Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

Джимми сказал, что будет в восторге.

– Спорю, не будете, – сказал последний потомок рода Дриверов с подкупающей откровенностью. – Он жуткий типус – самый предел. Всегда квохчет вокруг, будто клуша. Жутко со мной обращается, уж поверьте. Послушайте, вам я все могу сказать, мы ведь друзья. Так он намертво стоит на том, чтобы я женился на богатой девушке.

– Ну, это звучит вполне нормально. Бывают мании и похуже. На какой-нибудь конкретной богатой девушке?

– Какая-нибудь все время возникает. То на ту меня науськает, то на эту. И очень даже неплохие девушки, некоторые из них, да только я-то хочу жениться на совсем другой – на той, с которой вы меня видели в «Савое».

– Так почему не сказать об этом дяде?

– С ним бы родимчик приключился. У нее за душой ни пенни. И у меня тоже, если не считать той мелочи, которую я получаю от него. Разумеется, это строго между нами.

– Разумеется.

– Я знаю, все воображают, будто к титулу прилагаются деньги, а их нет, ни гроша. Когда моя тетя Джулия бракосочетнулась с сэром Томасом, вся эта жуткая показуха была заложена-перезаложена. Так что сами понимаете.

– А вы никогда не думали о том, чтобы самому заработать? – спросил Джимми.

– Зарабатывать самому? – раздумчиво повторил лорд Дривер. – Знаете, я бы не прочь зарабатывать, но, черт меня подери, я же понятия не имею, чем и как. Ведь теперь от типуса требуется жутко специализированное образование и так далее. Но скажу вам вот что: от дипломатической службы я бы не отказался. На днях пойду напролом и попрошу у дяди необходимые деньги. По-моему, у меня получилось бы совсем не плохо. Я ведь по временам бываю на редкость сообразительным. Это многие типчики говорили.

Он скромно прокашлялся и продолжал:

– И дело не в одном дяде Томасе, имеется еще тетя Джулия. Она самый предел, еще почище его. Помню, когда я был ребенком, она на меня все время наседала. И сейчас тоже наседает. Погодите, вот увидите ее и сразу поймете. Из тех бабищ, которые смотрят на тебя так, будто руки у тебя помидорного цвета и величиной с баранью ногу, если вы меня понимаете. А говорит – будто зубами тебя грызет. Жуть!

Облегчив душу этой критикой, его сиятельство зевнул, откинулся на спинку и тут же уснул.

Примерно час спустя поезд, который уже некоторое время перестал соблюдать суровое достоинство, останавливался подряд на всех станциях, даже не имеющих ни малейшей важности, и вообще проявлял тенденцию тянуть время, взял и снова остановился. Указатель с надписью «ДРИВЕР» большими буквами свидетельствовал, что они достигли цели своего пути.

Начальник станции поставил лорда Дривера в известность, что миледи приехала на автомобиле встретить поезд и ждет на шоссе.

Челюсть лорда Дривера отвисла.

– О Господи! – сказал он. – Наверное, она приехала забрать дневную почту, и, значит, в малолитражке места хватит только двоим из нас. Забыл протелеграфировать про вас, Питт. Послал телеграмму только про Харгейта. Черт подери, придется мне топать пешком.

Эти опасения полностью подтвердились. Возле станции его поджидал уютный автомобильчик. Он, бесспорно, был рассчитан только на четверых.

Лорд Дривер представил Харгейта и Джимми величественной даме на заднем сиденье, после чего воцарилось неловкое молчание.

И тут к ним с журналом в руках подошел Штырь, весело посмеиваясь.

– И-ех, – сказал Штырь. – Слышь, босс, тип, намаракавший эту лабуду, как в лесу живет. Вот послушайте, фраер, значит, нацелился слямзить слезы героини, так тип энтот, что, по-вашему, он сделал? – Штырь коротко усмехнулся с профессиональным презрением. – Да он…

– Этот джентльмен твой друг, Спенни? – вежливо осведомилась леди Джулия, меряя рыжеволосого критика холодным взглядом.

– Да нет…

Его сиятельство умоляюще посмотрел на Джимми.

– Мой камердинер, – сказал Джимми. – Штырь, – добавил он вполголоса, – сгинь! Исчезни! Стушуйся!

– Само собой, – отозвался поставленный на место Штырь. – Без задержки. Вмешиваться в разговоры никак не годится. Звиняюсь, босс, звиняюсь, джентльмены, звиняюсь, леди. Так я потопал.

– Вон тележка для багажа, – сказал лорд Дривер, указывая на нее.

– Самое оно, – благодушно отозвался Штырь и зарысил туда.

– Залезайте, Питт, – сказал лорд Дривер. – А я пройдусь.

– Нет, пройдусь я, – сказал Джимми. – Хочется прогуляться. Надо поразмять ноги. В какую сторону мне идти?

– Жутко мило с вашей стороны, старина, – сказал лорд Дривер. – Но вам правда хочется? Честно говоря, я не любитель пешего хождения. Ладненько! Идите все прямо и прямо.

Джимми проводил их взглядом и неторопливо отправился следом. День, бесспорно, выдался идеальным для прогулок на природе. Солнце как раз колебалось, считать ли эти минуты завершением дневных часов или же ранним вечером. В конце концов оно остановило свой выбор на вечере и поумерило свои лучи. После Лондона сельские просторы казались восхитительно душистыми и прохладными. Джимми охватила нежданная безмятежность. В тот момент ему чудилось, что в мире есть только одна достойная цель – поселиться где-нибудь на трех акрах с коровой и предаться пасторальному существованию.

Дорога выглядела на редкость безлюдной и пустынной. Ему встретилась одна двуколка, затем он разминулся с овечьим стадом под присмотром дружелюбной собаки. Порой на дорогу выскакивал кролик, замирал, прислушиваясь, а затем, мелькнув могучими задними ногами и пушистой округлостью хвоста, стремительно исчезал в живой изгороди по ту ее сторону. Но за этими исключениями он был один-одинешенек на белом свете.

И постепенно в нем начало крепнуть убеждение, что он заблудился.

Когда шагаешь по незнакомой дороге, оценивать расстояние сложно, но Джимми казалось, что прошел он никак не меньше пяти миль. Наверное, он сбился с пути. Нет, вне всяких сомнений, он шел прямо – идти прямее было бы невозможно. Тем не менее, учитывая дешевую подделку, заменявшую лорду Дриверу интеллект, его сиятельство вполне мог забыть упомянуть про какой-нибудь решающий поворот. Джимми сел на придорожный камень.

И пока он сидел там, с дороги до него донесся цокот лошадиных копыт. Он встал. Наконец-то кто-то укажет ему, куда идти.

– Э-эй! – воскликнул он. – Что-то случилось? О, черт побери, дамское седло!

Джимми остановил оседланную лошадь без всадницы и повел ее назад, туда, откуда она появилась. За поворотом он увидел бегущую навстречу ему девушку в амазонке. Она перестала бежать, едва заметила его, и перешла на шаг.

– Не знаю, как вас благодарить, – сказала она, забирая у него поводья. – Денди, старый негодник!

Джимми посмотрел на ее раскрасневшееся улыбающееся лицо, остановился, и глаза у него полезли на лоб. Перед ним стояла Молли Макичерн.