Истоки инквизиции в Испании XV века

III

Борьба за должности, разделившая городской высший класс на конфликтующие группы «старых» и «новых христиан», охватила откуп и сбор поступлений, хотя эти профессии по своей природе больше относились к частной инициативе и капиталовложениям, чем к официальным назначениям. Тем не менее откупщики и сборщики налогов могли исполнять свои обязанности только при поддержке административной власти, наделенной правом налогообложения. Таким образом, любой человек, получивший от королевского казначейства право на сбор поступлений короля, являлся по существу королевским чиновником.

Как уже отмечалось, в XIII и XIV вв. города сопротивлялись назначению евреев на сбор налогов как в качестве откупщиков, так и сборщиков, оправдывая свою оппозицию тем же доводом, которым они пользовались, возражая против назначения евреев на официальные должности. Евреям, говорили они, врагам христиан, нельзя давать должности во власти, которые позволяют им наносить ущерб христианам. Эта причина могла быть простым предлогом, но даже если в нее искренне верили, она не была ни главным, ни единственным мотивом непоколебимой позиции городов по этому вопросу, потому что они столь же упрямо противились сбору их налогов властью и прелатами. Ясно, что отсутствие «еврейского» изъяна — или, наоборот, наличие преданности христианству — не считалось городами достаточным, чтобы признать любую из этих групп годной для сбора налогов. Города видели всех членов высших сословий непригодными для этой работы, прежде всего из-за того, что их привилегии освобождали их от необходимости подчиняться городской юрисдикции и, таким образом, делали их неподвластными городским судам. Более того, будучи, с точки зрения городов, «чужаками» — даже если они и жили внутри городских стен, — они, как предполагалось, не были расположены заботиться о состоянии городов и о благосостоянии их граждан. Как ни посмотреть, эти соображения применимы и к евреям.

Отвергая евреев, аристократов, церковников и, разумеется, также и мусульман как сборщиков налогов на своих территориях, города предлагали передать эту работу в руки их hombres buenos, то есть уважаемых людей их собственного высшего класса, которые, предположительно, отнесутся по-честному к своим горожанам, а также позаботятся об интересах короны. Тем не менее ни разу горожане не сделали компромиссного предложения, например назначать заслуживающих доверия людей из их рядов или из числа служителей Церкви и аристократов, по общему согласию города и короны. Не предлагали они и подумать о назначении сборщиков налогов из среднего и низшего классов путем выборов или иным способом. Они настаивали на предоставлении этой работы своим hombres buenos, выбранным советами, или олигархами, которые практически правили советами. В этом мы можем видеть четкий признак желания и решимости «старых христиан» городской элиты обеспечить то, чтобы чиновники в этой области тоже были членами их группы, находящимися под их контролем. И хотя они никогда не произносили этого вслух, они явно хотели, чтобы доходы от этих должностей шли к их людям.

С точки зрения интересов городской экономики, трудно возражать против этого требования. Сбор налогов приносил солидный доход, и города считали, что будет справедливым держать эти доходы, поступающие от их собственных граждан, внутри своей общинной орбиты. Тем не менее трудно поверить в то, что за предложениями городов не стояли как личные, так и олигархические интересы. Города, несомненно, хотели, чтобы доходы от сбора королевских налогов пошли в руки их высшего класса и в ничьи другие, но получать эти доходы они хотели без риска. Соответственно, они предложили, чтобы их hombres buenos были сборщиками налогов, и отказывались от подчинения этих сборщиков налоговым откупщикам, даже из числа выбранных ими людей.

Само собой разумеется, что в своих требованиях они основывались на утверждении, что откуп является порочной системой, потому что откупщик для получения контракта от короля вынужден обеспечить монарху более высокое поступление, чем то, которое оправдывается экономической ситуацией, а затем, чтобы гарантировать свое вложение и предполагаемый доход, ему приходится выжимать из налогоплательщиков высокие суммы, которые те не обязаны платить. Возможно, что и большинство hombres buenos не выказывали желания заниматься этим делом, что неизбежно заставило бы их сограждан говорить о них с пренебрежением или смотреть на них со злобой в глазах. Этот фактор еще больше, чем отсутствие опыта в данной области, заставлял с неохотой относиться к идее брать на себя риск больших вложений и обязательств, неизбежно связанных с откупом. Однако какими бы ни были причины для предложений городов, все предлагаемое ими резко снизило бы поступления в королевскую казну, не давая при этом королю никаких гарантий на ощутимые суммы сборов. Более того, это передало бы ответственность за уплату налогов в руки тех, кто должен их платить, в результате чего король оказался бы в полной финансовой зависимости от городов. Поэтому король не поддался требованиям городов, и евреи остались хозяевами в этой области, то есть остались не только сборщиками налогов, но и откупщиками королевских поступлений. В XIV и XV вв., и это совершенно очевидно, Испания не нашла лучшего пути, чем отдавать сбор налогов на откуп.

Начиная с 1380 г. и далее документы кортесов не отражают более требований кастильских городов об отмене откупа и передаче сбора налогов своим людям. Это позволяет предположить, что городам пришлось подчиниться методам короля в сборе налогов. Они, однако, не прекратили жаловаться на попрание законов и чрезмерное взимание налогов королевскими сборщиками. Но имена этих сборщиков ни разу не были указаны. В XV в., как мы отметили, откуп, прежде монополизированный евреями, постепенно поделился между ними и марранами. Тем не менее при этом даже в 1469 г. евреи все еще держали в своих руках «главные должности казначейства и сбора» королевских налогов в Кастилии («rentas е pechos е derechos»)[2916]. Поэтому похоже, что большинство жалоб было направлено против еврейских сборщиков налогов, но, поскольку у нас нет прямого свидетельства, мы должны предположить, что по крайней мере часть этой критики была направлена и на конверсо. В любом случае, в Петиции, адресованной королю толедскими мятежниками в мае 1449 г., марранские откупщики особо отмечены как те, кому поручено взимать налоги, и более того, как ответственные вместе с Альваро за «несправедливые и бесчеловечные законы», изданные, чтобы поднять налоги сверх нужд короны[2917]. Более того, в Статуте марранские сборщики налогов обвиняются в том, что они «взяли, утащили и награбили» при помощи «хитрых трюков (astucias) и обманов (engaños)» «крупные и бесчисленные количества мараведи и серебра» из королевских рент (rentas), налогов (pechos) и пошлин (derechos)[2918]. Учитывая сильнейшую ненависть мятежников к марранам и дикие обвинения, выдвинутые против них, мы можем приуменьшить солидную часть этих претензий. Однако даже и так ясно, что марранские сборщики налогов обвинялись не в формально незаконных действиях, а скорее в том, что они создавали себе богатство (то, что авторы Статута называли «грабежом»), используя свою хитрость. В этом авторы видели только «обман и трюки», используемые для того, чтобы заполучить себе больше положенной доли королевских налогов.

Если следовать заявлениям мятежников, то откупная деятельность конверсо вызвала горькие жалобы и резкую критику со стороны «старых христиан» в Толедо и других городах, в особенности среди высших классов. Согласно Статуту, они «причинили [экономический] крах… многим благородным хозяйкам (dueñas), кабальеро и идальго», и в дополнение «подавили, разрушили, ограбили и испортили… большинство старых домов и владений старых христиан» Толедо… и «всех королевств Кастилии, как это печально известно, и принято нами [т. е. авторами Sentencia] как правда» («у port al lo habemos»)[2919]. Эти, как и многие другие обвинения мятежников, в большой степени основанные на «общеизвестности», должны быть сильно преувеличенными. Конечно же, не все, даже не большинство владений низшего класса кастильской аристократии разорились, и если такая участь постигла многих из них, то наверняка были и другие, помимо чрезмерных налогов, причины, приведшие к их разорению. Тем не менее, поскольку эти обвинения были обнародованы в Толедо, мы можем заключить, что они были предназначены для того, чтобы обратиться ко многим представителям старохристианских высших классов в городе. Отсюда мы приходим к выводу, что, как и занятие высоких должностей в городской администрации, сбор налогов марранами в городе породил серьезную напряженность между «старыми» и «новыми христианами» и в особенности явился источником трения и антагонизма между двумя составляющими частями высших классов городов — элиты «старых» и «новых христиан».