Истоки инквизиции в Испании XV века

VI

Еще более серьезные трения, чем те, что возникали между «старыми христианами» среднего класса и «новыми» того же класса, могли развиться при контактах этих «старых христиан» с марранами высшего класса, с которыми им часто приходилось иметь дело. В особенности это происходило тогда, когда крупные марранские торговцы, которые вели дела в национальном масштабе, снабжали городских торговцев товарами для их местных рынков. Городские торговцы часто зависели от кредита, от займов, которые не могли получить от «старых христиан», и именно здесь марранский оптовик мог прийти им на выручку как финансист. Однако не всегда небогатый торговец был в состоянии удовлетворить требованиям контракта и таким образом иногда попадал в долги, приводившие его в конце концов к большим неприятностям. В таких ситуациях старохристианский торговец мог прийти к мысли, что марранский поставщик и кредитор обманул его, используя против него «злодейские трюки». Если вдобавок к этому он оказывался зависящим от милости налогового инспектора-маррана или сборщика налогов, то мы можем с легкостью понять его поведение и даже страх перед «новыми христианами».

Что касается отношений между «старыми» и «новыми христианами» низшего класса, в основном ремесленниками и поставщиками недорогих услуг, то конкуренция между ними должна была быть гораздо меньшей, чем между «старыми» и «новыми христианами» среднего класса. Конечно, многие ремесленники из «старых христиан» и из конверсо, у которых были общая профессия и клиентура, должны были время от времени находить, что их интересы конфликтуют. Однако многие другие специальности были, как это указано выше, присущи только одной из этих групп, и эта различная специализация, которая, естественно, влекла за собой разделение интересов, уменьшала конкуренцию между ними, равно как и социальные трения между группами. Мы можем проиллюстрировать эту дифференциацию, указав на занятия тех ремесленников, «старых христиан», которые прославились во время антимарранских бунтов. Один из них, поднявший крик в Толедо, с которого начался мятеж 1449 г., изготовлял бурдюки для вина; другой, который убил коннетабля Лукаса в Хаэне, тем самым дав знак к нападению на конверсо, был столяром; кузнец повел толпу в атаку на конверсо во время кордовских волнений 1473 г., и, наконец, «старый христианин», отличившийся в битве в Толедо в 1467 г., принадлежал к семье красильщиков. «Старые христиане» доминировали в первых трех упомянутых профессиях, в то время как четвертая принадлежала исключительно марранам[2958], но ни одна из них не была типичной для обеих групп, или же занятие ими делилось между «старыми» и «новыми христианами» поровну. Что же до профессий, в которых были заняты обе группы, то мы не слышали, чтобы этот факт привел к каким-либо проблемам между ремесленниками обеих сторон. Нет у нас и никакого свидетельства о том, что «старые христиане» из простонародья жаловались на конверсо, занятых тем же делом. Если там и была какая-то конкуренция, а мы полагаем, что она была, то она не чувствовалась настолько, чтобы разжечь тот тип раскаленной ненависти к конверсо, которую так часто демонстрировали низшие классы. Важно в этой связи отметить также и то, что «Толедский статут» не установил никаких ограничений для марранских ремесленников и не высказал в их адрес никакой критики. В их случае, как и в случае торговцев, Статут не последовал примеру крайней дискриминации, предложенной законами 1412 г.

Однако если внутренние взаимоотношения в низших классах не могли породить сильного антагонизма между группами, то отношения между старохристианским низшим классом и «новыми христианами» высших классов, несомненно, могли. Как и торговец среднего класса, старохристианский ремесленник временами был вынужден, в той или иной форме, прибегнуть к помощи конверсо. Чаще всего это случалось в двух ситуациях: а) когда в момент финансовых затруднений ему приходилось обратиться к своему оптовому поставщику — зачастую конверсо — с просьбой об отсрочке платежа и б) когда он должен был вести переговоры со сборщиком налогов об условиях своего платежа. Эти контакты часто бывали весьма напряженными не только из-за обычных волнений, сопровождающих подобные встречи, но еще и из-за тайного подозрения в том, что к нему не отнесутся по-честному. Такому ремесленнику или мелкому торговцу, с детства переполненному неприязнью к конверсо, не придет в голову, что тот может испытывать к нему другие чувства. Однако помимо этой предполагаемой взаимной неприязни, была и другая причина для особого дискомфорта, испытываемого им, когда он имел дело с «новыми христианами».

В сознании низших классов удерживалась память о зверствах, учиненных их предками по отношению к евреям, предшественникам конверсо, и они не могли стряхнуть с себя веру в то, что те лелеют планы мести. Эта вера подогревала их подозрения, что конверсо хотят их на чем-то подловить, и усиливала их постоянное недоверие к марранским финансистам и сборщикам налогов. Естественно, когда они думали, что с них берут слишком высокие налоги или что их кредитор-марран чересчур несговорчив, они были готовы (и даже жаждали, если позволяли обстоятельства) применить к конверсо тот же способ, который применяли их предки по отношению к их предшественникам: избавиться от долгов, избавившись от кредитора.

То, что было сказано о намерениях, приписываемых маррану — сборщику налогов или кредитору, может быть сказано и о намерениях, приписываемых чинов-нику-маррану. Причина, выдвинутая для старого запрещения назначения любого еврея на официальную должность в христианском мире, а именно то, что еврей может нанести ущерб христианину, оказалась действительной и для конверсо. Это мнение в особенности доминировало в среде старохристианского низшего класса, для которого государственный чиновник-марран обычно представлял собой объект ненависти. В этом чиновнике эти люди ненавидели не только его статус и силу власти, которую он мог использовать против них, но и его манеры, которые, как они думали, демонстрируют его превосходство и надменность. Разумеется, вполне возможно, что некоторые марранские чиновники были кичливы, грубы или нечувствительны к проблемам низшего класса «старых христиан», с которыми они имели дело. С другой стороны, многие из жалоб, высказанных последними, могли быть вымышленными или необоснованными, так как чиновник-марран, связанный требованиями законов или инструкциями своих начальников, мог оказаться вынужденным действовать именно так, а не иначе. В глазах нуждающихся «старых христиан», чьи просьбы о снисходительном отношении он отверг, этот чиновник зачастую выглядел хладнокровным и жестоким, а иногда даже мстительным и унижающим. Действительно, унижение, реальное или вымышленное, было самым раздражающим фактором. «Старый христианин» низшего класса мог терпеливо и послушно снести любую ухмылку или ругань со стороны старохристианского аристократа или старохристианского городского сеньора, но не мог вытерпеть подобного обращения со стороны конверсо любого ранга. В таких случаях он чувствовал, как ярость переполняет все его существо.

Таким образом, здесь имел место некий очаг раздражения между общинами «старых» и «новых христиан», в той или иной степени связанный с социальной и экономической деятельностью конверсо и в особенности с их функциями в официальных учреждениях. Мы наблюдаем существование социального дискомфорта более всего среди представителей низших классов при встрече с конверсо как со сборщиками поступлений, заимодавцами, судьями и представителями закона. Мы замечаем нежелание старохристианского среднего класса уступить марранам городские учреждения второго ранга, так же как и их конкуренцию с другими конверсо в свободных профессиях, и, наконец, мы видим жестокую борьбу за высшие посты, которая на самом деле выросла до борьбы за власть между высшим социальным слоем «старых христиан» и параллельным слоем марранской общины. Таким образом, желание лишить конверсо права на официальные должности разделялось в различной степени представителями всех классов города, и это желание было раздуто юристами среднего класса, так же как и некоторыми монахами и их союзниками в среде церковников, которые служили выразителями взглядов недовольных элементов и вели антимарранскую агитацию. Они разжигали ненависть к марранам со стороны простонародья, которое просто нуждалось в предлоге, чтобы дать ей вырваться наружу, и их кампания поощрила попытки высших слоев общества устранить конверсо с их должностей. Так социальные, экономические и политические побуждения объединились, чтобы создать мощный фронт против «новых христиан».