Наследник Принца

Глава 9

Гермиона украдкой взглянула на Принца. Хэдриан сидел за столом и увлеченно писал в тетради, время от времени сверяясь с таблицей в справочнике по чарам. Сама Гермиона с комфортом устроилась в кресле с жизнеописанием первого министра магической Британии Улика Гампа, являющегося, как с удивлением она прочитала, родственником другого Гампа, знаменитого ученого, который вывел основополагающие законы трансфигурации. Чтиво было интересным, но сейчас смысл упорно ускользал — Гермиона постоянно отвлекалась, возвращаясь к тому, что случилось несколько минут назад, и сама себе поражаясь. Да и не только себе.

Ребята опять так достали ее давно набившими оскомину шуточками о книжном черве, что она в диком раздражении убежала в комнату нового знакомого. Гермиона потом долго не могла понять, почему понеслась именно к нему, а не в какой-нибудь неприметный закуток или в библиотеку, чтобы переварить обиду в одиночестве, как делала это обычно.

Унять раздражение по пути у нее не получилось, и часть недовольства невольно досталась Хэдриану.

— Это невыносимо! — ворвавшись в комнату, прямо с порога воскликнула она, размахивая книгой. — Я же никого не трогаю, просто тихо сижу и читаю!

Гермиона тут же мысленно себя одернула, попыталась сгладить ситуацию, попросив прощения, и приготовилась уйти. Но Хэдриан, втянув ее внутрь, сказал то, что она не ожидала. Напустив на себя загадочный вид, он указал на министра, нарисованного на обложке, и многозначительно произнес:

— А ты знаешь, что художник, который рисовал портрет, сначала перепутал Улика с его кузиной и даже начал делать первые наброски.

Гермиона опешила, разом позабыв свои обиды, и, вытянув руку с книгой, с сомнением стала разглядывать министра:

— Ты шутишь? Он же страшный и в парике. Как может женщина на него быть похожей?

Хэдриан хмыкнул:

— Всякое бывает. Случай был описан в «Истории волшебных портретов». Мадам гостила у брата, была в простой мантии и одолжила парик Улика, потому что неудачным заклинанием сожгла себе волосы.

Гермиона передернулась:

— Кошмар какой.

— Не сердись на друзей, — посоветовал Хэдриан. — Ты сама говорила, что они не со зла.

— Помню, — вздохнула Гермиона, — но все равно, неужели трудно понять, что мне это интересно?

— Тогда не знаю, что еще сказать. Наверное, в некоторых случаях придется просто смириться, но... — он широким взмахом обвел рукой помещение, — зато есть я и эта комната.

Гермионе стало хорошо и приятно. Все же удивительно, что ей встретился ровесник, с которым оказалось настолько легко найти общий язык.

Она снова взглянула на хозяина комнаты. Хэдриан словно понял, что думают о нем и, отвлекшись от тетради, встретился с Гермионой взглядом и улыбнулся:

— Все нормально?

— Да, — улыбнулась в ответ Гермиона и, стараясь скрыть внезапное смущение, вновь обратила внимание на давно почившего министра.

Но биография Улика Гампа уже потеряла свою привлекательность, и Гермиона, решительно отложив книгу в сторону, предложила:

— А давай помогу. Предлагаю к чарам добавить руны. Я знаю несколько подходящих связок…

* * *

Время до отправки в Хогвартс пролетело очень быстро. Скромно прошел Новый год, остальные дни были наполнены обычной суетой большей частью в виде уборки и помощью на кухне. Жильцы Гриммо — вместе или по очереди — посещали Мунго и возвращались с каждым разом все более счастливыми. Глава семьи многочисленного семейства уверенно готовился к выписке.

Один раз прошло собрание Ордена Феникса. Гарри с друзьями всеми способами пытался услышать, о чем совещались взрослые за закрытыми дверями. Естественно, подслушать у них не получилось. Мне тоже было интересно знать настроения в Ордене, и казалось неправильным утаивать абсолютно всю информацию. Уж Гарри можно было бы что-то рассказать, все-таки его вся эта кутерьма касалась в первую очередь. Тем более, как я заметил, он был иногда очень порывист и мог по незнанию сотворить какую-нибудь глупость.

Как-то я поднялся на четвертый этаж и понял, почему Гермиона предпочитала безлюдность библиотеки или тишину моей комнаты. Наверху постоянно что-то происходило, было шумно, уединение казалось невозможным, а каждое помещение, рассчитанное на одного, но в котором ютились двое, было в два раза меньше моей спальни.

Гермиона оказалась большой умницей. Ее энциклопедические знания восхищали и вызывали уважение. И она не просто их цитировала, а еще легко умела ими оперировать, делать выводы, а из заклинаний — много чего применять на практике. Еще пыталась как можно больше рассказать о волшебной школе. Тут я решил покрасоваться и выдал кое-что из «Истории Хогвартса»: о заклинаниях, наложенных основателями на потолок Большого зала, и об окутанных ореолом загадочности запечатанных ритуальных комнатах в подземелье. Ошибиться не боялся — «История» была первой книгой, которую я выпросил у Сириуса.

Гермиона уважительно на меня взглянула и переключилась на такие моменты, о которых я знать не мог: проклятье на должности преподавателя ЗОТИ, учитель с Лордом на затылке, нападение василиска и дементоров. Мерлин! Таких подробностей в газетах не было! Гермиона посчитала, что я должен иметь представление о том месте, куда приду учиться. И подозреваю, что о многом она еще и умолчала. На этом фоне последующий рассказ о Розовой-жабе-инспекторе-Амбридж смотрелся совсем несерьезно. Зато стало понятно, почему Дамблдор быстро убрал меня из Хогвартса.

Вдвоем дело с расширением пространства пошло гораздо веселее, быстрее и приятней. И к концу каникул я стал обладателем рюкзака, в который мог запихать целую комнату, и весить он должен был при полной закладке не больше трех фунтов. Для меня это был впечатляющий результат. Но глядя на Гермиону, я уверился, что свою будущую сумочку она сделает гораздо легче и намного объемнее.

Иногда заглядывал Гарри, но долго не выдерживал и честно говорил, что ему скучно. Но он искренне порадовался за подругу, которая нашла себе, как он сказал со смехом, «такого же повернутого заучку». За что получил от Гермионы дружеский подзатыльник.

Дамблдор, как и обещал, прислал задания и учебники для подготовки к экзаменам. Надо было видеть глаза Гермионы! Она тут же с энтузиазмом стала составлять для меня план подготовки, не упуская ни одного предмета из школьной программы. Через несколько минут, правда, опомнилась и неуверенно произнесла:

— Извини, я иногда слишком увлекаюсь и становлюсь назойливой.

Вероятно, она ожидала недовольства на такой стремительный напор. Но я, наоборот, готов был мурчать от удовольствия и ластиться ей под ручку, совершенно очарованный такой заботой. Так что она услышала от меня исключительно слова благодарности и горестные сетования о том, как мне трудно будет без дальнейшего контроля из-за ее отъезда в Хогвартс.

Гермиона облегченно вздохнула и засмеялась:

— Ты невозможный!

И потрепала меня по макушке. Я совсем растаял, а губы сами растянулись в счастливо-дебильную улыбку...

Почему, когда хочется растянуть время, оно, словно насмехаясь, бежит еще быстрее?

* * *

Последний день перед отъездом гостей оказался богат на впечатления. Гриммо посетил не только наконец-то покинувший Мунго мистер Уизли, но и Северус. Сириус, довольно спокойно воспринимавший его, когда он приходил ко мне, взбеленился, как только дело коснулось Гарри.

Северус кинул мне быстрый предупреждающий взгляд, давая понять, что не стоит показывать всем наше знакомство. Я отступил за спины набившихся в помещение людей, застывших в ступоре от открывшейся картины — два мага, нацелившие друг на друга палочки, и замерший между ними Гарри Поттер, раскинувший руки.

Северус убрал волшебную палочку и, больше ни слова не сказав, направился к выходу. В дверях он оглянулся:

— Понедельник, шесть вечера, Поттер.

— Что тут происходит? — спросил мистер Уизли.

— Ничего, Артур. Просто дружеская беседа, — Сириус тоже опустил палочку, с усилием улыбнулся. — Значит, ты вылечился? Это прекрасная новость.

Новость была замечательная, но она не перекрыла подавленное настроение Гарри и его друзей от возвращения назавтра в Хогвартс, а появление Северуса опустило его совсем до нулевой отметки.

Пошло бурное обсуждение произошедшего. Все сходились во мнении, что окклюменция — это хорошо и нужно, а учиться ей у Снейпа — отвратительно. Но Сириуса хотя бы можно было понять: окклюменция слишком деликатная наука, чтобы доверить обучение человеку, которого терпеть не можешь. А остальные почему так реагируют?

Странно было следить за реакцией людей и, зная то, что знаю я, слушать их предположения. Никогда я не слышал об учителе столько уничижительных эпитетов.

Северуса не просто не любили, к нему испытывали жуткую неприязнь, доходящую до ненависти. Я охотно верил, что он может быть жесток и коварен к врагам — как-никак на себе успел испытать его гнев и беспощадность. Только вот успел увидеть другую сторону, догадывался о причинах такого поведения и был абсолютно уверен, что эти дети для него не враги, а всего лишь глупые бестолковые малолетки, да и... и... Все демоны разом! Мне просто неприятно было слушать откровенные выдумки и нелепые обвинения! Порадовала только Гермиона, она пыталась найти логическое объяснение произошедшему и предположила, что самому Дамблдору просто некогда заниматься с учеником. Но и она не понимала, почему Снейп пришел накануне отъезда и почему нельзя было сообщить об этом в школе.

— Да этот урод специально приперся, чтобы настроение испортить! — воскликнул Рональд.

Ну конечно, делать Северусу больше нечего, как по гостям ходить и портить настроение всяким рыжим.

Я решил вклиниться:

— Может, дело в другом? — на меня посмотрели недоуменно, а кое-кто неприязненно. — Сомневаюсь, что в школе нужная литература находится в общем доступе, — повернулся к Сириусу, — а у вас ведь она наверняка есть.

Мне книги по окклюменции в здешней библиотеке не встретились, но я не верил, что их совсем нет. У Блэков-то?!

Странное дело, маглы, например, не скрывали своих исследований по изучению разума и печатали немало полезных вещей. Маги же, наоборот, предпочитали не слишком афишировать свои знания и труды, связанные с ментальными науками. Возможно, из-за того, что маг-менталист мог натворить гораздо больше бед, чем обычный гипнотизер.

Сириус задумался, кивнул:

— Есть кое-какие книжечки, но вынести их из дома не получится.

— А скопировать, переписать? — с надеждой спросила Гермиона.

— Можно, но мне понадобится помощь.

Гермиона схватила друга за руку и воскликнула:

— Гарри! Получается, у нас совсем мало времени!

Я посмотрел на пышущую энтузиазмом девушку и загрустил. Сам, получается, виноват, что последний вечер пропал. Гарри — близкий друг, а я — всего лишь малознакомый парень. Приоритет очевиден.

* * *

Потянулись дни, похожие один на другой. Я, пытаясь заглушить одиночество, навалившееся после отъезда Гермионы, так налег на учебу, что порою начинал путать числа и дни недели. И если бы не «Ежедневный пророк», который Сириус выписывал на имя Бродяги, то, наверное, совсем бы запутался.