно было бы продать даже в Дёмкино. Только вот девушка понятия не имела, как его делают. Про вино читала, готовясь к поездке в Тиррану. Ей представлялось, что в краю, известном виноградниками, каждый может часами рассуждать о нотах вкуса и купажах, вот и читала.

В задумчивости девушка подбросила в настольный костерок пару веточек и уставилась на огонь. Виноградников у неё и правда не было. Но что, если попробовать сделать вино из яблок? Самогонку, говорят, варят из чего ни попадя. Может ли также получиться с благородным напитком?

Глава 19