Истоки инквизиции в Испании XV века

IV

Если наш обзор двух групп источников (еврейских и марранских) приводит в корне к единственному заключению — а именно к тому, что основная масса марранов была христианской, — то соответствующее свидетельство старохристианских источников отнюдь неоднозначно. Оно, скорее, обнаруживает два различаемых явно и четко противоположных направления: промарранское и антимарранское. В качестве таковых они дают совершенно разные ответы на интересующие нас вопросы.

Свидетельства первой группы заключают в себе четыре важных декларации, причем три из них датированы периодом Хуана II, а одна — Энрике IV. Все их авторы были хорошо известными людьми и заслужили высокий авторитет в соответствующих областях деятельности. Ими были Лопе де Барриентос, Диас де Монтальво, Перес де Гусман и Алонсо де Оропеса.

Уже в начале сороковых годов защита конверсо от их хулителей была для «старого христианина» незавидной задачей. В пятидесятые и шестидесятые это становилось все труднее и труднее, а в семидесятые годы — слишком рискованным, слишком безнадежным делом. Социальная атмосфера в Кастилии стала настолько пропитанной предвзятостью и ненавистью к конверсо, что для любого «старого христианина», каким бы уважаемым он ни был, встать на защиту марранов вскоре грозило бы превращением в мишень для поношений и клеветы либо даже слухов о том, что он сам — конверсо или же полумарранского происхождения. Это и случилось с Лопе де Барриентосом, а позже — с Алонсо де Оропесой, и оба они были вынуждены четко заявить о своих корнях, чтобы защитить свое достоинство и доброе имя. Перес де Гусман, более осторожный, чем другие, предварил ожидаемые атаки на него, выразив уважение к критикам конверсо, а свою позитивную оценку марранов высказав в весьма умеренном тоне.

Гусман не отрицал возможности существования каких-то «некатоликов» среди конверсо, но возражал против стремления их хулителей превратить возможность в уверенность и расширить наличие «некоторых» еретиков на всю группу марранов. Гусман не сомневался в том, что обращенные в христианство, которые в детстве были воспитаны в другой религии, а в особенности те, которые были вынуждены креститься, не могут держаться за свою новую религию так, как те, кто родился и был воспитан в ней. Он, однако, был уверен, что маленькие дети обращенных, не говоря уже о потомках этих детей, неизбежно становились «католиками и твердыми в вере». Его собственное знакомство с марранскими монахами религиозных орденов могло только подтвердить это убеждение, так же как и поведение многих детей христиан, обращенных в Испании. Гусман также заметил, что до сих пор ни одного конкретного обвинения против какого-либо маррана не было выдвинуто, и он удивлялся наглости критиков конверсо, которые, не обвиняя никого из них конкретно, обвиняли, не колеблясь, их всех. Гусман заключил свою защиту марранов взрывным замечанием, что антимарранские порицания происходят, похоже, от «желания оклеветать, скорее чем от рвения исправить».

Гораздо более откровенным в защите конверсо и резким в подходе к их оппонентам был Лопе де Барриентос, епископ Куэнки, который был свидетелем преследования марранов в Толедо во время мятежа Сармьенто. Барриентос находился в тесном контакте с конверсо и наблюдал рост враждебности к ним задолго до того, как вспыхнул бунт. Он, несомненно, слышал, что марранов обвиняли в том, что в их среде полно симпатизирующих или практикующих иудаизм, но его собственное восприятие их религиозных обычаев привело его к заявлению, что их группа «принадлежит Богу» (т. е. Христу). Их поведение во время толедских беспорядков лишь укрепило его в этом мнении и, по существу, возбудило в нем восхищение ими. Он поражался их стойкости в христианской вере перед лицом мрачных невзгод, и его не удивило бы, если бы под действием мучений «некоторые» из конверсо склонились к тому, чтобы оставить веру. Однако он верил, что таких случаев дезертирства не могло быть много и своей малочисленностью они подтвердили бы качественное состояние группы.

Барриентос, наконец, подверг критике попытку дискриминации конверсо на почве их расы. С точки зрения теологической, заявлял он, расистская теория противоречит учениям христианства, а практически она абсурдна, потому что нет такой части испанского народа, о которой известно, что она абсолютно свободна от еврейской крови. Барриентос отмечает, что св. Исидор в своих Этимологиях говорит: «Все евреи Испании были христианами во время одного из готских королей» и «кто в наше время может сказать, кто является [или нет] их потомком?»[2903]. Но помимо всего этого, расистский взгляд должен считаться презренным всеми христианами, поскольку он гнушается расы, давшей миру Святую Деву Марию и ее воплощение в плоти Сына Божьего. Барриентос увещевает хулителей конверсо прекратить использовать их «кощунственные и злобные языки» против расы евреев и конверсо, которую он называет «божественной»[2904].

Диас де Монтальво подходит к защите конверсо с другой стороны. Начав с предпосылки, что в общем и целом конверсо являются верными и преданными христианами, Монтальво пытается установить причины «ненависти и мщения», которые вдохновляют их врагов. Он приходит к выводу, что эти чувства проистекают из двух источников: страстного желания заполучить материальные ценности конверсо, которые, как считали их враги, можно вырвать из их рук, и растущей жажды к единоличной власти (что вытеснит марранов из правительственной системы). Для того чтобы удовлетворить эти страсти, враги марранов предложили серию антимарранских мер, которые они пытались оправдать всевозможными аргументами. Однако эти аргументы являются явно антихристианскими и даже еретическими.

Утверждение о ереси врагов марранов является часто повторяющейся темой трактата Монтальво. Таким образом, он бросает обвинения, выдвинутые против «новых христиан», обратно в лицо их обвинителям. Действительно, в Испании имеет место еретическое движение, но не нужно искать его среди невинных конверсо. Настоящими еретиками являются их враги, которые отвергают все важнейшие учения христианства, пытаясь при этом выглядеть стражами веры. На деле они худшие из еретиков, они — раскольники. Монтальво не видит иного пути, кроме как поступать с ними так, как этого заслуживают раскольники: они должны быть «искоренены» из рядов Церкви.

Не менее воодушевленным в своей защите марранов и еще более критичным к их хулителям был Алонсо де Оропеса, глава иеронимитов, чья огромная работа о старо-новохристианском конфликте включает в себя наиболее достойную доверия оценку религиозного состояния конверсо, которой мы располагаем. В его глазах марраны в целом являются настоящими и полноценными «братьями в вере», заслуживающими быть, так же как и все другие, «наследниками апостолов и пророков». Он считает их продолжением еврейского движения обращения в христианство — движения, которое в дни апостолов внесло неоценимый вклад в веру. Оропеса ставит еврейского обращенного в христианство выше нееврейского во всем, что касается его способности помочь вере, но это, по его мнению, не дает маррану права на предпочтительное отношение. Поведение Церкви по отношению к ее членам базируется на принципе полного равенства, принципе, от которого она не может отступить.

Преследование конверсо в Испании, говорит Оропеса, представляет собой не только отступление от этого принципа, но и его противоположность, поэтому является антихристианским. В отличие от Барриентоса, который считает присутствие иудействующих в Кастилии лишь «возможностью», Оропеса рассматривает это как реальность. В среде конверсо существует меньшинство иудействующих, но оно слишком незначительно, чтобы повлиять на облик всей группы, слишком неопределенно в своих верованиях, чтобы образовать настоящую ересь. Тем не менее, хотя сами по себе иудействующие не представляют угрозы христианству, они косвенно наносят вере большой ущерб, потому что противники марранов используют наличие иудействующих в качестве предлога и стимула для своей агитации. Они сильно раздувают число иудействующих, преувеличивают их влияние и идентифицируют их со всей группой марранов, или, по крайней мере, с ее подавляющим большинством.

Оропеса анализирует все аргументы, выдвинутые противниками марранов в поддержку своей позиции, и находит все их неполноценными и ничего не стоящими. Он представляет свои взгляды с большой ясностью и точностью, но практически не верит в возможность их воздействия на антимарранское движение. Никто лучше вождей этого движения не знает, что оперируют они ложью и подлогами, утверждает Оропеса, и никто, как сами они, не осознает, насколько преступны их цели, которым служит их ложь. Как и все другие защитники конверсо, Оропеса, по существу, видит корни антимарранского движения в ужасающей ревности и зависти к марранам, которые распаляют многих «старых христиан», и он считает, что ничто кем-либо сказанное не в состоянии изменить курс их действий. Оропеса приходит к выводу, что остановить этих негодяев могут только репрессивные меры, которые должны преследовать три цели: 1) прекращение подстрекательства, 2) отстранение подстрекателей от их должностей и 3) лишение их всякой власти. Однако Оропеса идет еще дальше. Он призывает к отлучению этих агитаторов от Церкви и полному их исключению из христианского общества. Если это не будет сделано, предупреждает Оропеса, мир и спокойствие никогда не вернутся в ряды верующих.

Подытоживая свидетельства этих трех выдающихся людей, представляющих различные сферы деятельности, мы можем видеть, что их свидетельства в основном совпадают, что они, так или иначе, сходятся с тем, что мы находим в еврейских и марранских источниках. У нас есть все причины верить, что их утверждения отражают не только их личный взгляд на конверсо, но и взгляды тех кругов, к которым они принадлежали, а в каком-то смысле — и более широких социальных сфер, часть которых составляли эти круги. Так, Барриентос и Оропеса выражали, по всей вероятности, позицию большей части церковной элиты, Монтальво — взгляды большинства верующих юристов, а Гусман — отношение весьма значительной части испанской знати, в особенности интеллектуалов, принадлежащих к ее верхам. И все же их мнение поддерживалось лишь меньшинством испанского народа. Подавляющее большинство испанцев оставалось открытым влиянию лагеря врагов марранов.