Наследник Принца

— Хэдриан! Ты что натворил?! — вздернув руки, как будто собираясь вернуть все обратно, испуганно и возмущенно воскликнула Гермиона.

— Но ведь так красивее, — растерянно произнес я, не совсем понимая ее реакцию, — лучше, чем эта конструкция, наверченная на твоей голове.

Мой палец непроизвольно закрутил спираль, изображая это самое сооружение из волос. Возмущение сменилась изумлением. У Гермионы дрогнули губы, она закрыла лицо руками и, захохотав, уткнулась мне в грудь.

— Хэдриан, ты невозможный! — сквозь смех выдавила она. — Джинни и Флер несколько часов убили на мои волосы, чтобы их собрать и уложить в кон… конструкцию!

Она с новой силой захохотала.

— Прости. Больше не буду. Я исправлюсь и изменюсь, только скажи как.

— Не надо меняться, — уняв смех, Гермиона смахнула непроизвольно выступившие слезы и подняла голову, — я тебя и таким люблю.

— Правда? — робко спросил я.

— Да. Очень. И я согласна быть с тобой.

Я широко улыбнулся и, не выдержав, обхватил ее за тонкую талию и притянул к себе…

Этот поцелуй разительно отличался от первого. Он был более невинным и легким, но самое главное его отличие в том, что он был самым настоящим и самым искренним…

Через некоторое время Гермиона увлекла меня к дому. Но заходить в него мы не стали, а, обойдя, направились к расчищенной площадке, на которой устанавливались шатры под предводительством хозяина — мистера Уизли.

— Мерлин! — выпорхнувшая из Норы Джинни, держащая коробку с украшениями, во все глаза уставилась на Гермиону. — Почему?! Скажи, кто это сделал, и я его прокляну!

— О нет! — всплеснув руками, горестно вторила ей изящная блондинка и дрожащими руками стала перебирать волосы моей девушки. — Это… Как? Зачем?

— Кое-кому моя прическа не понравилась, — лукаво улыбнулась Гермиона и посмотрела в мою сторону, тем самым сдавая меня с потрохами, — и он решил все исправить.

Две пары девичьих глаз одарили меня такими уничижительными взглядами, что я почувствовал себя каким-то вселенским злодеем. Так что на всякий случай дал себе зарок на будущее — не вмешиваться во всякие женские штучки. Во избежание, так сказать.

Людей уже было прилично, и многих я не знал. Зато их знала Гермиона и стала меня знакомить. Самой колоритной мне показалась старушка, сидящая в плетеном кресле и в крепких выражениях комментирующая действия работающих мужчин. Все-то ей не нравилось. Она похвасталась, что ей сто семь лет, и обозвала меня «смазливым красавчиком, разбавившим всю эту надоедливую рыжину». Имени моего тетушка Мюриэль — так звали старушку — не запомнила, я у нее впоследствии так и остался «красавчиком», чем жутко злил Рональда. Впрочем, его вскоре взяла в оборот еще одна блондинка, Габриэль, и он понемногу начал оттаивать.

Все вокруг радовались, что война закончилась, что они живы и их семьи в безопасности. Я тоже радовался, что жив и у меня есть семья, хоть такая и маленькая. Надеюсь, когда-нибудь она будет состоять не только из меня и отца, а пополнится новыми членами. Мне бы очень этого хотелось.

Я смотрел на людей, знакомился и общался, перекидывался шуточками с Гарри и близнецами. Не мог сдержать улыбку, когда натыкался взглядом на цветущего Сириуса: похоже, он до конца не верил, что его мечта осуществилась, и теперь ничто не мешает ему опекать крестника. Но больше всего, конечно, ловил взгляд девушки, которая стала смыслом моей жизни и окончательно примирила меня с этой реальностью.

Которая сделала меня счастливым…

* * *

Со стороны прихожей послышались хлопки, затем приглушенный смех и еще какая-то возня. Напрягшийся было Северус потянулся за палочкой, но тут же расслабился и откинулся в кресле. Отложил газету и еще некоторое время с интересом прислушивался к шуму и крадущимся шагам по лестнице. Снова послышались смешки, и звуки резко оборвались. Северус хмыкнул — сын или его пассия наконец вспомнили про заглушающие чары. Но как закрылась дверь в спальню, он уловил.

Закинув ногу на ногу, Северус вернулся к газете. Но интерес к чтению пропал. Северус устремил взгляд в пространство, вспоминая недавние события. Потом вытащил палочку и внимательно, как это делал уже не в первый раз за последнее время, стал ее рассматривать. Ничего нового он в ней, конечно, не увидел. Такая же черная, гладкая, без украшений и вычурных выпуклостей. Легко отозвавшаяся на прикосновение и готовая служить своему хозяину.

После битвы Северус, пусть с неохотой, но собирался ее вернуть, посчитав, что не имеет на нее права. Но услышал в ответ: «Зачем искать другую палочку, когда идеально подходит эта? Я буду только рад, если ей не придется пылиться без дела». Мальчишка был искренен. Но больше всего убедили не слова, а взгляд говорящего. В нем было много всего: доверие, признание, ожидание и надежда, что ему ответят тем же.

Северус убрал палочку и изогнул губы в улыбке. Он давно признал мальчишку своим. И дело не только в генах, а также в испытаниях, которые выпали на их долю и связали покрепче кровных уз.

Которые сделали их настоящей семьей.

От этого он не откажется. Только в одном не признается. Он никогда не расскажет о медальоне, который сын носит на шее. Но ведь ничего страшного в этом нет? Медальон ведь, как и палочка, ничем не отличается от прежнего.

Из груди вырвался короткий вздох. Хотелось бы ему оставить происхождение Хэдриана в полной тайне, но очевидно, что сын будет не согласен и по крайней мере одному человеку он обязательно откроется. Да и Грейнджер, с ее пытливым умом и наблюдательностью, сама в скором времени может заметить какие-нибудь несоответствия в поведении или разговорах Хэдриана. Взять хотя бы отношение к Краучу. Только большая вероятность, что она сделает неверные выводы, и тогда доверию между ними придет конец.

Значит, следует не отговаривать и пускать все на самотек, а наоборот, помочь, хорошо все обдумав и тщательно подготовившись. Ради счастья сына он даже готов был вытащить из тайника и показать девчонке записи опытов и оставшиеся иномирные галеоны.

Сам себе кивнув, Северус отбросил последние сомнения. Умная и неболтливая Грейнджер отлично подходила сыну в качестве спутницы жизни и надежной союзницы.

«Любопытно, — подумал Северус с некоторой меланхолией, — если у меня когда-нибудь появится внучка, она будет такая же мелкая, назойливая и лохматая?»

* * *

Одолженный в школе Омут памяти Северус перенес в подвальный зал, так похожий на тот, с которого началось мое путешествие. Здесь не было никаких картин, а значит, лишних ушей. Но он все равно подстраховался, наложив вокруг защитные чары.

Гарри на такие меры предосторожности только головой покачал.

— Готовы, Поттер? — спросил Северус, убирая палочку.

— Если бы не Гермиона, я вряд ли бы согласился.

Он потер запястье, будто ободок Непреложного обета внезапно зачесался.

— Обет — необходимая мера.

— Еще есть время отказаться, — мягко вклинился я, — но мне хотелось бы, чтобы ты это увидел.

— Уверяю, Поттер, вы не пожалеете. Впрочем, решайте сами. Ладно, — Северус мне кивнул и направился к выходу. — Оставляю вас одних.

— Давай, показывай, — махнул рукой Гарри. — Раз уж поклялся, отступать не буду.

— Тогда прошу.

Я тоже, приглашая, махнул в сторону Омута и, признаться, испытывал сильное волнение, не зная, как Гарри воспримет увиденное.

В Омут памяти мы нырнули вместе.

Первые воспоминания были короткими и безобидными и касались всего лишь моего одиннадцатилетия и поступления в Хогвартс, но потрясенный Гарри просмотрел их дважды и задал мне кучу уточняющих вопросов. Я предложил сделать перерыв, но Гарри быстро справился с шоком и сразу потребовал продолжения.

Дальнейшее было уже из разряда вещей абсолютно невеселых. Гарри увидел и нападение, и похороны мельком, и, конечно же, самые главные воспоминания: мое перемещение через Исчезательный шкаф и встреча с призраком его матери во время битвы за Хогвартс… Вероятно, именно последний эпизод помог Гарри поверить в то, кто я есть.

Потом мы сидели здесь же, в подземном зале, и переводили дух. Путешествие по собственным воспоминаниям для меня хоть и перестало быть болезненным, но и простым я бы его не назвал.

Северус оказался предусмотрительней меня, позаботившись о мебели, а Скипи заранее принес горячего чаю под согревающими чарами, что было очень кстати. Так что мы приходили в себя с комфортом, развалившись в креслах.

— Когда я все переварю, — произнес Гарри, — у меня точно появятся дополнительные вопросы, но сейчас я даже не знаю, что сказать. Только знаешь, — он печально улыбнулся. — Я, когда почти умер, не отказался бы встретиться с мамой еще раз. Но мне достался Дамблдор.

Мои губы скривились в усмешке:

— А я был бы не прочь поговорить с нашим незабвенным директором.

Гарри засмеялся:

— Звучит угрожающе.

— На самом деле уже нет, — отмахнулся я, — запал поутих.

Сделал глоток. Обжигающая жидкость наполнила желудок, и вместе с тем я ощутил, как поднимается настроение — я радовался, что Гарри поверил и хорошо все воспринял.

— Так странно, — сказал Гарри после небольшого перекуса, — раньше я думал, что один на всем белом свете. Тетка не в счет, она всегда давала понять, что я ей в тягость. И часто грустил, что у меня ни родни, ни друзей… А потом Хогвартс, появились Хагрид, Рон, Гермиона, — лицо его озарила широкая улыбка, — Сириус. А теперь, оказывается, и брат есть, — он внимательно посмотрел на меня и протянул руку: — Ну, привет, что ли…

Я, смеясь, в ответ подал свою, и крепким рукопожатием мы признали наше родство.

— Мерлин! — Гарри вдруг сделал страшные глаза. — Получается, у меня теперь целый Снейп в родственниках?

— Ты имеешь что-то против? — выгнул я бровь. — Боишься?

— Ха! Еще неизвестно, кому от этого будет хуже! — Гарри ехидно улыбнулся и спокойнее продолжил: — Все-таки удивительно, что Снейп согласился, чтобы ты мне все рассказал.

— Сначала он был, конечно, против, — признался я, — но потом нашел наши доводы разумными.

— Ваши?

— Скорее, доводы Гермионы.

— Ого! Что же такого она сказала, что Снейп ее послушал?

— Гермиона сказала… — я пытался держать лицо серьезным, но ничего у меня не получилось, и под конец я еле сдерживал смех, — что рано или поздно у каждого из нас появятся дети, и чтобы предотвратить между ними возможное влечение, тебе необходимо знать, что мы близкие родственники.

Гарри закашлялся и, прочистив горло, выдавил:

— В этом вся Гермиона.

Я самодовольно похвастался:

— Мне досталась самая здравомыслящая девушка в мире.

— А она как отнеслась, кстати?

— Нормально. Вспомнила Энштейна и призналась, что натолкнулась на несколько теорий о параллельных мирах, когда пыталась себе объяснить существование магии с точки зрения физики.

Гермионе я показал и рассказал гораздо больше, чем Гарри. Более того, к разговору подключился Северус, поведав о своих опытах, и даже не стал скрывать, что залез мне в голову.

Мне действительно досталась самая умная и здравомыслящая девушка в мире. И очень чуткая. Это сейчас она много спрашивает и интересуется моей прошлой жизнью, но в первые мгновения, понимая мои чувства, разбереженные воспоминаниями, она просто была рядом, даря молчаливую поддержку…