Истоки инквизиции в Испании XV века

II

Он родился в Вальядолиде[1229], возможно в 1388 г.[1230], от отца, «старого христианина» по имени Альвар Фернандес де Торкемада, и матери, скорее всего «новой христианки», чьё имя остаётся неизвестным[1231]. Отец принадлежал к семье идальго, происходящей из маленького городка Торкемада, что в провинции Паленсия, где Альвар одно время служил рехидором. Некоторые члены этой семьи были рыцарями в свите кастильских королей Альфонсо XI и Педро I[1232], и один из них, Родриго Родригес де Торкемада, был во время Педро верховным аделантадо Кастилии[1233]. Он был единственным из предков Торкемады, получившим национальную известность.

В возрасте шестнадцати лет юный Хуан присоединился к доминиканскому ордену и поступил в монастырь Св. Павла в Вальядолиде[1234] «и с того времени посвятил свою жизнь благочестию и учению»[1235]. Некоторые его биографы полагали, что он учился в Саламанке, однако это до конца не выяснено[1236]. Но где бы он ни учился, он должен был отличиться как студент и как монах. В 1416 г., когда Фрай Луис де Вальядолид, настоятель монастыря Св. Павла в Торкемаде, был назначен кастильским королём Хуаном II делегатом на собор в Констанце, он выбрал Торкемаду сопровождать его в качестве socius (секретаря и помощника)[1237].

Они отбыли в Констанцу в апреле 1417 г., когда заседания собора шли уже четвёртый год, и прибыли туда к его тридцать пятой сессии[1238]. До окончания работы собора оставалось только десять месяцев, но впереди ещё была масса важнейшей работы. В июне того года их ожидало низложение Бенедикта XIII как «еретика и раскольника», а в ноябре — избрание нового папы (Мартина V), на сей раз папы объединённой Церкви. Они также оказались свидетелями яростной дискуссии о предложенном верховенстве собора над папой — дискуссии, оставившей нерешёнными главные вопросы и открывшей дорогу для будущего конфликта. Роль, которую Брат Луис играл в соборе, была настолько полезной для Мартина V и доставила ему такое удовольствие, что папа выразил свою признательность особыми вознаграждениями[1239]. Поскольку Мартин V возражал против апелляций к собору по поводу папских решений[1240], мы можем заключить, что позиция Брата Луиса в этом вопросе склонялась к позиции папы. Возможно, зерно отношения Торкемады к приоритету папы, которое ярко проявилось в последующие годы, запало в его сознание во время этих дискуссий. Он мог оказаться под влиянием взглядов старшего монаха, а может быть, и позиция последнего была усилена, когда он получил совет и поддержку своего младшего товарища. Так или иначе, Фрай Луис де Вальядолид высоко оценил помощь Торкемады, потому что он отблагодарил помощника наилучшей наградой, на которую мог надеяться молодой монах в его положении. Он послал Торкемаду в Париж специализироваться в теологии, намереваясь, несомненно, назначить его учителем в новую теологическую школу, которую Фрай Луис собирался основать в Вальядолиде[1241]. Хуан отправился в Париж прямо из Констанцы и поступил в гимназию Сент-Жак. Он стал студентом Парижского университета, где в марте 1424 г. получил степень лиценциата теологии, а годом позже — звание магистра[1242]. Вскоре после этого он возвратился в Вальядолид, но его планы преподавания не осуществились, потому что Фрай Луис умер и Торкемада был назначен вместо него настоятелем монастыря Педро Мученика в Толедо[1243].

В последующие годы (до 1432 г.) Хуан де Торкемада занимал этот же пост, приобретая всё больший престиж, пока не стал известен в качестве ведущего доминиканца Испании. Хотя у нас нет прямого свидетельства для этого утверждения, мы можем вывести его из двух важных фактов. Он был выбран королём Кастилии Хуаном II в качестве королевского легата на Базельском соборе, который открылся в 1431 г. На этом же соборе глава доминиканского ордена назначил его своим доверенным лицом, представляющим испанских доминиканцев.

Это двойное назначение обозначило водораздел в карьере Торкемады. В тот момент ему исполнилось сорок четыре года, и он уже провёл больше половины жизни, не оказывая сколько-нибудь заметного влияния на события своего времени. Мало что известно об этом периоде его жизни, кроме его формального образования и положения приора монастыря, потому что ни одна из его многочисленных работ не была написана до 1432 г. Мы можем, однако, предположить, что в те годы Торкемада обогатил свои знания, повысил свои интеллектуальные возможности и ещё больше развил своё литературное мастерство. Всё это полностью проявилось позже, когда ему представилась настоящая возможность проявить себя на достойном форуме. В любом случае, человек, который был практически неизвестен за пределами своей страны, приобрёл за короткое время в Базеле международную репутацию. Теперь он будет влиять на судьбы Церкви, а через неё — на судьбы Европы.

Он прибыл в Базель в августе 1432 г., а в декабре произнес первую речь, где подчеркнул необходимость всеобъемлющих исправлений в обычаях и нравственности церковных функционеров[1244]. Когда Торкемада прибыл в Базель в 1432 г., он был в основном соборным реформатором. Но задача устранения злоупотреблений в Церкви вскоре отошла в его мыслях на задний план, в то время как он всё больше и больше занимался главным вопросом, стоявшим на повестке дня собора, — правами и функциями собора против тех, что принадлежат папству. В июне 1433 г. он взял на себя защиту прерогативы папы в назначении епископов — право, которое собор хотел аннулировать. С тех пор на протяжении семи лет, т. е. до конца конфликта папы с собором, он боролся с каждым шагом собора против папства[1245]. На протяжении этого периода его пропапская позиция неуклонно становилась всё более убеждённой, ярко выраженной и крайней. Написанные им трактаты и очерки, так же как и его публичные дебаты, укрепили всеобщее мнение о нём как о главном защитнике папского верховенства.

Но кроме защиты папства против собора в теологических диспутах, он был также политическим эмиссаром папы в различных важнейших миссиях. Так, его вместе с Джованни Ауриспой послали в сентябре 1437 г. в Кастилию, чтобы убедить Хуана II перевести кастильских делегатов в Феррару[1246]. В октябре 1438 г. он защитил папу в немецком Сейме в Нюрнберге[1247], а в марте 1439 г., когда Сейм собрался в Майнце, он снова обратился к нему с речью, энергично защищая принцип непогрешимости папы[1248]. В августе 1440 г. Торкемада в качестве папского легата выступил перед собранием французских епископов и князей, созванным королём Карлом VII в Бурже. Там он обвинил членов Базельского собора (которые избрали папой герцога Савойского) в попытке создания нового раскола. Ему противостоял ещё один испанец, талантливый Хуан де Сеговия, но король, следуя представлению Торкемады, признал Евгения IV единственным законным понтификом[1249].

Во всех своих высказываниях как полемист и писатель Торкемада продемонстрировал огромную силу теолога и эксперта в христианском законе и литературе. Нет сомнений в том, что его величайшими достижениями в этой области были капитальный труд о «Декрете»[1250] Грациана и о структуре Церкви[1251]. Но он уже приобрёл славу значительно раньше своими короткими работами о папских правах[1252]. Его учёные диссертации по поводу различных специфических теологических вопросов, таких как отпущение грехов, святость причастия и концепция Девы Марии[1253], а также его суждения о различных теориях, признанных еретическими или подозреваемых в ереси, такие как его работы против гуситов и боснийских манихеев[1254], принесли ему ещё большую славу. Борьба против ересей явилась частью его усилий в достижении главной цели — добиться единения христианства, освобождённого от раскола и внутренних размежеваний. Его усилия закрыть историческую брешь между католической и ортодоксальной церковью были, в своей основе, ещё одной манифестацией этой основной цели.

Так он стал одним из главных архитекторов объединения двух церквей, которое было, наконец, выражено в Декрете Объединения, изданном во Флоренции 6 июля 1439 г. По существу, это состоялось в большей мере благодаря упорству, проницательности и полемическому таланту Торкемады, которые обеспечили победу католицизма в диспуте с греками, теологами острого ума и редкого упрямства, на такие сложные темы, как чистилище и причастие и, превыше всего, вопрос о первенстве[1255]. Папа, пристально следивший за этим соревнованием, был в восторге от блестящего «фехтования» Торкемады с искусными греками.

То, что Евгений IV должным образом оценил его вклад в папское дело, становится очевидным почти что с первого появления Торкемады на соборной сцене. Вслед за его речью в декабре 1432 г. папа поручал ему ещё более трудные и жизненно важные дела. В 1434 г. он назначил Торкемаду Магистром Священного дворца, что означало пост официального теолога курии и представителя Рима в вопросах исключительной важности[1256]. После дискуссий Торкемады с греками и его дебатов с кардиналом Чезарини[1257] Евгений IV присвоил ему титул Защитника Веры, а в декабре того же года сделал его кардиналом-священником Св. Сикста[1258]. Следующие папы удостоили его дополнительными наградами и ещё более высокими титулами. В 1455 г. его назначили епископом Палестрины[1259], а в 1463-м папа Пий II повысил его в ранге, сделав кардиналом-епископом Сабины[1260]. После смерти Пия II он, вместе со Скарампо, рассматривался одним из двух первых кандидатов на папство. Торкемада отклонил это назначение по соображениям здоровья (то же самое сделал и Скарампо)[1261].