Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

Глава 7. Знакомство состоялось

Ураган, врывающийся в комнату, неминуемо меняет расположение предметов в ней. Данный ураган сместил пуфик, стул, коврик и Штыря. Стул, подкинутый массивной ногой, ударился о стену, пуфик укатился, коврик смялся и заскользил прочь. Штырь с воплем вскочил на ноги, снова поскользнулся, упал и, в конце концов, выбрал компромисс: опустился на четвереньки и, моргая, остался в этой позе.

Пока все эти волнующие события развивались, сверху донесся звук раскрывающейся двери, затем – стремительного топотка, сопровождающего весомое увеличение лепты, вносимой собаками в общую какофонию. Дуэт теперь обрел поистине вагнеровское звучание.

Первым в комнату влетел белый бультерьер, обладатель сопрано, за ним – неудачливый второй – его сопевец-баритон, массивный бульдог, удивительно похожий на массивного мужчину с револьвером, уже находившегося там.

А затем вся компания, выражаясь на театральном жаргоне, «подержала мизансцену». На заднем плане с рукой все еще на дверном косяке – величественный домовладелец, на авансцене – Джимми. В центре Штырь и бульдог, сблизив носы на расстоянии пары дюймов, изучали друг друга со взаимной неприязнью. В дальнем углу бультерьер после стычки с бамбуковым столиком, припав к полу, высунул язык и вращал глазами в ожидании продолжения.

Домовладелец смотрел на Джимми, Джимми смотрел на домовладельца. Штырь и бульдог смотрели друг на друга. Бультерьер беспристрастно разделял свой взгляд поровну между остальными членами компании.

– Типичная сценка тихой американской домашней жизни, – пробормотал Джимми.

Мужчина с револьвером побагровел от ярости.

– Руки вверх, дьяволы! – взревел он, нацеливая гигантское огнестрельное оружие.

Оба мародера дружно подыграли его капризу.

– Разрешите мне объяснить, – сказал Джимми, умиротворяюще и медленно поворачиваясь, чтобы лицом к лицу встретить бультерьера, который теперь неторопливо двигался в его направлении с плохо разыгрываемой незаинтересованностью.

– Стой смирно, негодяй!

Джимми встал смирно. Бультерьер все с тем же рассеянным видом начал инспектировать его правую брючину.

Тем временем отношения между Штырем и бульдогом сильно натянулись. Внезапное вскидывание рук первого подействовало на собачьи нервы наихудшим образом. Штыря, замершего на четвереньках, пес еще мог стерпеть. Но Штырь семафорящий пробудил в нем мысли о честном бое. Теперь он ворчал мрачно и задумчиво. Его глаза исполнились целеустремленности.

Возможно, именно это толкнуло Штыря взглянуть на домовладельца. До этой секунды ему хватало, на что устремлять взгляд, однако теперь глаза бульдога стали настолько малоприятными, что Штырь бросил молящий взгляд на мужчину у косяка.

– И-ех! – вскричал он в тот же миг. – Так это же босс! Эй, босс, отзовите собачку, пока она мне башку не отгрызла.

Мужчина от удивления опустил револьвер.

– Так это ты, исчадье сатаны? – отозвался он. – То-то я подумал, что уже видел твою рыжую волосню. Что ты делаешь в моем доме?

Штырь застонал от жалости к себе.

– Босс! – вскричал он. – Меня на понт взяли. Грязная работа, не иначе. Слышь! Дело так обстоит. По-честному: я не знал, что тут вы проживаете. Жирняга швед – Оле Ларсен его кликуха – говорит мне, что дом энтот одной дамочки, вдовы, и живет она тут одна, а серебра и прочего хоть завались, а сама на Юге гостит, и дом совсем пустой. И-ех! Теперь-то ясно, чего он подстроил. Мы с ним на той неделе стыкнулись, ну и я думал, что у него на меня зуб, потому как верх за мной остался. Но три дня назад приходит он ко мне и говорит: «Давай будем корешами» – и дает мне, значит, наводку. И я клюнул. А швед энтот только того и добивался. Знает, что тут вы живете, ну и придумал столкнуть меня с вами. Такая, босс, незадача!

Крупный домовладелец выслушал эту печальную повесть о дарах данайцев в полном молчании. В отличие от бульдога, который сначала и до конца порыкивал, причем все более грозно. Штырь нервно покосился в его сторону.

– Собачка, – сказал он с трепетной настойчивостью. – Отозвали бы вы собачку, а, босс?

Крупный домовладелец наклонился, ухватил пса за ошейник и оттащил.

– Те же меры, – одобрительно указал Джимми, – принесли бы неописуемую пользу и этой игривой и ласковой псине. Конечно, если она не вегетарианка. В последнем случае не затрудняйтесь.

Домовладелец свирепо на него уставился.

– Кто ты такой? – спросил он грозно.

– Моя фамилия, – начал Джимми, – П…

– Он, – вмешался Штырь, – чемпион среди громил, босс…

– Э?

– Чемпион-взломщик с того берега. Точно говорю. Из Лондона. И-ех! Тот еще дока! Да расскажите ему, как вы банк брали и как вы слезы у герцогини стырили, и про эту – как ее там – горелку.

У Джимми сложилось мнение, что Штырь несколько лишен тактичности. Когда вас у себя в гостиной в половине четвертого утра обнаруживает домовладелец, вооруженный револьвером, вряд ли стоит подчеркивать ваши достижения как взломщика. Надо полагать, что домовладелец уже считает их само собой разумеющимися. В минуты такого кризиса следует всячески подчеркивать далекую от взломов часть вашей натуры. Уместно, скажем, указать на то, что ребенком вы регулярно посещали воскресную школу, и вспомнить слова, которые произнес младший священник, когда вручал вам приз за познания в Священном Писании. Домовладельца следует убедить, что ваша врожденная чистота сердца, если отпустить вас после надлежащего внушения, заставит вас исправиться и в будущем уже никогда не вляпываться в подобные ситуации.

И потому Джимми с некоторым изумлением обнаружил, что эти разоблачения не только не настроили человека с револьвером против него, но словно бы оборачивались в его пользу. Домовладелец смотрел на него из-за револьвера скорее с интересом, чем с неодобрением.

– Так ты грабитель из Лондона, так?

Джимми не колебался ни секунды. Если быть грабителем из Лондона могло в глухие часы ночи послужить пропуском в гостиную гражданина Соединенных Штатов и, главное, обеспечить свободный выход из нее, так было бы по меньшей мере нелепо отказаться от этой роли. Он учтиво поклонился.

– Ну, тебе придется выкладывать, раз ты в Нью-Йорке. Понятно? И выкладывать сполна.

– Дык само собой! – сказал Штырь, радуясь, что напряжение рассеялось и вопрос поставлен на приятную деловую ногу. – Он не подкачает. Он в игре мастак. Всеконечно.

– Всеконечно, – вежливо повторил Джимми. Он ничего не понял, но ситуация явно улучшалась, так к чему было нарушать гармонию?

– А энто, – сказал Штырь благоговейно, – фараонов босс. Капитан полиции, – тут же поправился он.

Луч света пронзил мрак в голове Джимми. Он только удивился, почему не понял раньше. Поработав нью-йоркским репортером около года, он, естественно, кое-что узнал о подоплеке полицейской деятельности. Теперь он понял, почему домовладелец так вдруг к нему переменился.

– Рад познакомиться, – сказал он. – Нам непременно надо будет побеседовать в ближайшие дни.

– Непременно, – выразительно сказал капитан полиции.

– Конечно, я не осведомлен о ваших методах на этом берегу, но все, что принято, я…

– Я жду вас у меня в управлении. Штырь Муллинс покажет вам, где оно.

– Отлично. Вы должны извинить этот неофициальный предварительный визит. Собственно, мы забрались сюда укрыться от дождя, вот и все.

– Ах так!

Джимми почувствовал, что ему надлежит защищать свое достоинство. Этого требовала ситуация.

– Но ведь, – сказал он с некоторым высокомерием, – я вряд ли стал бы тратить время на какого-то жалкого медведя…

– Он только банки берет, – упоенно пробормотал Штырь. – Их он живьем ест. Ну и слезы всяких там герцогинь.

– Не отрицаю, что отдаю предпочтение бриллиантам и герцогиням, – сказал Джимми. – Ну а теперь, поскольку час уже поздний, не лучше ли нам… Ты готов, Штырь? Так доброй ночи. Был рад познакомиться с вами.

– Увидимся у меня в управлении.

– Вполне возможно, я туда загляну. Полагаю, в Нью-Йорке я на дело не пойду. В конце-то концов я тут на отдыхе.

– Если вы вообще хоть какой-то работой займетесь, – сказал полицейский ледяным тоном, – то лучше зайдите ко мне в управление, не то пожалеете, что не зашли, когда будет уже поздно.

– Разумеется, разумеется. Ни в коем случае не пренебрегу формальностью, здесь принятой. Но не думаю, что нарушу свой отдых. Да, кстати, один пустячок. Вы не будете возражать, если я вырежу «Д» на вашей входной двери?

Полицейский уставился на него.

– С внутренней стороны. Буква не будет бросаться в глаза. Просто моя маленькая причуда. Если вы не возражаете?

– Хватит с меня твоих… – начал полицейский.

– Вы не поняли меня. Это всего лишь определит, кому платить за обед. Да я ни за что в мире…

Полицейский указал на окно.

– Убирайтесь, – сказал он коротко. – Я вами сыт по горло. И не забудьте зайти ко мне в управление.

Штырь, все еще исполненный глубокого недоверия к бульдогу Растусу, буквально подпрыгнул при этом приглашении. Он оказался за окном и исчез в дружеском мраке, почти прежде чем полицейский договорил. Джимми остался на месте.

– Я с восторгом, – начал он и умолк. В дверях появилась девушка… девушка, которую он узнал. Ее растерянность сказала ему, что и она его узнала.

И вот теперь, впервые с той минуты, когда он вышел из своей квартиры в компании Штыря, Джимми утратил ощущение реальности происходящего. Все ведь было именно так, как могло бы происходить во сне. Он заснул, думая об этой девушке, и вот она перед ним. Однако взгляд в сторону Макичерна вернул его в явь. В мире грез капитан полиции ни с какой стороны не умещался.

Полицейский стоял спиной к двери и не заметил пополнения их общества. Ручку двери Молли повернула очень тихо, а ее ноги в тапочках ступали беззвучно. И только потрясенное выражение на лице Джимми заставило Макичерна оглянуться на дверь.

– Молли!

Она улыбнулась. Хотя ее лицо оставалось бледным, но вечерний костюм Джимми ее успокоил. Она не понимала, как он мог очутиться здесь, но, видимо, все было в порядке. Она прервала разговор, а не ссору.

– Я услышала шум, твои шаги на лестнице и послала собак вниз, тебе на помощь, папа, – сказала она. – Ну а теперь спустилась посмотреть, как ты.

Мистер Макичерн растерялся. Появление Молли поставило его в двусмысленное положение. Обличить Джимми как грабителя представлялось невозможным. Тот знал о нем излишне много. Собственно, капитан полиции боялся в жизни только одного: что его способы наживать деньги дойдут до ушей дочери.

И тут его осенила блестящая идея.

– Милочка, в окно влез вор, – сказал он, – а этот джентльмен его увидел.

– Как в бинокль, – сказал Джимми. – Крайне неприятный типчик.

– Но он выскочил в окно и сбежал, – докончил полицейский.

– И так стремительно! – поддержал Джимми. – Возможно, он цирковой акробат.

– Он тебя не ударил, папа?

– Нет-нет, милочка.

– Возможно, я его спугнул, – сказал Джимми небрежно.

Макичерн исподтишка метнул в него сердитый взгляд.

– Нам не следует злоупотреблять вашим временем, мистер…