Новый старый дом

– Вы строите дом? Ваша жена, наверное, в восторге. Мало что может быть для наших женских сердец столь же милым, как выбор портьер, шпалер и обустройство новых комнат.

Аглая постаралась улыбнуться искренне, хоть сама и не выносила всего перечисленного. Выбирать картины для гостиной и парадный сервиз приятно, когда покупаешь их не на последние деньги. Такого в её жизни пока что не случалось.

– К сожалению, мне не на кого переложить эти хлопоты. Я не женат, Аглая Петровна. Политические события, дела – просто не было времени. Но теперь я собираюсь закончить дом, посадить неподалёку дуб и заняться наконец-то семейным вопросом.

И вновь. Вот выяснилось, что, будучи свободным, своими увлечениями Курзаев никого не оскорблял. Более благочестивая Елизавета Фёдоровна наверняка подумала бы иначе, но Аглая не слишком опиралась на Святое Писание в своих суждениях. И о планах на женитьбу Владимир Борисович сказал ровно так, чтобы девушка не почувствовала себя неловко. Только почему-то она всё ещё не могла назвать своё впечатление от него приятным.

Беседа продолжалась. В основном говорил Курзаев. Нахваливал расставленное на столе угощение, рассказывал о сложностях в общении с местными крестьянами и обустройстве быта, но всё это не звучало жалобами, скорее походило на анекдоты. Наверное, потому, что все проблемы в конце концов решались малым приложением личных усилий, большей частью за счёт денежных трат, вполне, по мнению Владимира Борисовича, приемлемых. Курзаев легко нашёл общий язык с жителями двух деревень, располагавшихся дальше за Старожиловым и ранее бывших его частью. Набрал там слуг, горничных, опять же. Дворецкого, приказчика и ещё пару человек привёз из города, потому что это было проще, нежели обучить должным образом кого-то из здешних. Всего второй год он владел имением, но уже были в работе многие земли вокруг. Рабочие обновили старую усадьбу и принялись возводить новый господский дом. Вскоре должна была прибыть какая-то машина, чтобы что-то там делать с пашней.

Заметив, что Аглая утомилась от разговора, Владимир Борисович тут же предложил:

– Не хотите ли прогуляться к стройке? Оттуда открывается прекрасный вид, а работы мы ненадолго остановим.

– Пожалуй. – Аглая улыбнулась чуть более искренне. Следовало повернуть, наконец, разговор к важным для неё вопросам, и она надеялась, что во время прогулки представится наконец удобный случай.

К будущему господскому дому пошли через парк.

– Прежний станет каким-нибудь гостевым флигелем, или, может, людской. Всё-таки мне не хотелось бы селить гостей по соседству с курятником. А новый я решил устроить подальше от всего этого хозяйства и поближе к природе. В конце концов, какой смысл уезжать из города, если и в деревне тебя донимает всяческий шум.

Парк в Старожилово оказался невелик. С середины его тропки словно бы пошли в гору, а закончились на границе с полем, вид откуда был и правда весьма живописен. Крутой окошенный склон спускался к пруду. Ухоженному пруду с чистой гладью безо всяких зарослей, ряски и камыша. Лишь, очевидно, специально оставленные группки ив и других деревьев полоскали ветви в воде или отбрасывали на берег удлинившиеся из-за вечернего времени тени. Позади пруда темнело множество крон – то ли лес, то ли заросшие сады. Вниз по склону можно было спуститься по раскатанной телегами дороге. На полпути от неё отходила ещё одна, заканчивавшаяся как раз у стройки.

– А вот и мой будущий дворец! – Владимир Борисович повёл рукой в его сторону с видимой гордостью.

Судя по размаху работ, это здание действительно вряд ли можно будет называть домом. По желанию барона был объявлен перерыв в работах, и он начал экскурсию.

– Вот тут будет парадный вход. – Остановился перед сложенными из грубого камня ступенями. Они заканчивались просторной площадкой. – Шесть колонн, портик, далее двери и передняя…

А ещё два крыла дома, бальная зала и столовая в центре. Три этажа. Лепнина, дерево, мрамор, немного позолоты. Аглая слушала и пыталась представить, такую деревенскую жизнь, при которой нужен был бы подобный размах. Похоже, Курзаев планировал собирать в гостях почти что весь свет губернии.

– Это поистине впечатляюще, Владимир Борисович.

– Благодарю! Но?

– Но?

– Мне показалось, вы хотели бы продолжить.

Они стояли на месте будущего крыльца, и Аглая отвела взгляд, в который раз посмотрела на спокойную гладь пруда.

– Мне не хотелось бы быть нетактичной.

– Чтобы вы не сказали, я не обижусь. По правде говоря, не так уж много вещей на свете могут меня задеть.

Девушка искоса глянула в сторону барона, тот по-прежнему приветливо улыбался.

«И как только не устаёт?»

– Хорошо, Владимир Борисович. Ваше имение впечатляет. Я понимаю, сколько труда нужно было вложить, чтобы добиться подобного результата, и такая ваша преданность своей цели вызывает у меня лишь уважение. Но этот дом. Не думаю, что ошибусь, предположив, что его строительство будет стоить вам в три раза больше, уже вложенного в усадьбу. Разумны ли такие траты, ведь мы всё ещё в деревне?

– Вы ошиблись, Аглая Петровна. Строительство этого дома обойдётся мне в пять раз дороже.

Курзаев смотрел с пониманием и снисхождением. Это было обидно.

– Но сумма, которую я ещё только планирую вложить в хозяйство, гораздо больше. Всё стоит денег: машины, семена, земли.

Конечно же, в последнем слове послышался намёк. Собравшись с духом, Аглая повернулась к барону.

– Владимир Борисович, мне не хотелось бы вас расстраивать, но мы с матушкой приняли решение не продавать Утятино.

– Что же так? Вы больше не хотите вернуться в Империю Солнца?

Курзаев удивлялся искренне, словно и не имел в этом вопросе материального интереса.

– Обстоятельства не всегда складываются согласно нашим желаниям. Возвращение пока пришлось отложить.

– Что же, я не вправе вас неволить.

Ожидавшая хоть какого-то возмущения или попытки переубедить, девушка не сдержалась:

– Неужели, вы ни капли не расстроены?

– Давайте для начала продолжим нашу прогулку, чтобы не мешать моим работникам, и я вам всё объясню.

Курзаев приглашающе повёл в сторону дороги к парку и заговорил лишь минут через пять.

– В делах, Аглая Петровна, мне больше всего помогает терпение. Поверьте, я не имел бы и половины нынешнего состояния, если бы был излишне порывист. Вы отказываетесь. Что я могу сделать? Предложить вам большую сумму. Но если бы дело было в деньгах, скорее всего, вы бы сами об этом заговорили. Угрожать? Это не совсем подходящий для сложившейся ситуации метод. В чём бы ни были ваши причины, сейчас перед вами встанет большое затруднение – выплата подати. Мне достаточно подождать до осени, когда станет окончательно ясно, что отдать её вам нечем. Я выкуплю ваше имение, как выкупил это, и это не будет стоить мне ни капли волнений.

Это было честно. Но всё же обидно и совершенно, совершенно несправедливо! Аглая пыталась подавить в себе разгорающийся гнев, получалось с трудом. Разве её вина была в том, что у них с матерью не было достаточно денег, для содержания Утятино? Для ремонта, ведения хозяйства. Теперь ей казалось, что Курзаев держится господином не только своего имения, но всего вокруг! А всё из-за денег. Но кто знает, какими путями он нажил состояние? Может быть, также выжидая, когда простые честные люди будут вынуждены отказаться от своего из-за каких-нибудь несправедливых жизненных обстоятельств!

Всё же, ей ещё нужно было разузнать у барона про цены. Аглая старалась дышать ровно, загоняя чувства всё глубже и глубже.

– Вы правы, мне нужно выплатить подать. – Снова выдохнув, она продолжила. – К сожалению, я забыла спросить у инспектора, по каким ценам принимается казной подать в натуральном виде. Я не была уверена, что скоро встречу Богдана Егоровича, и вот решила попробовать разузнать у вас.

– А что же ваши братья? Вы говорили, что отправили им письмо. – Курзаев глянул на Аглаю и тут же извинился. – Простите, это не моё дело. Что касается цен. Вас, верно, более всего интересует стоимость яблок и груш? Я могу уточнить их в своих записях, но поверьте, это весьма маленькие цифры. Понимаете, в чём фокус. Казначейству интересна натуральная подать, но в виде крайне ограниченного списка продукции. Зерно. Мясо. Богатства недр упоминать не буду, вам это ни к чему. В общем, яблок и груш в этом списке нет, а значит, и стоят они в глазах чиновников не многого.

Он вновь коротко посмотрел на задумавшуюся Аглаю.

– Вам было бы проще отдать подать артефактами.

Девушка вздохнула и недовольно поджала губы. Неужели все вокруг думают, что будь у неё такая возможность, она бы её не использовала?!

– К сожалению, меня не учили их делать, а в доме не осталось ничего ценного.

– Весьма недальновидно со стороны ваших родителей.

К этому моменту они поднялись к границе парка, и Аглая обернулась, чтобы ещё раз посмотреть на открывавшийся вид. Всё-таки здесь и правда было красиво. Ветер бросил ей в глаза выбившиеся из причёски пряди. Кое-как справившись с ними, девушка отвернулась и шагнула на тропинку парка.

– Батюшка считал, что от малого дара проще отказаться.

– Простите, Аглая Петровна, но он был не прав. – Курзаев ненадолго замолчал, но вскоре продолжил. – Вы, подозреваю, мало что знаете о текущих политических вопросах в империи. Позвольте вас немного просветить. Хотя начать придётся с чуть более ранних времён. Вы знаете, почему гражданская война закончилась победой белого движения?

– Нет. В ту пору мне это было неинтересно.

«Да и сейчас не слишком».

– На их, то есть на нашей стороне оказался тот факт, что все одарённые были дворянами. А ещё их очень не любили в народе. Суеверия. Простые люди, знаете ли, большей частью тёмные. И вот одному генералу пришла в голову довольно очевидная мысль: можно делать артефактное оружие. Не то чтобы до этого никто не пытался. Делали, получалось, но больше как штучный товар. Теперь же артефакторы хотели не денег, а жить, потому были согласны производить что угодно и в любом количестве. Бомбы, снаряды. У кого сил хватало лишь на пули, делали их. Ваше существование обеспечило империи победу. И империя этого не забыла. Ваша матушка говорила, что из посольства было письмо с предложением вернуться. Знаете, я не слышал о подобном от неодарённых дворян, решивших прервать свою эмиграцию.

С каждым словом Владимира Борисовича Аглае отчего-то становилось всё тревожнее. Он перечислял известные, по всей видимости, факты, которые в её мыслях пока что не связывались в единый ровный кружевной узор, но уже веяло и от этого простого списка через запятую чем-то слишком серьёзным для обычной жизни.

– К чему вы ведёте?

– Ох, Аглая Петровна. – Курзаев даже остановился на мгновение, посмотрел на неё с грустью. – Вам бы, простите за прямоту, на приёмы хаживать, да увеселительные вояжи совершать, а не имение восстанавливать.

В который раз за этот визит девушке пришлось сжать зубы посильнее, чтобы не сказать ничего опрометчивого. Барон продолжил прогулку, а она чуть отстала, стараясь дышать глубоко, размеренно, упорядочивая тем мысли и чувства.