Атаманова казна

Макаров

Было ощущение, что пещера не желала, чтобы её откапывали. Каменное крошево из известняка плотно спрессовалось в заваленном взрывом ходе, и бойцам приходилось долбить этот монолит кирками и ломами. Макаров сделал бы проще: пробурил шурф, заложил взрывчатку и смёл направленным взрывом кусок холма вниз по склону. Но указание с Питера было спущено недвусмысленное – откапывать вручную, избегая наносить пещере избыточный вред. Вот и рылись в этой норе второй день, постепенно углубляясь в землю и вытаскивая грунт на поверхность. Лагерь разбили тут же, у пещеры. Неизвестный труп у входа закидали грунтом, нечего смущать бойцов. А скоро добрались и до погибших в пещере бандитов. Вернее, сначала до их сапог. Постепенно откопали пять трупов, раздавленных породой, а ещё через сутки расчистили завал полностью. Но тел больше не обнаружили, что немало озадачило Макарова – он сам видел, как в пещеру зашло восемь человек. Прошли дальше по отрытому ходу, и скоро уткнулись в ещё один завал, преграждающий путь дальше. Видимо, взрывная волна ушла вглубь пещеры, обваливая слабый свод в разных местах. Никаких следов на полу уже не просматривалось, всё было в щебне и пыли, как в обычной каменоломне. Дал команду Чудину выставить охранение у пещеры, тела погрузили в подводу и отправились в Бугульму, докладывать телеграфом о результатах.

В Питере его доклад восприняли сухо, без ожидаемого интереса. Причина тому выяснилась тут же – пропала особая экспедиция, выдвинувшаяся под началом тов. Иванова за тумановским обозом (Вот это новости… Шляхтич решил взять всё без Макарова, значит?). Понятное дело, что вместе с экспедицией пропал и сам Туманов. Отряд из пятнадцати человек выдвинулся из Бугульмы три дня назад, должен был вернуться вчера, но как в воду канул. Конечно, времени прошло мало, всякое могло быть в дороге, но с дисциплиной в таком серъёзном ведомстве был полный порядок, и если было сказано, что на экспедицию дано двое суток, значит будь добр выйти на связь в указанный срок и доложить. Подобный подход Макаров понимал, сам такой, не понятно было другое: куда выдвинулся тов. Иванов, то есть Щляхтич? Питер не долго думая уполномочил Макарова принять все меры для розыска пропавшего отряда, подпись под приказом поставил человек серъёзный, сам Бокий. Макаров втайне был доволен, что обоз без него найти не смогли, но где теперь искать экспедицию? В подчинение ему отвели всё тот же отряд ЧОН, командир которого, Чудин, так же был оповещён об этом по телеграфу личным указанием Бокия. Пока Чудин снаряжал гонца снимать охрану с пещеры (людей катастрофически не хватало), Макаров провёл опрос всех причастных к отправке особой экспедиции, с целью выяснить, что кому известно о маршруте. Начал с Чеха, и как оказалось, правильно сделал. Тот без долгих разговоров повёл его в свой кабинет, где на стене висела большая карта Бугульминского уезда. На ней небольшой меткой была обозначена Шешминская крепость. Как пояснил Чех, карту у него забирали для допроса Туманова, а когда вернули, то уже с этой пометкой, которой раньше не было. Больше никто ничего толком сказать не смог, и Макаров не стал тратить время впустую, приказал Чудину готовить отряд к выдвижению и уже ночью двинулись в путь. Утром были в старой крепости, где три дня назад остановилась на отдых экспедиция. Комендант крепости, комиссованный по инвалидности бывший пехотный унтер, сумел показать лишь направление дальнейшего пути пропавшего отряда, и уверял, что краем уха расслышал название «Кутема», о котором промеж себя негромко говорили старшие чины. Что за старшие чины толком сказать не смог, путаясь и заикаясь лишь пробормотал: «Оне зараз видны». Сверились с картами. Выходило, что эта самая Кутема была уже в Казанской губернии, примерно в двадцати трёх верстах западнее. Делать нечего, немного отдохнули и двинулись дальше, попав по дороге в сильный снегопад. В Кутему вошли далеко за полдень, чоновцы разыскали старосту и доставили к Макарову, разместившему штаб отряда на постоялом дворе, временно закрытым, по причине отсутствия постояльцев. Перепуганный староста сбиваясь и дрожа конечностями доложил всё, что знал:

– Был один отряд, боле дюжины человек, третьего дня проехали по дороге в сторону Ибрайкина. В селе не останавливались, и не возвращались. Только по дороге беда с ними вышла, стреляли в той стороне. Никто не ходил и не смотрел, староста всем запретил: не нашего ума дело. Но с того дня вороньё в той стороне вьётся, значит точно беда.

Дорога, что указал староста, была обычным просёлком меж соседними сёлами, за околицей он скоро терялся в лесном массиве, забирая в гору. Отряд не мешкая направился в указанном направлении и в верстах в пяти от села наткнулся на место гибели экспедиции.

Ещё на подъезде в нос ударил густой трупный смрад, меж деревьев взвилась в небо, свистя крыльями на взмахах, огромная стая иссиня-чёрного воронья, недовольно гаркая на спугнувших их людей. Чоновцы спешились, и с застывшими лицами принялись обследовать место гибели своих товарищей. Брошенные лошади убитых бродили поблизости, цепляясь стременами и уздечками за деревья и кусты, и поворачивая морды к людям ржали, словно укоряя за запоздавшую помощь. Окровавленная одежда убитых была подмёрзшей, и снег не тая укрывал их, словно белым саваном. Лишь следы лап и крыльев птиц, да жуткие дыры выклеванных глазниц. Один конь был убит, его раздувшийся труп с вытянутыми параллельно земле ногами, словно указывал копытами на присыпанное снегом, изуродованное тело, лежавшее в придорожной канаве и прикрытое, растерзанной в лохмотья шашечными ударами, светлой бекешой. Макаров вздрогнул, узнавая в убитом Шляхтича. Недалеко лежал труп с развороченной выстрелом головой, которую почти до голого черепа успели обклевать птицы. И тут неожиданно для всех рукав бекеши шевельнулся, отчего в небо с громким карканьем взметнулось тучей вороньё, бесстрашно рассевшееся было на ветках деревьев.

– Господи… Жив? – Макаров подбежал к телу и с разбегу бухнулся на колени, подсовывая руку под окровавленный затылок лежавшего и второй нащупывая пульс на шее. Ничего не указывало на признаки жизни, кроме, разве-что, ощущения теплоты ладонями. Чуть теплее было тело, чем мёрзлая земля и свежий снег.

– Ко мне! Готовьте носилки. – Макаров осмотрел тело более внимательно. По бекеше змеились множественные ровные разрезы рубящих и колющих ударов. Сквозь прорехи виднелось красные рубцы в запекшейся крови, но под самим телом крови почти не было. Голова покоилась на широком овчинном воротнике, лицо было спокойно, глаза закрыты, словно Шляхтич крепко спал.

Подбежавший отрядный врач раскрыл свою сумку и начал аккуратно накладывать тампоны и бинтовать раны, безжалостно распарывая одежду. Другие бойцы сооружали носилки из жердей, натягивали на них брезент и шинели, и крепили к сёдлам бесхозных лошадей, которых уже собирали в кучу. Подошёл Чудин и тронув Макарова за локоть доложил:

– Похоже на засаду, товарищ военспец. Стреляли с двух направлений, вон с тех позиций скорее всего. – он махнул рукой по обе стороны дороги. – Следов никаких, снег, но по пулевым и положению трупов…

– Ясно, Чудин, можешь не продолжать. Пойдём, глянем вместе.

Ничего конкретного не обнаружили, снег действительно скрыл все возможные следы, смогли лишь примерно установить места стрелков в засаде, по надломленным веточкам для секторов обстрела, стреляным гильзам да примятой жухлой траве, укрытой теперь снегом. Получалось, в засаде было около десятка человек. Если успели сделать два прицельных залпа, то могли сразу положить весь отряд, без вариантов. А потом уже добили раненых. Кстати, а где труп Туманова?

Все тела собрали в одно место, для лучшего опознания. Пятеро были с комендатуры, их никто не знал, зато своих узнавали сразу.

– Кукин…Пантелеев… Острягин… Хужиев…Раков… – Чудин с потухшим голосом составлял список погибших.

Десять человек авангард, плюс пятеро с комендатуры были замыкающие, и двое в центре. Точнее один, Шляхтич не в счёт. С размозженной головой видимо Бочаров. А Туманова нет. И тачанки с пулемётом нет. Тела не ограблены, пропало только оружие. «И какие выводы, полковник?» – сам себя спросил Макаров

– Пока никаких. – процедил сквозь зубы.

– Что? – Не понял Чудин.

– Делаем так, товарища Иванова на носилки, и срочно в ближайший госпиталь. Остальных на подводы, и в Кутему. Действуй.

– Слушаюсь!

Ничего более продуктивного сейчас сделать не представлялось возможным. Организовать преследование после трёх суток? Кого и по каким следам? Глупо. А спасти Шляхтича архиважно. И поставленная задача в целом выполнена – судьба экспедиции установлена.

В Бугульму вернулись на следующие сутки. Шляхтича всё это время везли с собой, но уже на реквизированной подводе, выстланной сеном и овчиной. Вкололи в вену морфий, и домчали до госпиталя. Пока врачи принялись колдовать над раненым, Макаров доложился по телеграфу о выполнении задания. Само собой, результат был в целом негативным, экспедиция пропала, главный преступник сбежал, плюс был один – сам Макаров к этому не причастен, наоборот, нашёл пропавший отряд в кратчайшие сроки. К его удивлению, Бокий оказался достаточно информирован, и следующим его поручением было установить, являлись ли найденные в пещере трупы бойцами отряда Туманова. Ну, с этим справиться было совсем легко.

Пока врачи откачивали Щляхтича, который никак не желал приходить в себя, Макаров с отрядом ЧОН выехал в Новую Елань, захватив с собой подводу, нагруженную телами извлечённых из пещеры бандитов. Чудин уже подробно докладывал ему о карательной экспедиции отряда в Елани, сопоставить вытекающие один из другого факты большого ума не требовалось, оставалось всего лишь зафиксировать результат. В Елани собрали жителей, и сразу опознали четверых, а пятый оказался с Кузайкино (чтобы удостовериться, проехали и туда). Дома всех пятерых сожгли в тот же день, их родственников пока искать не стали, не было времени, успеется ещё. Вернулись в Бугульму на следующие сутки, сразу доложившись в Питер. Шляхтич всё ещё был без сознания, и как утверждал местный эскулап – в глубокой коме. С Питера пришло неожиданное распоряжение: Иванова срочно доставить в Самару, Макарову сопроводить его лично.

Выехали немедленно. Доставил Шляхтича в лучшем виде, в отдельном санитарном вагоне, под постоянным наблюдением двух врачей. В Самаре их уже ожидал спецвагон, со всем необходимым медицинским оборудованием и своими врачами, в него перегрузили раненого прямо на вокзале, и не мешкая вагон отправился на Москву, а оттуда в Питер. Доктор, которому поручили опекать ценного пациента, качал головой и всю дорогу удивлялся:

– Этот парень родился не в рубашке, а в тулупе. Столько ран, и какие… а жив. – За три дня пути они сошлись с Макаровым поближе, гоняли чаи и баловались спиртом, из врачебных запасов.

На вопросы Макарова, как скоро очнётся раненый и сможет ли вернуться в строй, доктор ответил так:

– Прогноз никто сейчас дать не в состоянии. Кома ему не страшна, защитная реакция организма, иначе и не выдержать такой разгром. Вы представьте себе: пробито легкое, задет кишечник, грудная клетка сломана, череп треснут, кровопотеря, и он ещё держится. Так что в сознание ему приходить рано, доберемся до стационара, там и начнём приводить его в порядок. Нам бы довезти…