Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

Они сидели молча. Ливень тем временем утратил силу, сменился легким дождем. Серость над холмами разорвала водянисто-голубая полоска. На островке, совсем рядом с ними, запел дрозд.

– Что нам делать? – сказала она наконец. – Что мы можем сделать?

– Нам придется подождать, – сказал он. – Но все будет хорошо. Только так. Теперь нам ничто не может помешать.

Дождь перестал. Голубизна взяла верх над серостью и изгнала ее с небес. Солнце, уже клонясь к западу, мужественно осияло воду. Воздух обрел прохладу и свежесть.

Дух Джимми воспарял гигантскими прыжками. Это было знамение, и он его одобрил. Вот мир в своем истинном виде – улыбающийся, дружелюбный, а не неизбывно серый, каким он его было счел. Он выиграл! И ничто не могло этого изменить. Оставались лишь пустячные преграды. Он не понимал, каким образом позволил себе так пасть духом.

Несколько минут спустя он вытолкнул челнок из-под навеса на сверкающую воду и взял весло.

– Мы должны вернуться, – сказал он. – Интересно, а который сейчас час? Жаль, что мы не можем остаться тут навсегда. Но дело идет к вечеру. Молли!

– Что?

– Что бы ни случилось, но помолвку с Дривером ты разрываешь? Мне сказать ему? Я готов, если ты хочешь.

– Нет. Я сама. Напишу ему записку, если не увижу до обеда.

Джимми сделал несколько гребков.

– Бесполезно! – сказал он вдруг. – Я не способен упрятать это в себе. Молли, ты не возражаешь, если я чуть-чуть попою? Голос у меня отвратный, но я ощущаю себя счастливым. Замолчу, как только сумею.

И он фальшиво запел.

Украдкой, из-под полей своей широкополой шляпы Молли тревожно следила за ним. Солнце опустилось за холмы, и вода перестала блестеть. Воздух стал зябким. Сверху на них хмурился огромный замок, темный и угрожающий в меркнущем свете.

Молли вздрогнула.