Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2

Глава 37

Прошло несколько дней, и деревья в самом деле зацвели. В этом году их красота просто завораживала. Жители Хайбуна бросали все свои дела и семьями уходили в сады. Некоторые блуждали среди деревьев, другие группами сидели на свежей зеленой траве и смотрели, как легкий ветерок шевелит розовые ветки. При этом лица у всех были глупо-счастливыми, словно у ребенка, впервые увидевшего чудо. Но вся эта волшебная красота не радовала адепта. Сегодня с самого утра он был невероятно раздражен. Не успокоила даже медитация. Его сердили две вещи: то, что сегодня он твердо решил поговорить с женщиной, и то, что за эти дни не смог узнать о ней больше. Но, как обычно бывает с людьми, он винил в своем плохом настроении не себя, а других. Например, Йяццу, который целый месяц избегал встреч с ним. Готоба не помнил, что ни разу не пригласил его к себе официально как адепт клана. Он не вспоминал бы об этом и дальше, если бы не замечание Кёрая, высказанное слишком спокойным, даже равнодушным тоном.

— Он отказывается прийти. Говорит, что плохо себя чувствует.

— Когда ты беседовал с ним?

— Вчера вечером. Он отказался посетить мой дом, мотивируя это тем, что болен.

— Просто невероятно! Адепт приглашает его, а он считает возможным отказаться!

— Прошу прошения, учитель. Но я приглашал Йяццу не от вашего имени, а от своего. Мы с ним хорошо знакомы, но никогда не были друзьями. Он вполне мог отказать мне, сославшись на нездоровье.

— А в первый раз он сказал, что занят. Не так ли? Во второй — что договорился о совместной тренировке с этим, как его? Растом! В третий раз его вообще не оказалось дома. Сегодня он болен. Что еще придумает этот мальчишка?!

— Почему вы официально не пригласите его к себе? В этом случае он не смог бы отказаться.

— Это слишком большая честь для ученика, предавшего своего учителя!

— Не думаю, что Йяццу предал адепта Рёдзэна. Он ценил и уважал его.

— А то, что он водит дружбу с его убийцами, ты не считаешь предательством? И вообще, Кёрай, — адепт отвернулся от окна и взглянул на мужчину, — сегодня ты постоянно споришь со мной. Испытываешь мое терпение?

— Нет, учитель. Простите меня. Если желаете, я еще раз приглашу Йяццу к себе.

— Чтобы он выдумал новую причину для отказа? Я сам навещу его. Посмотрим, что он скажет в свое оправдание!

Готоба еще раз с раздражением взглянул на цветущие деревья тайры и отошел от окна.

Йяццу, наоборот, сегодня был в приподнятом настроении. Наступившая весна наполнила радостью его душу. Казалось, что она расцвела подобно цветку тайры. Нет. Подобно нежному и душистому цветку дерева Сум. Мужчина сидел на полу, сложив ноги и закрыв глаза. Его телу было удобно в этой обычной для медитации позе. Со стороны оно казалось статично спокойным. Но мысли никак не хотели покинуть его голову, мешая сосредоточиться. Они кружили и кружили, словно в хороводе. Йяццу несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться, но так и не смог этого сделать. Одна вещь особенно занимала его. Это были слова Комды о том, что она решила покинуть Хайбун на следующий день после весеннего равноденствия. То есть послезавтра. В этот раз он не стал спрашивать у нее разрешения, как когда-то в Кисэне. Йяццу знал, что просто не сможет отпустить ее одну, пусть даже и в компании преданых друзей. Эта решимость, убеждённость в том, что он поступает правильно, неожиданно успокоили Йяццу. Мужчина еще раз вдохнул, выдохнул и расслабился. Он почти достиг нужного состояния, когда почувствовал чье-то прикосновение. Йяццу ощутил досаду. Ему помешали в самый неподходящий момент. Он открыл глаза и медленно повернул голову. Около него стоял адепт Клана Терпения Оэ-но Готоба. Тот сказал:

— Прости, что помешал медитировать, но у меня есть к тебе несколько вопросов.

Йяццу подумал: «Ничуть ты не жалеешь, что отвлек меня. Ты даже доволен тем, что сделал это». Но он заставил себя вежливо поприветствовать адепта и предложил свою помощь. Старик сел напротив и пристально всмотрелся в мужчину глазами цвета зеленого чая.

— Хочу спросить тебя, Йяццу, что собирается делать женщина, которую ты привел сюда?

— Наверное, отправилась погулять по саду. По крайней мере, она собиралась это сделать.

— Не прикидывайся, что не понял моего вопроса! Что она собирается делать в ближайшее время?

— Почему бы, адепт, вам самому не спросить ее об этом? Думаю, она тут же открыла бы вам свои планы.

— Ты непочтителен, Йяццу! С тобой разговаривает адепт клана!

— Простите меня, старейший, но я не буду доносить на своих друзей.

— С каких пор эти чужеземцы и убийцы стали твоими друзьями?

— С тех самых, как несколько раз спасли мою жизнь и ничего не попросили взамен. Мы многое преодолели вместе и всегда понимали друг друга. И убийцами я их никогда не считал.

— Эта… Комда заморочила тебе голову! Она манипулирует тобой! Скажи, зачем она появилась на нашей планете? Чтобы уничтожить ее?!

Последние слова адепта прозвучали как обвинение. Йяццу нахмурился, но ничего не ответил. Это молчание злило адепта, но он заставил себя успокоиться. Разве не терпению он учился всю жизнь? Этот мальчишка, сидящий напротив, не выведет его из себя! Все еще думая над тем, что Рёдзэн ничему не научил своего ученика, он услышал:

— Комда собирается покинуть Хайбун. Сразу после дня весеннего равноденствия. Я не спрашивал, куда она отправится, но думаю, что в Такэ-но Ути. Ей хотелось встретиться с Великим Учителем.

— Этого нельзя допустить!

— Почему?

— Она собирается убить его. Так же, как адепта Рёдзэна!

В глазах Йяццу было такое огромное удивление, такое явное непонимание услышанного, что Готоба потерял контроль над собой и вспылил:

— Ты слишком молод, чтобы осознать мою правоту, и слишком ослеплен этой женщиной, чтобы рассуждать здраво! Запомни мои слова, она строит коварные планы. Планы убийства.

— Если бы вы узнали ее лучше, то убедились бы, что ошибаетесь. Комда не способна на такое.

— Ты противоречишь себе. Вспомни, разве не она убила твоего учителя?

— Это было не убийство, а честный поединок.

Готоба сдавленно застонал. Все словно сговорились. Твердят о честности поединка, которого не видели.

— Насколько я знаю, ты не присутствовал на нем.

— Вы правы. Но там было достаточно свидетелей и без меня. Почти все Посвященные клана присутствовали на нем.

— Значит, она околдовала их. Заставила поверить в то, чего не было. Неужели ты думаешь, что она смогла бы честно победить такого воина, как Рёдзэн? Ты знаешь, насколько он был велик и силен. Адепт клана воинов погиб от руки женщины! В это просто невозможно поверить!

— Это ваше право. Я продолжаю считать, что это был честный поединок. Если она убийца, как вы утверждаете, ей проще было выследить и убить учителя из-за угла. Тем более что он ни от кого не скрывался. Зачем ей нужно было вызывать его на бой, исход которого не ясен? Слишком сложный способ убийства. Вы не находите это странным?

Адепт Готоба молчал. Он понял, что совершил ошибку. Втянул в спор последователя Клана Истины. Это было полнейшим безрассудством с его стороны. Как в Хайбуне учили смирению и терпению, так в Кисэне — умению мотивированно спорить. Поэтому адепт решил сменить тему разговора. Заинтересованным тоном, словно предстоящей беседы вовсе не было, он переспросил:

— Ты говоришь, женщина отправилась в сад? Пойду разыщу ее. Я давно собирался поговорить с ней. Еще раз прости, Йяццу, что помешал тебе медитировать, но старики иногда бывают более нетерпеливы, чем дети. Я, пожалуй, пойду, если ты не возражаешь.

Готоба поднялся. Он втянул воздух длинным обвислым носом и тихо пробормотал:

— Чудесный аромат разносится от деревьев тайры…

И скрылся за дверью.

С самого утра Мстив занимался своим любимым делом — шпионил за Комдой. Его первоначальные подозрения о том, что за ними следят, полностью подтвердились. Он легко вычислил соглядатаев, тем более что они делали свою работу крайне непрофессионально. Не так, как члены его подразделения на борту «Синей чайки». Он даже узнал, кто возглавляет эту группу неумелых шпионов. И здесь тоже никакой неожиданности не было. Этим человеком оказался Кёрай.

Мстив не стал ничего говорить Комде. Зачем зря тревожить ее по пустякам? Он просто стал опекать женщину. Разведчик не упускал ее из виду больше чем на пятнадцать минут. Последние дни та провела в мастерской изготовителя инструментов, так что следить было легко.

Старый мастер оказался таким же лысым, как Готоба, но более приятным и внешне, и в общении. Они с Комдой быстро поняли друг друга. Ему вполне хватило четырех дней, чтобы изготовить для нее то, что она просила. Этим оказался довольно большой инструмент с длинным вытянутым грифом и многочисленными струнами. Сегодня утром женщина с благодарностью забрала изделие и скрылась в каменных коридорах города.

Мстив чуть не поддался панике, когда понял, что потерял ее. На свое счастье, он встретил Йяццу. Тот сказал, что Комда собиралась пойти в сад. Мстив догнал ее уже на первом уровне. Женщина шла спокойно и не оборачивалась. Разведчик облегченно вздохнул и больше не выпускал ее из виду. Комда вышла из города и вместе с другими жителями Хайбуна направилась в сад. Но не остановилась там, где прочие. Женщина продолжала путь. Мстив шел за ней, переходя от одного дерева к другому. Пышно цветущие ветки заслоняли верхнюю часть ее тела. Он видел только подол белого платья, который колыхался в такт шагам.

Постепенно смолкли голоса и посторонние звуки. Остался только еле слышный шелест травы под ногами да нежный аромат розовых цветов. Тогда Комда остановилась. Она подошла к одному из деревьев и села под ним на траву. Спиной женщина оперлась на ствол и осторожно достала из чехла музыкальный инструмент. Несколько минут настраивала его, чуть склонив голову набок и внимательно прислушиваясь к звукам, а потом заиграла. Музыка была печальной. Мстив застыл, скрывшись в ветвях. Чем больше он вслушивался в незнакомую мелодию, тем понятнее она ему становилась. Иногда музыка была плавной, как текущая вода, потом становилась быстрой и шелестящей подобно ветру, затем бесконечной, как их странствия в черном пространстве Космоса. Мстив стоял, прислонившись к стволу и подняв голову вверх, к вершинам деревьев. Розовые ветки тихо качались у него над головой. Ветер срывал отдельные лепестки и кружил их в воздухе. Мстив провожал их взглядом, а потом опять поднимал глаза. На душе у него было удивительно легко и в то же время чуть тоскливо, поэтому он сделал то, что долго откладывал. Сделал под влиянием момента, что было совершенно не свойственно ему. Он активировал браслет на руке и, стараясь говорить приглушенным голосом, произнес:

— Вызываю капитана «Синей чайки».

Экран мигнул и засветился.

— Капитан на связи.

Желтоглазый мужчина на экране браслета широко улыбнулся и сказал.

— Здравствуй, Мстив. Я очень рад тебя видеть.

— Я тоже, Озби.

— У вас что-то случилось?

— Нет. Я связался с тобой просто так. Поговорить. — Тут Мстив чуть замялся, но все же продолжил: — Как там дома? Как мои ребята? Доставляют много хлопот?