Истоки инквизиции в Испании XV века

В ответ на эту проблему конверсо разработали идеологию, служившую им на двух фронтах: против евреев и против «старых христиан». Их аргумент против евреев состоял в том, что они на самом деле вовсе не были обращенными, следовательно, они не были предателями своего народа или религии, не были они и «хамелеонами» или «новообращенными» в христианстве. По существу, они якобы «оставались дома», по-прежнему считая святым то же, что и евреи: тех же патриархов и пророков и тот же Завет. Следовательно, то, что отличало их от верующих евреев, было не уходом марранов от Завета (потому что они на самом деле не оставляли его), а их лучшее, более ясное понимание его (т. е. его скрытого и подразумеваемого смысла). Так они пришли к вере в Христа, который также не оставил Закон, а следовал ему и пришел, чтобы его исполнить. Поэтому не они, а евреи отказались от веры и, не поняв ее намеков, исказили смысл священных пророчеств. Исходя из этого именно они, то есть так называемые обращенные, которые пришли, чтобы представить подлинное учение иудаизма, и при этом стали настоящими евреями, автоматически стали настоящими христианами.

Конечно, эта идея, в сущности, не была новой. Она полностью гармонировала с теорией истинного Израиля, выдвинутой Павлом и пропагандируемой с тех пор. Истинный Израиль состоит из тех людей, которые усвоили полный смысл пророческих учений — кто есть Израиль согласно духу, но не обязательно по крови. Таким образом, только часть этнических евреев (т. е. те, что пришли к христианству) может так называться. То, что, тем не менее, было новым в концепции марранов, — это акцент на том, что их группа представляет продолжение между «этническим» Израилем и «духовным» Израилем. Согласно этим взглядам, этнические евреи, принявшие христианство, не нуждались в «обращении» наподобие языческих неевреев, потому что им не нужно было приобретать основы христианства — веру в единого Бога, в Завет и пророков. Им оставалось только расширить свои основы, или, точнее, ухватить полное содержание тех писаний, которые они считают истинными и святыми. В силу этого факта еврей по крови — который, как и все подобные сыны Израиля, опирается на Священное Писание, — всегда потенциально является настоящим евреем, а когда он им становится и фактически, то его нужно рассматривать как продукт естественной эволюции, а не обращения (которое есть революция) того типа, что случается у язычников.

Таким образом, конверсо поменялись ролями со своими врагами в лице «старых христиан», точно так же как они сделали это со своими врагами среди евреев. В качестве «необращенных», которые остались там, где были, то есть в своем собственном доме, они не могли рассматриваться как «перебежчики» или вторгшиеся чужестранцы, а скорее как уважаемые «граждане». Концепция обращенных, или детей обращенных, теперь, наоборот, относится к неевреям, они исторически являются «вновь прибывшими» в «дом», т. е. «домой» к евреям, которые и есть настоящие «старые христиане»[2901]. Но на этом дело еще не заканчивалось. Изображая самих себя как тех, кто ближе к традициям старой части Священного наследия, чем язычники, ставшие христианами, они, как утверждал де Лира, были лучше, чем последние, подготовлены к пониманию полного значения древних пророчеств и, таким образом, лучше усваивая Ветхий Завет, могли лучше понимать Новый. Следовательно, они принадлежали к интеллектуальной элите христианства, а не к нижнему слою. В то время как большинство их христианских друзей считали их добрыми христианами, несмотря на их еврейское прошлое, они заявили о себе как о лучших христианах в чисто религиозном смысле, именно благодаря своему еврейскому прошлому.

Мы уже сказали, что с помощью этого комплекса концепций конверсо пытались изменить или упразднить неблагоприятное мнение о себе как о религиозных мошенниках, мнение, созданное их еврейскими и христианскими противниками и следующее за ними, как тень. Однако эти концепции, о которых они так громко заявляли, явились для них гораздо большим злом, чем просто средством для достижения цели. Они стали идеологией, возникшей из их мировоззрения, из их глубочайших убеждений и религиозных чувств и парадоксальным образом поддержанной низким качеством религиозных верований подавляющего большинства «старых христиан». На конверсо никак не могла произвести впечатление критика их религиозной искренности со стороны их врагов, когда они знали, что массы «старых христиан», окружающие их, значительно хуже знакомы с христианской литературой, много хуже обучены пониманию христианской догмы, христианского символизма и христианской философии, чем большинство конверсо. На самом деле они были убеждены, что их собственное христианство много чище, благороднее и больше соответствует букве и духу учений Христа и Отцов Церкви, чем у их заклятых врагов, которые чернили их имя и жаждали их крови. Точно так же их ссылки на «великих людей», вышедших из их рядов, таких как знаток церковного права Торкемада, теолог Картахена или нищенствующий монах Педро Регаладо[2902], делались не только для того, чтобы произвести впечатление на своих противников и на своих друзей среди «старых христиан», но также и для того, чтобы заверить и убедить самих себя в том, что они могут сравниться с лучшим, что христианство произвело на свет в то время и в том месте.

Поэтому, если мы подытожим взгляды конверсо на их собственную религиозную позицию, то сможем увидеть, что они отрицали обвинения в их склонности к иудаизму как нелепые и клеветнические. Они яростно отвергали утверждения в своей якобы широко распространенной ереси. Более того, они провозглашали свою веру в Христа как единственную религию, которую должно принять все человечество и на распространение которой и ее триумф они возлагают свои самые сокровенные надежды.