Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

Билл немножко поиграл кофейной ложечкой.

– Я жутко вляпался, – сказал он наконец.

– В чем беда?

– Все из-за этой чертовой бабы!

Арчи заморгал:

– Что-о!

– Этой проклятой бабы!

Арчи не мог поверить ушам. Он приготовился – даже уже стиснул зубы – услышать эпитеты, которыми Билл начнет превозносить свою богиню. Но «эта проклятая баба» в их число никак не входила.

– Товарищ более зрелых моих лет, – сказал он, – давай разберемся. Говоря «эта проклятая баба», неужели ты в какой-то мере намекаешь…

– Само собой!

– Но, Уильям, старый стручок…

– Да знаю я, знаю, знаю! – раздраженно сказал Билл. – Тебя удивляет, что я так о ней отзываюсь?

– Самую чуточку. Возможно, просто чуточку. Когда я слышал тебя в последний раз, малышок, ты, помнится, говорил о ней как о подруге своей души и по крайней мере один раз, если я не запамятовал, назвал ее своей сумеречноволосой овечкой.

У Билла вырвался краткий вой.

– Так, значит, наблюдается что-то вроде спада спроса на сумеречноволосых овечек?

– Каким образом, – свирепо вопросил Билл, – девушка может быть сумеречноволосой овечкой, если волосы у нее ярко-алые?

– Чертовски трудно, – согласился Арчи.

– Люсиль тебе, конечно, об этом рассказывала?

– Слегка коснулась. Очень слегка. Эфирно, выражаясь образно.

Билл отбросил последние остатки сдержанности.

– Арчи, я дьявольски вляпался. Не знаю почему, но едва я ее увидел теперь… В Англии все почему-то выглядело совсем не так, хочу я сказать. – Он жадно глотнул воды со льдом. – Наверное, оттого, что рядом была Люсиль. Старушенция Лу – чистая порода до кончиков ногтей. Словно изобличила ее. Ну, как поглядеть на искусственный жемчуг рядом с настоящим жемчугом. И эти пунцовые волосы! Будто последняя капля. – Билл угрюмо помолчал. – Женщинам следовало бы запретить красить волосы под страхом тюрьмы. И особенно в красные тона. За каким дьяволом им это нужно?

– Не вини меня, старикан. Я тут ни при чем.

На лице Билла смущение смешивалось с досадой.

– Я чувствую себя последним подлецом. Все на свете готов отдать, лишь бы выпутаться из этой чертовой помолвки, а бедная девочка словно бы обожает меня с каждым днем сильнее.

– Откуда ты знаешь? – Арчи окинул шурина критическим взором. – Может быть, ее чувства тоже переменились. Очень даже возможно, что ее не устраивает цвет твоих волос. Как, к примеру, меня. Вот если бы ты выкрасился попунцовее…

– Заткнись! Мужчина же всегда знает, когда девушка обожает его.

– Отнюдь, малышок. Когда ты доживешь до моих лет…

– Я как раз твоих лет!

– И правда. Совсем забыл. Ну, если взглянуть на дело под другим углом, давай предположим, старый сын, что мисс Как Бишь Ее Там, вторая сторона…

– Прекрати! – внезапно перебил Билл. – Сюда идет Реджи.

– А?

– Сюда идет Реджи ван Тайл. Я не хочу, чтобы он услышал, как мы обсуждаем эту чертову западню.

Арчи поглядел через плечо и убедился в справедливости сказанного. Реджи лавировал между столиками в их направлении.

– Ну, он-то как будто всем доволен, – завистливо сказал Билл. – Что же, я рад, что хоть кто-то счастлив.

Он был абсолютно прав. Обычно Реджи ван Тайл бродил по ресторанным залам походкой лунатика. Теперь же он прямо-таки галопировал. Более того: обычно лицо Реджи дышало сонной печалью. Теперь же оно сияло улыбками и воодушевлением. Он подлетел к их столику, источая энтузиазм – развернув плечи, держа голову прямо, глядя вперед горизонтально, слегка выпятив грудь, ну, будто он проштудировал все полезные советы «Неотразимой Личности».

Арчи ничего не понимал. С Реджи явно что-то стряслось. Но что? Было бы нелепо предположить, что кто-то оставил ему солидный капитал, поскольку чуть ли не все солидные капиталы в мире были ему оставлены еще десять лет назад.

– Приветик, старый стручок, – сказал Арчи, когда новоприбывший, излучая доброжелательность и радость жизни, завис над их столиком подобно полуденному солнцу. – Мы как раз закончили. Но сплотись вокруг, и мы полюбуемся, как ты ешь. Чертовски увлекательно наблюдать, как старичок Реджи ест. Зачем ходить в зоопарк?

Реджи покачал головой:

– Извини, старина. Не могу. Меня ждут в «Ритце». Завернул сюда, потому что надеялся найти вас тут. Хотел, чтобы вы первыми услышали новость.

– Новость?

– Я самый счастливый человек на свете!

– Оно и видно, черт бы тебя побрал, – пробурчал Билл, потому что этот солнечный луч в человеческом облике неприятно дисгармонировал с серой мглой, в которую был погружен он сам.

– Я помолвлен!

– Мои поздравления, старый товарищ! – Арчи сердечно потряс его руку. – Черт возьми, как старый женатик, люблю, знаешь ли, когда вы, юнцы, остепеняетесь!

– Не знаю, как тебя благодарить, Арчи, старичок, – сказал Реджи пылко.

– Меня? Благодарить?

– Без тебя я бы с ней не познакомился. Ты ведь помнишь девушку, которую послал ко мне? Ты хотел, чтобы я устроил ей маленькую роль…

Он умолк в полном недоумении. Арчи испустил нечто среднее между хрипом и бульканьем, но звук этот абсолютно потонул в потрясенном вопле, донесшемся с другой стороны столика. Билл Брустер наклонился вперед, вздернув брови над выпученными глазами.

– Ты помолвлен с Мейбл Винчестер?!

– Да, прах меня побери! – сказал Реджи. – А ты с ней знаком?

Арчи опомнился первым.

– Шапочно, – сказал он. – Шапочно. Старина Билл знаком с ней шапочно, так сказать. Не очень близко, знаешь ли, но… как бы это выразить?

– Шапочно, – подсказал Билл.

– Вот именно. Шапочно.

– Чудесно! – сказал Реджи ван Тайл. – Почему бы тебе не поехать со мной в «Ритц» и не познакомиться с ней поближе?

Билл пробормотал что-то невнятное. И Арчи снова пришел на выручку:

– Сейчас Билл не может. У него свидание.

– Свидание? – сказал Билл.

– Свидание, – сказал Арчи. – Встреча, знаешь ли. Говоря точнее… ну… свидание.

– Но… э… поздравь ее от меня, – сказал Билл с глубокой искренностью.

– Большое спасибо, старик, – сказал Реджи.

– И скажи, что я в восторге, хорошо?

– Всенепременно.

– И не позабудь сказать именно так, хорошо? В восторге.

– В восторге.

– Вот-вот: в восторге.

Реджи взглянул на часы:

– Эгей! Надо бежать!

Билл с Арчи следили, как он прогалопировал за двери ресторана.

– Бедный старый Реджи! – сказал Билл чуть виновато.

– Не обязательно, – сказал Арчи. – То есть я хочу сказать, вкусы бывают разные, знаешь ли. Что одному отрада, другому отрава и наоборот.

– В этом что-то есть.

– Абсолютно! Ну, – сказал Арчи весомо, – это как будто тот самый, фигурально выражаясь, расчудесный, развеселый день во всем счастливом Новом Году, упомянутый поэтом Теннисоном. Да? Нет?

Билл глубоко вздохнул.

– Еще бы! – сказал он. – Мне бы хотелось как-нибудь это отметить.

– Верный дух! – сказал Арчи. – Абсолютно верный дух! Начни с того, что заплати за меня по счету!