Условия и Положения

Он вздыхает, и в глубине души я просто знаю, что он вот-вот откажет мне. По какой-то причине мне невыносима эта мысль, и я делаю какую-то глупость. Что-то настолько невероятно глупое, что я уверена, что завтра пожалею об этом. Но я слишком восхищена его историей, чтобы беспокоиться о том, что может случиться.

— А что, если мы заключим сделку? — Уголки его губ приподнимаются.

— Я открыт для переговоров.

— Чего ты хочешь? — Я бросаю бомбу ему на колени. Я позволю ему самому решать, чего он хочет больше всего, а потом посмотрю, готова ли я принять вызов.

— Я хочу равного обмена… — Он замолкает, и у меня перехватывает дыхание.

Еще один поцелуй? Настоящее свидание? Минет? На самом деле вариантов бесконечное множество. Тепло проходит от моей головы до кончиков пальцев ног при мысли о том, что он может выбрать.

— Что у тебя на уме?

— Я расскажу тебе о своей матери, если ты расскажешь мне о своих различиях в учебе.

Если бы в моей жизни был саундтрек, то сейчас ди-джей царапает пластинку, заставляя меня чувствовать себя полным ничтожеством. Воздух покидает мои легкие, как сдутый воздушный шар. Что это за чертовщина такая? И более конкретно, как, черт возьми, он узнал?

Я скрещиваю руки на груди и воздвигаю барьер.

— Кто тебе сказал?

— Никто.

— Чушь собачья. Это был Кэл? — Я собираюсь сказать Деклану, чтобы он съехал на обочину и позволил мне взять управление на себя, только чтобы я могла найти Кэла и надрать ему новую задницу.

Он качает головой.

— Я узнал об этом сам.

— Как?

— Я знал знаки. — Горький смех вырывается у меня.

— Ты думаешь, я поверю в это? Насколько доверчивой ты меня считаешь? — Его лицо смягчается.

— Моя мама была такой же.

— Твоя мама? Тот самый, который изучал историю? — Он вцепляется в руль побелевшими кулаками.

— То, что она боролась с чтением, еще не значит, что она его ненавидела.

Я чувствую себя полной идиоткой, если предполагаю обратное. Честно говоря, я изо всех сил стараюсь не отставать от всей этой информации. Я никак не могу переварить, что Деклан знает о моей дислексии, а его мать борется с тем же расстройством в одном разговоре.

— Я должна был догадаться, что ты это поймешь.

— У тебя не было причин прятать это с самого начала. — Я сжимаю кулаки на коленях.

— Ты не можешь судить о моем выборе.

— Я только хочу понять его. — Мягкость его голоса разрывает меня изнутри. Я молчу. — Пожалуйста. — Я прерывисто вздыхаю. Деклан никогда не говорит «пожалуйста», так что это делает меня достаточно слабой, чтобы открыть свое прошлое.

Я смотрю в окно.

— Я провела всю свою жизнь, чувствуя себя не такой, как все остальные. Во-первых, все началось с поддразнивания и насмешек. Такие мелочи, как учителя, называющие меня ленивой, или одноклассники, сплетничающие о том, какая я глупая. Меня задержали на год, что привело к еще большему смущению, потому что все мои друзья перешли в следующий класс без меня. Их слова стали резче, а действия — злее. Кому-то вроде меня не потребовалось много времени, чтобы поверить в эти слова, особенно когда твой собственный отец каждый день называл тебя разочаровывающей идиоткой. — Мой голос срывается.

Деклан протягивает руку и разжимает мой кулак, чтобы сцепить наши пальцы.

— Это было самоисполняющееся пророчество. После развода родителей и всего этого стресса я перестала заботиться о занятиях, несмотря на то, что мама изо всех сил старалась заполучить для меня репетиторов. Ничего не получалось, и я думаю, что она тоже теряла надежду. Мой стыд и тревога росли до тех пор, пока я не начинала плакать каждый день перед школой. Я закрылась в себе, поэтому моя мама рискнула и нашла мне психотерапевта, чтобы я могла рассказать кому-то о том, что происходит. — Его рука успокаивающе сжимает меня. — С помощью моего психотерапевта я начала восстанавливать себя и нашла проекты, в которых была хороша и которые не имели никакого отношения к школе. Вот тут-то и началась моя одержимость растениями. Оказывается, у меня было призвание возвращать к жизни мертвые растения моей мамы.

— Я думал, что терапия должна была решить наши проблемы, а не создавать их еще больше. — Напряжение в моей груди ослабевает, когда я смеюсь.

— Это помогло. Одно растение превратилось в два, и в конце концов я начала собирать целую коллекцию. Мой психотерапевт назвал это стратегией совладания.

— Полагаю, это можно считать лучшим решением, чем наркотики. — Наши глаза соединяются, его глаза наполняются легкостью, которую я хотела бы сохранить на долгие промежутки времени.

— Как только я избавилась от эмоциональных переживаний, я стала гораздо более открыта для репетиторства. Это заняло некоторое время, но в конце концов я начала преуспевать в школе.

— И что потом?

— А потом я окончила среднюю школу с большой помощью. Я еще не была готова поступить в университет после всех трудностей, через которые прошла в школе, так что вот как я оказалась в временном агентстве, с которым ты сотрудничал.

— А потом ты вытащила короткую палку и должна была работать на меня. — Мой нос морщится.

— Ты перебирал помощниц точно так же, как перебирают нижнее белье.

— Я не виноват, что они не оправдали моих ожиданий. — Я качаю головой.

— Всякий раз, когда ты кого-то увольнял, остальные из нас были вынуждены бросать наши имена в шляпу. До этого момента мне везло, но потом…

— Тебя выбрали. — Заканчивает он за меня.

Я киваю.

— Я пришла к тебе в офис в понедельник, зная, что не доживу до конца недели. Но тогда…

— Что? — Его глаза темнеют.

— Я могла бы просто сказать по твоим глазам, что ты ожидал, что я потерплю неудачу.

— И?

— Я провела всю свою жизнь, заставляя людей смотреть на меня таким образом. Что-то оборвалось во мне, когда ты сказал мне не распаковывать свои вещи, так как я уеду к концу недели. Это зажгло огонь под моей задницей. Я была готова на все, чтобы раз и навсегда доказать самой себе, что могу добиться всего, чего захочу, начиная с работы.

— Ты не боялась?

— Конечно боялась. Твоя репутация была такой же ужасной, как и твой послужной список с помощниками, но я знала, что ничто из того, что ты мог бы мне сказать, не превзошло бы того дерьма, которое я слышала в детстве.

Руль скрипит под давлением его ладоней.

— Если бы я знал раньше, я бы умолчал о некоторых вещах, которые сказал тебе… — Мой смех обрывает его.

— Пожалуйста. Мы оба знаем, что ты уволил бы меня, если бы понял, как я сопротивляюсь. — Его челюсть сжимается.

— Это неправда.

— Почему бы и нет?

— Потому что, если бы моя мама была жива, ей было бы стыдно за то, что я сделал что-то подобное. — У меня такое чувство, будто он разрезал меня одними своими словами.

— Поэтому ты держал меня все это время? Несмотря на ошибки, опечатки и более медленное время выполнения заказа? — Мой голос звучит так тихо и неуверенно — идеальное совпадение с тем, что я чувствую, когда Деклан вызывает все эти эмоции.

Он делает медленный вдох.

— Я оставил тебя, потому что ты великолепно справляешься со своей работой. Ты всегда отвечала на любой вызов, который я бросал тебе, независимо от того, входило это в твои должностные обязанности или нет. Не было ни одного раза, когда бы я чувствовал, что твои различия мешают мне. Во всяком случае, я думаю, что это сделало тебя в десять раз лучше в твоей работе, потому что ты думала иначе, чем я. Просто посмотри на сделку с Якурой. Он никогда бы не принял это предложение, если бы ты не дополнила мою модель. — Волна эмоций застревает у меня в горле. — Я могу быть холодным, грубым и отстраненным, но я не слепой. Вся моя работа заключается в оценке активов, и оказывается, что ты мой самый большой.

Я никогда не думала, что кто-то, говорящий со мной о финансах, будет так душераздирающе красив.

Он снова сжимает мою руку, словно напоминая о нашей связи.

— Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы удержать тебя рядом.

— Тебе не нужно слишком стараться. В конце концов, я твоя жена.

— Даже если бы это было не так, я все равно не откажусь от тебя. — Легкая улыбка на его лице делает что-то сумасшедшее с моим сердцебиением.

Я никогда не думала, что кто-то вроде него способен на такие сладкие слова.

— Кто же знал, что под твоей сварливой внешностью скрывается такой славный парень?

— Не говори никому, а то они будут разочарованы, узнав, что это только для тебя.

Похоже, репортер был прав. В конце концов, Деклан питает ко мне слабость.

— Почему? — Спросила я.

— Forelsket. — Его хриплый шепот заставляет меня чувствовать, что он делится секретом, который я не могу расшифровать.

— Произнеси его по буквам. — Я достаю телефон.

Он качает головой, как будто это может стереть крошечную улыбку с его лица.

— Некоторые слова не переводятся.

— Это такая ложь! Все твои слова имеют перевод.

— Поправка. Некоторые слова не предназначены для того, чтобы ты их переводила.

Я скрещиваю руки на груди.

— Кстати, где ты выучил все эти слова? Не может быть, чтобы ты знал все эти языки. — Он поворачивает голову к дороге.

— Это была игра, в которую мы с мамой играли вместе, когда я был маленьким ребенком. — При этой мысли у меня першит в горле.

— Каким образом?

— Я всегда плохо выражал свои чувства, задолго до того, как моя мама заболела.

— Нет, я отказываюсь в это верить. — Говорю я с абсолютной серьезностью.

Его взгляд заставляет меня рассмеяться.

— Она научила меня, что некоторым людям нужна сотня слов, чтобы выразить одну мысль, в то время как некоторым людям нужно только одно слово, чтобы поделиться сотней мыслей.

— Я никогда об этом не думала.

Его взгляд становится далеким.

— Это стало нашим секретным кодом. Если бы я чувствовал что-то определенное, она бы попросила меня дать ей слово. — Моя нижняя губа дрожит.

— Что заставило тебя снова начать их использовать? — Он поворачивается и смотрит на меня.

— Не что, а кто. Мы оба по-своему боремся со словами. Я выражаю их, а ты читаешь. — Его объяснение делает каждое слово, которое он произносит, еще более значимым.

Жжение в груди усиливается, выдавая, как сильно мое сердце хочет отбросить осторожность. Это пугает меня больше, чем я хочу признать, поэтому я придерживаюсь более безопасного вопроса.

— А почему ты выбрал непереводимые?

— Они были на английском, но в конце концов, как только мои братья начали понимать его и начали копировать меня, я переключил передачу. Они никак не могли произнести kyoikumama, не говоря уже о том, чтобы произнести ее по буквам.

— Всегда был против того, чтобы делиться, с самого детства, да?

— Ты единственный ребенок в семье. Ты даже не можешь понять, каково это — расти, когда братья и сестры всегда воруют твои вещи и копируют тебя.

— Хотела бы я! Это кажется намного лучше, чем провести всю жизнь в одиночестве.

— Тишина, должно быть, была приятной.

Я смеюсь.

— Она быстро устарела. Если все пойдет по-моему, я планирую иметь достаточно детей, чтобы заполнить весь дом, чтобы им никогда не пришлось расти в таких чувствах, как я.