Наследник Принца

Глава 27

Теперь я хорошо понимал, что чувствовала Гермиона под пытками ненормальной Пожирательницы. Наказания Кэрроу с тем, что я испытал, смотрелись мелкими несерьезными укусами.

Казалось, все потеряло свой смысл. Все яркие желания, светлые мечты, устремления и внутренние устои вдруг перестали иметь значение, а наружу вышло то, от чего хотелось скривиться от омерзения к самому себе: жуткая слабость, невыносимая беспомощность, всепоглощающий страх и безмерное унижение. Исказилось и восприятие времени — каждое крохотное мгновение растягивалось в мучительную бесконечность.

Темный Лорд знал толк в пытках.

При том, что их часть все равно доставалась Гарри. В этом я был абсолютно уверен — до меня доносились отголоски его чувств. Я даже уловил восхищенную мысль о Нарциссе, посмевшей солгать Волдеморту. Еще бурлила яркая ненависть к безумцу, но, скорее всего, она была нашей с Гарри общей.

Пытки настолько меня поглотили, что я не сразу понял, когда все закончилось. Ожидал очередного раунда, но вместо этого обнаружил себя сидящим у самого обычного костра с потрескивающими от жара ветками. Лес перестал быть черным, начав сереть в утренних сумерках. Пожирателей и Северуса не было, я оказался в одиночестве. Передо мной вновь возникла Лили и села рядом, подогнув колено.

Подозревая новый подвох, я с опасением посмотрел на нее и произнес:

— Неужели в этом заключалась моя помощь? Уверен, Гарри все равно бы справился. Он крепче, чем я.

— Порою даже маленькая песчинка перевешивает чашу весов, — ответила Лили. — Ты помог сохранить ему силы.

Сейчас Лили, к моему изумлению, походила на живую, и от нее больше не несло потусторонним холодом. Лицо наполнилось красками, а в глазах отражались всполохи пламени. Но и теперь она была мало похожа на маму. Отличалась не внешность — идентичная до последней черточки и морщинки, — а взгляд и еще что-то такое…

— Вы такая молодая! — наконец понял я.

Надень на нее школьную мантию, и она легко бы влилась в студенческую толпу, никак не выделяясь. Разве что красотой.

— Я была всего на три года тебя старше, — с грустью сказала Лили.

Действительно, совсем девчонка. Я не знал, что ответить на такую реплику. Но Лили, похоже, ответ не был нужен, она печалилась сама по себе. Подбросив ветку в костер, Лили повернула голову:

— Спасибо. Благодаря тебе осталось в живых много хороших людей. Мне легче покинуть этот мир, зная, что у Гарри будет поддержка любящих его взрослых.

— Вы про Сириуса? — я покачал головой. — Там не было моей заслуги, его вытащил домовик по приказу Вальбурги. А лечила Андромеда.

Лили засмеялась:

— Но ведь кто-то дал толчок, разве нет? Сириус оправился и, сражаясь рядом с Ремусом, отбил летящее в него смертельное заклятье, Грюм смог защитить свою ученицу, и малыш Тедди не лишился матери.

— Я вас слышал, — продолжил я спорить, — и без ваших подсказок ничего бы не вышло.

Никакого героизма я в себе не ощущал, наоборот, мучительно было осознавать, что все мои поступки диктовались чужой волей.

— Пусть с подсказкой, но ты делал то, что велело твое собственное сердце…

Она внезапно замолчала и к чему-то прислушалась. Потом светло улыбнулась.

— Мой мальчик справился. Все было не зря, и жертва моя не напрасна, — Лили оказалась еще ближе. — Прощай, больше я тебя не побеспокою. Но ты заслужил прощальный подарок. Подумай о доме. Хорошо вспомни, что потерял.

Глупая просьба. Мне не надо было вспоминать, ведь я об этом никогда не забывал.

Она снова коснулась моего лба, но в этот раз прикосновение не было обжигающе ледяным, а скорее прохладным и мягким. Да и от самой Лили шло легкое свечение.

А еще, прежде чем куда-то опять провалиться, я понял, что весь разговор происходил в моей голове…

* * *

Среди развалин, в которых можно было угадать когда-то добротный дом, копошились эксперты Отдела тайн. От авроров, стоящих в оцеплении по периметру, их отличали черные длинные плащи и незапоминающиеся лица. Хотя их и так было почти не видно под глубокими капюшонами. Установленные ограждения и палатка, в которой периодически пропадали невыразимцы, давали понять, что работа здесь идет не первый день.

За раскопками наблюдал стоящий на пригорке человек, до недавнего времени исполнявший обязанности главы Департамента магического законодательства, ныне же известный как самый жесткий министр Магии, железной рукой наводящий порядок в стране. К министру подошел еще один человек, очень на него похожий внешне, только гораздо моложе. Оба были одеты на магловский манер в костюмы-тройки с галстуками. Но накинутые на плечи дорогие мантии говорили, что они волшебники не из последних.

— Я же тебя просил, отец, предупреждал, — с болью и обидой в голосе сказал молодой.

— Авроры среагировали сразу, но не смогли пробиться сквозь купол, — возразил пожилой волшебник. — За твоего друга взялись очень серьезно. Но можешь утешиться. Принц похоронил под завалами не только себя, но и его Могущество Темного Лорда, — последние слова министра прозвучали с сарказмом. — Через два дня будет публичное сожжение.

— Я бы на твоем месте не торопился.

— Причина, Барти?

Вместо ответа молодой достал из недр мантии маленькую шкатулку и передал отцу. Едва Бартемиус Крауч-старший приоткрыл крышку, как у одного из невыразимцев запищал прибор. Невыразимец, вытащив палочку, начал оглядываться в поисках невидимой угрозы. Крауч тут же крышку захлопнул.

— Что это? — недовольно спросил он. — От вещи разит черной магией.

— Крестраж Темного Лорда.

— Та-ак. А теперь подробности, — отец впился пристальным взглядом в сына. — Меня очень интересует, каким образом эта мерзость оказалась у тебя.

— Эту мерзость перед своей смертью Регулус Блэк передал Северусу. Также свои записи — все, что он смог узнать о крестражах.

— Выходит, мальчишка Блэков раскусил своего хозяина и решил переметнуться? Почему мне говоришь об этом только сейчас, Барти?

— Потому что мы ни в чем не были уверены, были глупыми юнцами и связали себя несколькими обетами, — раздраженно отозвался младший. — Но это еще не все. Пока искали способ избавиться от артефакта, выяснили еще одну вещь.

— Что, еще один крестраж? — полушутя произнес министр.

— Несколько крестражей.

— Мне не до шуток, Барти, — резко посерьезнел Крауч.

— Мой друг погиб, какие могут быть шутки! — Барти-младший сунул в руки отцу свернутый пергамент. — Здесь наши расчеты и примерная схема расположения тайников. Понадобилось больше десяти лет, чтобы все выяснить.

Заинтересованный Крауч развернул бумагу. Бегло пробежав глазами написанное, выдал:

— А я-то все гадал, зачем ему убивать нейтралов, — он спрятал пергамент во внутренний карман пиджака, — где-то твой Принц наследил. Ты прав, если вы не ошиблись, то пока не найдем все куски души ублюдка, избавляться от тела не стоит.

— Отец, — Барти замялся, — я не уверен, что Волдеморта банально расплющило обломками, он был слишком сильным магом.

— Не веришь в таланты Принца? — усмехнулся Крауч.

— Именно потому, что верю. Хочу знать точно.

— Начну с того, что твой дружок баловался темной магией.

— Мы все баловались темной магией, — Барти закатил глаза. — Что он использовал?

— Кровавую магию жертвы, сын. Он разменял свою жизнь на смерть всех чужаков, вторгшихся в дом. Приборы до сих пор скрипят от эманаций. Это все?

— Да, — вздохнул Барти, — наверное.

— Я слышал, ты обращался к медиуму. Есть результат? Тело мальчика так и не нашли.

— Нет среди мертвых, и среди живых не ищи, — скривившись, процитировал Барти. — И все.

Крауч-старший понятливо покивал, понимая недовольство сына.

— Скажу больше, Отдел провел поиск с помощью крови его магловской тетки. И тоже глухо. Впрочем, на результат я не надеялся.

— Почему?

Крауч-старший насмешливо посмотрел на младшего:

— Видно, ты действительно темной магией только баловался, и на серьезное изучение твоего терпения не хватило.

— Отец!

— В кровавой жертвенной магии, сын, ключевое слово...

— Кровь! — воскликнул Барти. — Он дал сыну кровную защиту!

Но Крауч его осадил:

— Скорее всего, да, но это всего лишь предположение, не строй напрасных иллюзий...

Развалины и людей заволокло голубоватым туманом. Но он сразу начал рассеиваться, и взору открылась другая картина. Я вдруг стал ощущать себя и догадался: мне только что показали прошлое, теперь же передо мной предстал настоящий момент времени.

…Барти Крауч-младший сидел в одиночестве в кабинете и методично напивался. Его не смущало, что было раннее утро, видимо, повод был более чем весомый. Барти отличался от себя предыдущего: круги под глазами и много новых морщин рядом, глубокая складка между бровями.

Он отсалютовал бокалом колдографии в черной рамке, стоящей на столе:

— Вот и все, Северус. Мы нашли и собрали их все, — отец на колдографии кивнул, и дядя издал истеричный смешок, — ты бы видел, как папаня гавкался с гоблинами, когда требовал, чтобы они открыли сейф Лестрейнджей. — Затем настроение его резко поменялось, глаза заслезились. — Твою Моргану, Северус! Сегодня ночью эту тварь окончательно упокоили. Собрали всю его черную душонку и разом спалили Адским пламенем вместе с его замороженной тушкой! А тебя там не было!

Барти со злостью швырнул бокал в камин, но промазал. Бокал разбился о каменную кладку, расплескав остатки жидкости.

— Мерлин, как же мне погано.

Барти расстегнул верхние пуговицы на рубашке, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Я полупрозрачным силуэтом проявился в комнате и шагнул к креслу. Позвал шепотом:

— Дядя Барти.

Он встрепенулся, обвел мутным взглядом комнату. Увидел меня, и глаза его изумленно распахнулись.

— Хэдриан, ты!

Потянувшись ко мне, Барти чуть не рухнул на пол и вернулся в кресло — ноги его явно не держали. Я подошел ближе. Он хотел дотронуться до меня, но рука прошла насквозь.

— Как же так, Хэдриан? — с жалостью спросил он и покаялся: — Я тебя искал, но не смог найти. Скажи где, и я заберу твое тело.

— Нет-нет. Я жив.

— Жив! Мерлин! Так где ты? Я найду способ, чтобы до тебя добраться.

Я покачал головой:

— Это невозможно, дядя Барти. Так вышло. Не ищите больше. Но вы не переживайте, со мной все будет хорошо. Только у меня просьба.

— Все, что скажешь.

— Позаботьтесь о родителях.

— Но, Хэдриан, они же…

— Я помню. Но у меня никогда не будет возможности даже цветы положить, поэтому прошу вас.

— Конечно. Все сделаю. Можешь не беспокоиться, — тут он что-то во мне разглядел, — Хэдриан, ты повзрослел и ты… ранен?

Такого вопроса я не ожидал, видимо, и в нематериальном состоянии видок у меня был тот еще: ссадины, грязь, прорехи на одежде.

— Да так, повоевать чуть-чуть пришлось, но уже все нормально, — бодро ответил я и почувствовал, что меня начало утягивать. — Мне пора. Прощайте, дядя Барти. И спасибо вам. Я буду скучать.

— Я тоже, малыш. Я тоже.

Судя по тому, как дядя начал озираться, меня он больше не видел, но я был твердо уверен, что ему будет все равно гораздо легче. И он не воспримет нашу встречу как пьяный бред, а наверняка неоднократно просмотрит воспоминание в Омуте памяти. Зная его, я в этом не сомневался.