Новый старый дом

Глава 25

Сентябрь хранил остатки летнего тепла со всем усердием, но покорно отступил перед пришедшим ему на смену октябрём. И так уже дождь моросил не одними лишь вечерами, а и с утра, и днём бывало. Всё короче становились часы, когда тучи на небе хоть немного расходились, ослепляя своими сиявшими в лучах невидимого солнца пышными вершинами. Деревья пожелтели сначала верхушками, после – до самых кончиков ветвей. Травы и кусты увяли, побурели, оголили жёсткие стебли. Хотя осины да берёзы дрожали на ветру золотыми монетками листьев, пейзаж вокруг казался всё более унылым, сонным. Тёмными пятнами виднелись в парке сосны и ели, прежде скрытые кронами других деревьев. Их силуэты напоминали о неизбежной зиме. Таинственно и мрачно темнели воды пруда, пробуждая воспоминания о тех сказках, в которых герой обязательно не слушал наставлений мудрых родственников. Меж тем близился момент истины Аглаиного плана. И раз уж самая сложная и рискованная часть в нём уже окончилась успехом, стоило бы радоваться, но противиться общему настроению природы не выходило.

Сегодня доктор должен был приехать за десятком бутылок, приготовленных для графини. Аглая вспомнила о том лишь к обеду, а ведь на них ещё нужно было наклеить этикетки. Выбравшись из зарослей парка с корзинкой, наполовину полной сыроежек и подберёзовиков, она обречённо направилась к дому. В последнее время встречи с Хочевым не приносили ей радости. Заметив зацепившийся за подол юбки сучок, девушка наклонилась его отцепить. С началом действительно грязной поры в её гардеробе появилась «уличные» юбка и пальто – те, которых не жалко испачкать или порвать. Шерстяное пальто, к слову, было здешним. Обветшавшее его Аглая нашла в одном из шкафов. Голову, выходя на двор, девушка покрывала косынкой из найденного в доме полотна и очень жалела, что не имеет платка, подобного тем, какие носили местные бабы. Показываться Александру Прохоровичу во всём этом великолепии девушке не хотелось, но, конечно же, так в итоге и случилось. Когда она зашла на кухню, чтобы оставить там корзину, Хочев уже занимался чайником у растопленной печи.

– Аглаюшка, а у нас вот гость! – Елизавета Фёдоровна перевела умилённый взгляд с доктора на дочь. – Хоть кто-то нас навещает, а то и язык человеческий уже забыли бы.

Старая графиня до последнего продолжала проводить большую часть времени в прогулках, но когда уж слишком похолодало, стала всё чаще сидеть дома. В комнате или на кухне, где было теплее, если Аглая не слишком растапливала. Тут же держался в свободное время Потап, и сейчас блестевший глазами из закутка в углу. Эта зачастую сумрачная комната теперь стала самой уютной в остывшем и всё ещё не слишком комфортном доме.

– Добрый день, Александр Прохорович.

– Добрый день.

Доктор поклонился, Аглая присела в книксене.

– Прошу прощения, я оставлю вас на несколько минут.

Стараясь скрыть своё смущение из-за слишком уж неподходящего для приёма гостей вида, девушка поспешила выйти. После такого появления ей хотелось вернуться… Ну не королевой, но так, чтобы хотя бы иметь право называться прелестной. Только вот развешенная в шкафу одежда навевала лишь уныние. Всё поизносилось, а об обновках приходилось только мечтать. Со вздохом Аглая выбрала голубое домашнее льняное платье, к нынешнему дню изрядно выцветшее. К тому же оно было слишком лёгким, но отчего-то именно сегодня красота показалась девушке важнее. Накинув на плечи серую шаль и сменив уличные ботинки на великоватые домашние туфли без задников, также найденные в одной из комнат, взяла чернильницу с пером, нарезанную на полосы нужного размера состарившуюся за годы бумагу и вышла из комнаты.

– Простите, Александр Прохорович.

Раскладывая всё принесённое на столе на кухне, девушка решила начать с главного.

– Я совершенно забыла об этикетках.

– В таком случае хорошо, что я приехал чуть раньше.

Хочев стоял, скрестив руки на груди, и смотрел недовольно. Аглая лишь скользнула по нему взглядом, стыдясь своей вины, но следующий вопрос заставил её всё-таки посмотреть на доктора пристальнее.

– Аглая Петровна, вы не слишком легко одеты?

Она выпрямилась, продолжая легонько касаться кончиками пальцев стола.

– И правда, дорогая, – тут же встревожилась Елизавета Фёдоровна. – На дворе уж не лето.

Материны слова девушка пропустила мимо ушей, а вот от замечания Александра Прохоровича ей отчего-то стало досадно.

– Вы полагаете, я не должна позволять себе хотя бы иногда выглядеть красиво?

Этот вопрос был бесконечно далёк от настоящих чувств Аглаи, но иной причины расстройства она в себе найти не успела, потому уцепилась за первую попавшуюся мысль.

– Я полагаю, что вы можете заболеть. И вряд ли это будет удачно. – Александр Прохорович помрачнел ещё больше.

Все последние встречи, разговоры, споры Аглаи с ним сводились к теме её здоровья. Каждый раз доктор указывал на то, что она совершенно себя не бережёт, что стоит больше отдыхать. Как будто был выбор! Девушка разозлилась в один миг.

– Позвольте мне самой позаботиться о себе, – сказала она твёрдо, не отводя взгляда, и еле сдержалась, чтобы этой фразой и ограничиться.

Хочев тяжело вздохнул, на мгновение сжал зубы, словно проглатывая что-то неприятное. Кивнул.

– Хорошо. Я, как обещал, принёс вам клей.

Александр Прохорович достал из лежавшего на стуле саквояжа похожую на аптекарскую банку с широким горлышком, заткнутую пробкой. Со стуком поставил её на стол. Рядом выложил кисточку.

– Простите, я должен ненадолго вас покинуть.

И коротко кивнув, широким шагом вышел из комнаты.

– Аглаюшка, зачем же так резко? – Елизавета Фёдоровна спросила совершенно расстроенно. – Его Благородие так помогает. Да и прохладно.

Не желая ни споров, ни обсуждений, девушка села за стол и с преувеличенным вниманием взялась за этикетки. Только спустя минуту она всё же ответила:

– Я могу о себе позаботиться. Вам не стоит волноваться.

Под полом чем-то прошуршал недовольный Утя, но Аглая только выдохнула, успокаиваясь, и принялась выводить на первой бумажке буквы. На четвёртой она окончательно перестала сердиться. Уроки каллиграфии на курсах не прошли даром, и теперь на каждой этикетке красовалась изящная надпись «Яблочное вино семьи Колюевых» с завитушками и прочими украшениями. Подумав, девушка добавила на одну нынешний год и уголки из подобия цветочного орнамента. Получилось неплохо, и она решила оформить всё по такому образцу.

Александр Прохорович вернулся, когда Аглая успела даже наклеить этикетки. Чувствуя себя неправой, девушка думала извиниться, но постеснялась матери да по-прежнему сидевшего в углу Потапа и заговорила сразу о деле. Она мягко примирительно улыбалась, только Хочев смотрел мимо и всё так же хмурил брови.

– Всё готово. Нужно лишь немного подождать, пока клей высохнет. Я до сих пор не поблагодарила вас за него. Спасибо, Александр Прохорович. Не знаю, где бы мы его взяли, если бы не вы.

– Не один лишь клей. – Поспешила добавить так же переживавшая Елизавета Фёдоровна. – Мы так многим вам обязаны!

– Я бы не хотел, чтобы вы так считали. – Хочев помрачнел ещё больше. – Я заберу пять бутылок. Этого хватит, чтобы господа смогли попробовать. Остальное лучше поберечь. Будет удачно, если вы придёте на бал с вином и преподнесёте его хозяевам уже своими руками.

– Пожалуй, вы правы. – Аглая снова улыбнулась, но Александр Прохорович только кивнул и даже не посмотрел в её сторону.

Доктор ушёл совсем скоро. Замотал бутылки в какую-то непромокаемую ткань, пристегнул к велосипеду, накинул старую шинель да шляпу и уехал прямо в моросящий дождь. Душу стоявшей на крыльце и смотревшей вслед девушки раздирала совесть. Это было так похоже на ту их ссору после её возвращения из Ресани.

Оставалось ждать.

В воскресенье на службу Аглая с матерью, разумеется, не пошли. Такая авантюра действительно могла закончиться болезнью. Так что, даже если Александр Прохорович всё же побывал в Дёмкино на литургии, что было маловероятно, шансов встретиться с ним у них не было. Все следующие дни Аглая тренировала своё терпение. Привычные дела вроде приготовления очередной каши или поиска старых деревьев в парке не отвлекали от фантазий о том, как прошёл танцевальный вечер. Девушка то представляла себе успешное выступление Хочева, то его провал, то гнала прочь любые мысли, измучившись в неведении. К тому же именно сейчас, в эти дни её настигло понимание, как много она на себя взяла. Судьба, жизнь вполне разумного Ути. Жизнь матери, ведь страшно было представить, как изменит её потеря имения. Будущее Потапа и Жданы, в конце концов. И пожалуй, будущее себя самой. Казалось, на танцевальном вечере решится и где и как в ближайшее время будет жить сама Аглая.

Приезд Александра Прохоровича даже не в следующие выходные, а уже в середине начавшейся за ними недели был подобен благому знамению. В тот день было на удивление солнечно. Природа вокруг играла золотом и багрянцем, на время позабыв о своём увядании, и девушка загадала, что коли доктор с новостями приедет сегодня, они будут хорошими. Сбылось.

– Александр Прохорович! – Она поставила полные вёдра воды и поспешила навстречу доктору, когда он ещё не успел остановить велосипед.

Тот соскочил почти что на ходу, ногой дёрнул подножку, устанавливая своего «коня», обернулся.

– Аглая Петровна! – Он с широкой улыбкой смотрел на подбежавшую девушку. – Всё удалось!

– Удалось?! – Она схватила его за предплечья.

Хочев кивнул.

– Её Светлости, конечно же, не понравилось, но остальным вино показалось интересным. Особенно дамам, как вы и предполагали. Я постарался добавить пару слов о его возможной пользе. Вышло очень кстати. – Александр Прохорович чуть смущённо пожал плечами.

Глядя в его сияющие ярко-голубые в свете солнца глаза, Аглая поняла, что нет таких слов, которые могли бы выразить всю её радость, всю признательность за… За всё. Потому, не слишком задумываясь, она обняла доктора изо всех своих сил. Хочев тут же замер, словно одеревенел, наверное, он был удивлён, смущён. Но девушка стояла, уткнувшись ему в расстёгнутый ворот пальто в рубашку, вдыхала запах пота, неожиданно показавшийся ей приятным, и пыталась вот таким самым естественным образом выразить всю глубину своих чувств.

Утя радостно зазвенел стёклами, и Аглая наконец отстранилась, отступила на шаг. Бросила быстрый взгляд на… Александра? Тот смотрелся таким растерянным, что девушка тут же развеселилась, чувствуя, как растворяется нахлынувшая было неловкость.

– Я очень благодарна вам. Вы даже не представляете насколько.

Она вновь коснулась его руки, но в этот раз коротким, робким движением.

– Да.

Казалось, погрузившийся в какие-то свои мысли, доктор кивнул, потом мотнул головой и коротко поклонился с уже почти что обычным выражением лица. Аглая удержала короткий смешок. Неожиданно всё это стало весёлым. Прежде тяготившее её чувство некоторой власти над этим мужчиной обернулось лёгким, приятным. Само понимание будоражило, хоть она и не собиралась ею пользоваться.