Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

– Дело обстоит так, – начал он и, предварив свою повесть здравым упоминанием о том, что был жутким ослом, изложил Джимми краткое резюме недавних событий.

– Что-о? – охнул Джимми. – Вы учили Харгейта правилам пикета! Дорогой мой, он играл в пикет, как профессор, когда вы еще ходили в коротких штанишках. Он в пикете маг и волшебник!

Глаза его сиятельства выпучились.

– Это как же? – сказал он. – Разве вы с ним знакомы?

– Познакомился с ним в Нью-Йорке в «Клубе любителей прогулок». Мой приятель, актер… тот самый Миффлин, про которого я только что упомянул, записал его как гостя. За пикетом он греб деньги. А в клубе опытнейших игроков пруд пруди. Не удивлюсь, если вы нашли его способным учеником.

– Значит, значит… черт возьми! Значит, он шулер, прах его побери?

– У вас талант к метким определениям, – сказал Джимми. – Определили его суть с первого же захода.

– Я ему и чертового пенни не заплачу!

– Само собой. Если он заартачится, отошлите его ко мне.

Его сиятельство даже ослабел, так велико было его облегчение. Оглушающее воздействие предварительно принятого эликсира в значительной мере рассеялось. И теперь он ясно увидел то, чего в приподнятом настроении не заметил, а именно: черное облако подозрения, которое неминуемо повисло бы над ним, едва исчезновение банкнот было бы обнаружено.

Он утер увлажнившийся лоб.

– О черт! – сказал он. – Одной заботой меньше! Прах его побери, чувствую себя двухлеткой. Должен сказать, вы отличный типус, Питт.

– Вы мне льстите, – сказал Питт. – Стараюсь оправдывать доверие.

– Послушайте, Питт, эта лабуда, которую вы нам сейчас нарассказывали – пари и прочее, вы же, по-честному, не всерьез, э? Я хочу сказать… У меня идея!

– Мы живем в пору неожиданностей.

– Вы сказали, что фамилия актера, вашего приятеля, Миффлин? – Внезапно граф умолк и, прежде чем Джимми успел ответить, отчаянно зашептал: – Что это? О черт! Кто-то идет!

Он шмыгнул за занавеску, как кролик в кусты. И она только-только перестала колыхаться, когда дверь отворилась, и вошел сэр Томас Башли.