Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

Глава 16. Арчи обретает занятие

Люсиль медленно поворачивала запястье, разглядывая новый браслет.

– Нет, ты правда ангел, ангел! – прошептала она.

– Он тебе нравится? – спросил Арчи не без самодовольства.

– Нравится?! Он изумителен! И наверное, стоил целое состояние!

– Да нет, пустячок. Всего горстка-другая тяжко заработанных пиастров. Парочка-другая дублонов из старого дубового сундука.

– А я не знала, что в старом дубовом сундуке вообще были дублоны.

– Ну, собственно говоря, – признал Арчи, – на определенном этапе происходящего их вообще там не было. Но одна моя тетка в Англии – да пребудет над ней благодать! – взяла да и отстегнула мне телеграфом кусман предмета первой необходимости в самый что ни на есть психологический момент, как ты могла бы выразиться.

– И ты потратил все на подарок мне ко дню рождения! Арчи! – Люсиль посмотрела на мужа с обожанием. – Арчи, знаешь, что я думаю?

– Так что?

– Ты – идеальный мужчина.

– Нет, правда! Ого-го!

– Да, – сказала Люсиль категорично. – Я давно это подозревала, а теперь знаю твердо. Думаю, на свете только ты один такой.

Арчи погладил ее по руке.

– Странно! – сказал он. – Но твой родитель сказал мне почти то же не далее как вчера. Но только, по-моему, подразумевал он не совсем то же, что ты. Говоря совсем уж откровенно, он, если процитировать точно, поблагодарил Бога, что на свете я один такой.

В серых глазах Люсиль отразилось огорчение.

– Со стороны папы это очень нехорошо! Мне так хочется, чтобы он отдал тебе должное. Но тебе не следует быть слишком уж суровым с ним.

– Мне?! – сказал Арчи. – Быть суровым с твоим отцом? Черт побери, по-моему, ты не можешь назвать мое обхождение с ним чрезмерно жестоким, а! Я хочу сказать, что думаю только о том, как бы не попадаться старичку на глаза или свернуться в тугой шар, если уж мне не удалось увернуться от него. Скорее я буду суровым со взбесившимся слоном! Ни за что на свете я не скажу про твоего милого старого родителя что-либо бросающее на него тень. Но от факта не уйдешь: он занимает первое место среди наших ведущих акул-людоедов. Бесполезно отрицать, что, по его убеждению, ты немножечко предала гордый древний род Брустеров, когда принесла меня в дом и положила на дверной коврик.

– Да кто угодно должен был счесть себя счастливцем, заполучив такого зятя, золото мое.

– Боюсь, свет моих очей, папочка в этом вопросе с тобой расходится. Всякий раз, когда мне в руки попадает ромашка, я даю ему еще шанс, но ответ всегда один: «Не любит!»

– Ты должен быть снисходителен к нему, дусик.

– Ладненько! Но от души надеюсь, что он меня на этом не изловит. Мне кажется, что если старина папочка обнаружит, что я к нему снисходителен, с ним родимчик приключится прямо на месте.

– Ты же знаешь, он сейчас очень тревожится.

– Нет, я не знал. Он не так уж часто делится со мной сокровенным.

– Из-за этого официанта.

– Какого официанта, царица моей души?

– Его зовут Сальваторе. Папа не так давно его уволил.

– Сальваторе!

– Вряд ли ты его помнишь. Но он обслуживал этот столик.

– Так ведь…

– И оказывается, папа его уволил, а теперь возникли всякие неприятности. Видишь ли, папа хочет построить еще один отель и думал, что приобрел участок, и все в полном порядке, и можно уже приступать к строительству. И вдруг он узнает, что мать этого Сальваторе – владелица газетной и табачной лавочки в самой середине участка. Убрать ее оттуда можно, только купив эту лавочку, а она отказывается продавать. То есть Сальваторе заставил мать обещать ему, что она ее не продаст.

– Лучший друг мальчика – его мамочка, – сказал Арчи одобрительно. – У меня с самого начала была мысль…

– И папа в отчаянии…

Арчи задумчиво затянулся сигаретой.

– Помнится, один типчик… Собственно говоря, это был полицейский и притом выдающийся прыщ… Так он сказал мне, что ты можешь попирать физиономию бедняка, но не должен удивляться, если тот тяпнет тебя за ногу, пока ты эту физиономию попираешь. Видимо, это и случилось со старым папочкой. У меня с самого начала была мысль, что старый друг Сальваторе себя еще покажет, если дать ему время. Мозговитый субчик! Большой мой приятель.

Личико Люсиль просияло. Она оглядела Арчи с гордой нежностью. Конечно, ей следовало бы предвидеть, что выход из положения найдет именно он.

– Ты просто чудо, дусик! Он правда твой друг?

– Абсолютно. Много раз мы болтали по душам в этом самом гриль-баре.

– Тогда все в порядке. Если ты пойдешь и убедишь его, он согласится продать лавочку, и папа будет счастлив. Только подумай, как папа будет благодарен тебе! Это перевесит все!

Арчи призадумался.

– Тут что-то есть, – согласился он.

– И тогда папа увидит, какой ты пушистый ягненочек!

– Ну, – сказал Арчи, – должен сказать, что любой план, который завершится тем, что твой отец начнет смотреть на меня как на пушистого ягненочка, достоин внимательнейшего рассмотрения. Сколько он предложил Сальваторе за эту лавочку?

– Не знаю. Да вон же папа. Позови его и спроси сам.

Арчи посмотрел туда, где мистер Брустер угрюмо опустился в кресло у столика. Даже на таком расстоянии было ясно, что у Дэниела Брустера неприятности и он переносит их очень плохо. Его глаза рассеянно блуждали по скатерти.

– Нет, позови его ты, – сказал Арчи, закончив осмотр своего грозного тестя. – Ты знаешь его лучше, чем я.

– Пойдем к нему.

Они прошли через зал. Люсиль села напротив отца, Арчи выбрал стул на заднем плане.

– Папочка, милый, – сказала Люсиль. – У Арчи есть идея.

– У Арчи? – недоверчиво переспросил мистер Брустер.

– Это я, – сказал Арчи, указывая на себя ложкой. – Высокий типус благородной наружности.

– Какую еще глупость он затевает?

– Просто великолепная идея, папочка. Он хочет помочь тебе с твоим новым отелем.

– Хочет стать его управляющим, я полагаю?

– Черт! – задумчиво сказал Арчи. – Очень даже неплохая мысль. Я никогда не думал о том, чтобы управлять отелем. Буду рад попробовать.

– Он придумал, как избавиться от Сальваторе и его лавочки.

Только теперь мистер Брустер словно бы заинтересовался. Он пронзительно посмотрел на зятя.

– Ах вот как? – сказал он.

Арчи уравновесил булочку на вилке и подставил под нее тарелку. Булочка укатилась в угол.

– Извините! – сказал Арчи. – Вина всецело моя, абсолютно. Я должен вам булочку. Запишу на свой счет. А, да! Касательно бравого Сальваторе. Ну, дела обстоят так, знаете ли. Мы с ним большие друзья. Знаю его уже много лет. То есть такое ощущение, что много лет. Лу посоветовала, чтобы я отправился в его логово, запутал в силках дипломатии, подавил превосходящей силой интеллекта и все такое прочее.

– Это была твоя идея, золотой мой.

Мистер Брустер помолчал. Как это ему не претило, но он не мог не признать, что тут что-то есть.

– Как вы намерены поступить?

– Став милым старым посланником. Сколько вы предложили типусу?

– Три тысячи долларов. Вдвое больше, чем стоит эта лавчонка. Он не продает, чтобы отомстить мне.

– Да, но как вы сделали ему это предложение, а? Держу пари, поручили своему адвокату написать ему письмо, битком набитое всякими «исходя из вышеупомянутого», «согласно нижеследующему» и так далее. Ничего хорошего, старый товарищ.

– Не называйте меня старым товарищем!

– Никуда не годится, малышок! Абсолютно не то, сердце мое! Ни в какие ворота не лезет, друг моей юности. Поверьте своему дяде Арчибальду! Я исследователь человеческой природы и кое в чем разбираюсь.

– Ну, этого еще мало, – проворчал мистер Брустер, несколько раздраженный покровительственной манерой зятя.

– Папа, не перебивай! – строго сказала Люсиль. – Разве ты не видишь, что Арчи сейчас скажет что-то потрясающе умное!

– Так пусть скажет!

– А следует вам сделать вот что, – сказал Арчи. – Отправить меня к нему с шуршащим запасом банкнот. Я раскину их на столе перед ним. И он на крючке! – Он подбодряюще потыкал мистера Брустера булочкой. – Я скажу вам, что надо сделать. Дайте мне три тысячи самых свежих и хрустящих, и я берусь купить эту лавочку. Гарантированно, малышок.

– Не называйте меня малышком! – Мистер Брустер поразмыслил. – Ну, хорошо, – сказал он наконец. – Не знал, что у вас настолько хватает ума, – добавил он против воли.

– Вне всяких сомнений! – сказал Арчи. – Моя закаленная внешность прячет мозг, подобный циркулярной пиле. Ум? Я источаю его изо всех пор, малышок. Он бьет из меня фонтаном.

В последующие дни выпадали моменты, когда мистер Брустер позволял себе надеяться, но куда чаще выпадали моменты, когда он повторял себе, что такой заведомый олух, как его зять, не сможет удержаться и обязательно найдет способ сорвать переговоры. А потому испытал огромное облегчение, когда Арчи впорхнул к нему в кабинет и объявил о своем успехе.

– Так вы таки заставили итальяшку продать?

Арчи небрежным жестом смахнул несколько документов с письменного стола и воссел на освободившийся плацдарм.

– Абсолютно! Потолковал с ним, как один старый друг с другим старым другом, расшвырял купюры по всей комнате, а он спел несколько тактов из «Риголетто» и расписался на пунктирной линии.

– Вы не такой дурак, каким кажетесь, – признал мистер Брустер.

Арчи чиркнул спичкой по столу и закурил сигарету.

– Такая милая маленькая лавочка, – сказал он. – Дико мне понравилась. Полна, знаете ли, газет, и дешевых романчиков в мягких обложках, и разных жутковатых шоколадок, и сигар с просто ужасающе заманчивыми ярлычками. Думается, дела у меня пойдут успешно. Она ведь в самом центре чертовски привлекательной округи. В один прекрасный день кто-нибудь построит там большой отель, чем поспособствует процветанию торговли. Я предвкушаю, как завершу свои дни за ее прилавком в пышной бороде и ермолке, всеми любимый. И все будут говорить: «Ах, непременно покупайте у этого старомодного восхитительного старого типуса! Такой оригинал!»

Мрачное удовлетворение на лице мистера Брустера сменилось недоумением, почти тревогой. Он полагал, что его зять всего лишь позволил себе малую толику badinage[8], тем не менее слова Арчи не навевали мира и покоя.

– Ну, весьма обязан, – сказал он. – Эта чертова лавчонка все тормозила. Теперь я могу сразу же начать строительство.

Арчи поднял брови:

– Но, мой милый старый волчок, мне крайне жаль разбивать ваши мечты, вставлять палки в колеса вашим воздушным замкам и все такое прочее, но, кажется, вы позабыли, что лавочка принадлежит мне? А я вовсе не уверен, что хочу ее продать.

– Я дал вам деньги, чтобы приобрести ее!

– Чертовски щедро с вашей стороны! – без колебаний признал Арчи. – Первые деньги, которые я получил от вас, и всем интервьюерам я буду объяснять, что именно вы положили начало моим миллионам. Со временем, когда я стану признанным королем Лавочек, Торгующих Газетами и Табачными Изделиями, я поведаю об этом всему миру в моей автобиографии.

Мистер Брустер грозно воздвигся со своего сиденья:

– И ты думаешь, будто можешь взять меня за горло, ты… ты червяк!

– Ну, – сказал Арчи, – я смотрю на это таким образом. С первого момента нашей встречи вы вгрызались мне в печенки, чтобы я стал одним из пролетариев всех стран, зарабатывал бы себе на жизнь и прочее в том же духе, и вот теперь я обрел возможность воздать вам за вашу веру в меня и моральную поддержку. Вы же будете заглядывать ко мне в добрую старую лавочку, правда? – Он соскользнул со стола и направился к двери. – Для вас – никаких формальностей! Сможете в любое время подписывать счет на разумное количество, чуть только вас потянет на сигару или шоколадку. Ну, покедова!