Мыс альбатросов

Гермиона по-прежнему ощущала мужские пальцы на своих веках. Блэк не хотел, чтобы она знала, куда они перенеслись? Ну так у неё всё равно возникли догадки.

— Берег такой большой, но тебя по-прежнему тянет к дому Арктуруса Блэка?

Регулус отдёрнул руку.

— Ты… Откуда ты знаешь о «Гнезде», о семейном заклинании?! Кто ты такая, чёрт возьми?

Гермиона моргнула с десяток раз, осматривая местность. Несмотря на пасмурное небо, на берегу было намного светлее, чем в доме Руквуда.

— Всего лишь Гермиона Грейнджер. Ты забыл меня, как забыл Гарри, Тонкс и Ремуса…

— Люпина?! — выплюнул Регулус. Лицо исказилось от злости. — Его забудешь! Оборотень, убийца моего брата!

— Что за чушь?!

Глаза Регулуса горели, когда он вновь метнулся к ней.

— Тогда кто это сделал? Кто?

— Сириус упал в Арку Смерти.

— Упал? — опасным тоном переспросил Блэк. — Ну конечно! Сам? Полагаешь, я куплюсь на это?

— Я…

— На мне нет маски, которая оскорбляла твоё чувство прекрасного, — нетерпеливо перебил Регулус. — Я выполнил условие. Вздумала играть со мной? Отвечай!

Гермиона посмотрела на него в упор.

— Мой ответ подвергнет тебя опасности, дурак! Ты мне дорог, разве не видишь? Укажи я тебе, дай хоть одну подсказку, и ты станешь искать остальные. Ни к чему хорошему это не приведёт. Память, — горько произнесла Гермиона, выпустив пар, — тонко устроена. Тот, кто играет с ней, должен быть готов к последствиям.

— Кто стёр мои воспоминания?

— Тот, кого ты зовёшь Тёмным Лордом.

Регулус надолго замолчал. Гермиона внимательно следила за малейшими изменениями его лица.

У него были брови вразлёт, но в минуты раздумий или недовольства они смещались ближе к переносице, а глаза тускнели. Если он злился, то они, наоборот, вспыхивали серебряным огнём. Недоверие и неудачную шутку Регулус выражал подёргиванием левым уголком губ. Как и сейчас.

Гермиона приготовилась услышать тираду в защиту доброго имени величайшего благодетеля Магической Британии. Да как её маггловский рот мог источать клевету в адрес Повелителя? Или что-то ещё в том же безумном духе.

— Аластор Грюм, — вместо этого произнёс Регулус, — как так вышло, что я связан с ним Непреложным обетом?

Она удивилась его спокойствию, поэтому пошла ему навстречу, делясь частичкой правды, которую он так жаждал получить:

— Ты дал его ему, поклялся, что никогда не причинишь вред Гарри Поттеру.

— Я был в плену у Ордена?

Гермиона сомневалась, как правильно ответить на этот вопрос. Взаперти Блэка в «Норе» не держали, но свободу значительно ограничивали.

— Да, можно сказать и так.

— Тогда следующий вопрос, — проговорил Регулус с запинкой. — Сириус... Он был Пожирателем смерти?

Вот оно! По его дрогнувшему голосу Гермиона поняла, что всё это время отказывалось укладываться в начертанную перед ним картину мира, глодало душу. Регулус мог поверить в убийцу-Люпина, Тёмного Лорда в качестве спасителя магии, заговор невыразимцев, может быть, даже в нарглов, если на то пошло, но не в Сириуса, сражающегося против тех, с кем вместе учился, жил, сидел за одной партой. Она не могла так поступить с крёстным Гарри: оскорбить память о Сириусе ложью, с которой он прожил четырнадцать лет, неся клеймо беглеца из Азкабана.

— Сириус Блэк никогда не был Пожирателем смерти! — уверенно заявила Гермиона. — Он умер героем! Мы все по нему скорбим.

Регулус прикрыл глаза. Судорожный вздох нарушил тишину побережья, на котором волны сердито перетирали гальку.

— Я запутался, — произнёс Регулус. Он зажмурился и тяжело сглотнул, словно не был способен на нормальный выдох. — Голова раскалывается. Я словно горю заживо и не могу сбить пламя.

Он посмотрел на Гермиону с невысказанной мукой. Она не удержалась и потянулась к нему, намереваясь дотронуться до его руки, но Регулус в последний момент сделал шаг назад.

— Если ты не лжёшь, тогда объясни, зачем это Тёмному Лорду?

— Я не знаю, — честно призналась Гермиона. Она понятия не имела, почему Регулус до сих пор был жив.

— А что ты знаешь? — с горечью отозвался Блэк. — Иногда мне кажется, что я держу в руках китайскую шкатулку с секретом — чем больше стараешься вынуть палец, тем хуже становится. Стоит найти один ответ, как вопросы множатся и множатся.

— Ты мог бы пойти со мной, — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона. — Вместе, все вместе мы бы придумали, как вернуть тебе память. Орден — не зло, с которым борются уставшие от угнетения чистокровки, не тайная армия Дамблдора. Тебе ли этого не знать? Малфой обратился к нам за помощью.

— Это другое! — вскинулся Регулус. — Драко узнал то, что ему не предназначалось. Люциус совершает ошибку за ошибкой. Нарцисса не хотела, чтобы её сын страдал из-за отца. Я убью и предам любого, кто посягнёт на жизнь тех, кого я люблю.

Ей не удастся убедить его поменять взгляды на мир. Гермиона и не надеялась, что достигнет успеха. Этот Регулус Блэк был слишком далёк от того юноши, что отправился в пещеру у моря, но сердце, упрямый орган, не собиралось мириться с этим. С глупым, наивным ожиданием чуда Гермиона вновь пошла в атаку:

— За что ты борешься? Зачем остаёшься с теми, чьи идеи больше не разделяешь? Ты не такой, как они.

— Ах, — он наигранно прижал ладонь к груди. — Вот мы и зашли в тупик. Хочешь образумить заплутавшегося грешника? Вернуть овцу в стадо? Я не предатель! Я верен клятве, данной Тёмному Лорду.

— Ты ненавидишь меня? — спросила Гермиона, наступая на него. — Магглов, полукровок, полувеликанов? Ты правда считаешь, что мы заслуживаем смерти только за то, что появились на свет? Поцелуя дементора? Азкабана? Почему я обязана доказывать своё право принадлежать волшебному миру?

Регулус растерялся от такого напора, но быстро оправился.

— Никто не отправит вас на эшафот или в Азкабан без веской на то причины. Вы оказываете сопротивление официальной власти, вы представляете угрозу порядку, подвергаете риску население и основы Статута о секретности, вступая в связи с магглами. Я был лоялен и терпелив с тобой только потому, что нуждался в ответах, иначе бы…

Гермиона издевательски рассмеялась, ткнув пальцем ему в грудь.

— Себя хоть не обманывай. Я устала слушать текст из агиток. Постой-ка! Драко... Так ты тоже знаешь тайну своего обожаемого Лорда? Тебе известно о крестражах!

Регулус смутился.

— Да, я знаю.

— И?!

— И что?! Что? Каких слов ты от меня ждёшь? Я прочитал о крестражах, я знаю, что это. Мерзость, абсолютная мерзость!

— Ты до сих пор с ними — вот что! — воскликнула Гермиона. — С Пожирателями смерти!

— Я могу не соглашаться с их методами, презирать Тёмного Лорда за ту магию, что он использует, противиться словам Лестрейнджа, но я не нарушу клятву, не предам память своих родителей... Я не переметнусь на сторону Ордена, не примкну к магглолюбам. Никогда. Чистота крови решает всё!

— Всё? — переспросила Гермиона, дрожа от гнева. — Идеалист. Проклятый идеалист. Магглолюбов, значит... Ты мог бы наложить на меня Империус и сию секунду узнать всё, что хотел, но ты этого не сделал. И не сделаешь, — отрезала она с мрачным удовольствием.

Дождь усилился. Капли, вначале робко ударявшие по отдельным камням, теперь застучали повсюду и исчезали под ногами в песке. Море вспенилось, в вышине ударил гром. Гермиона вздрогнула, и Регулус, схватив её за локоть, прошипел в лицо сквозь зубы:

— Почему нет? Отличная идея.

Она запрокинула голову, испытующе смотря на наглую улыбку.

— Ты обещал мне, что не допустишь, чтобы я потеряла власть над собой.

Регулус наклонился к Гермионе, небрежно прикоснувшись двумя пальцами к её распущенным волосам, спонтанно дёрнув за прядь.

— У меня есть отличное оправдание, — он приблизился ещё на дюйм и прошептал ей в губы: — Я этого не помню.

Вода стекала по лицу Гермионы. Ресницы потяжелели от влаги. Она тяжело дышала от разочарования и крепко ухватила Блэка за руку в ответ. Напряжение, пронизавшее воздух на побережье, только что не звенело, и тогда Гермиона выдохнула:

— Поцелуй меня.

— Сумасшедшая, — он покачал головой и, не сводя с неё глаз, с развлечением в голосе продолжил: — Мне нравятся властные волшебницы, но, кажется, мы уже выяснили, что ты не можешь требовать у меня что-либо...

— Не то чтобы ты раньше этого не делал, — самодовольно перебила его Гермиона. — Ты думал о нашем поцелуе, не так ли? У тебя не так много приятных воспоминаний, чтобы было из чего выбирать. Признайся, прокручивал его в уме не раз и не два?

Что-то внутри Блэка дрогнуло. Он сузил глаза.

Минуту они с Гермионой могли только яростно буравить друг друга взглядами. Захотелось схватить его за плечи и трясти, трясти, трясти или окунуть с головой в морские волны. Боже, ей никогда так не хотелось толкнуть человека в ледяную воду!

Она возликовала, когда он отвернулся, отдав ей первенство в игре в гляделки, словно признавал её правоту, и вдруг спросил, казалось, совсем не то, что хотел:

— Это что, жалкая проверка на приверженность идеологии?

— Само собой, — сердито произнесла она, закипая. Каждый дюйм её кожи будто горел от проснувшейся злости. — У нас половина Ордена состоит из полувейл и морских сирен, которые соблазняют чистокровок и едят их сердца на завтрак, обед и ужин, но в прошлый раз ты заартачился и не подошёл на роль жертвы. Мне пришлось искать кого-то посговорчивее, чистокровный идиот! Не больно-то и хотелось тебя целовать. Да я бы скорее поцеловала Тревора...

Прежде чем она смогла закончить фразу, Регулус обхватил её лицо руками. Гермиона ахнула. Его взгляд блуждал по её лицу, остановившись на губах, как если бы он умел по ним читать.

— Кто такой Тревор? — прошептал Регулус и потянулся к ней, на cей раз посмотрев прямо в глаза.

— Это бородавчатая жаба, которая гораздо симпатичнее тебя.

— Должно быть, красивая жаба...

— Да, очень.

— Очень?

— Очень-очень.

Блэк слабо улыбнулся, наклонился и ласково прижался губами к волосам Гермионы выше лба. Она застыла. Нет! Ошеломляющая радость прошлась волной по телу. Она ошибалась. Это был её Регулус. Всё ещё он. Где-то там под тоннами чванства и чистокровной спеси. Гермиона едва не задохнулась от нежности, ей с трудом удалось подавить улыбку, которая грозила всё испортить, когда его руки обвились вокруг её талии. Он обнимал бережно, трепетно, как никогда прежде, и словно до сих пор колебался, не уверенный в правильности происходящего. Она с обезоруживающей благодарностью обняла его за шею, боясь спугнуть, словно птицу, опустившуюся ей на ладонь.

Запах дождя окутывал их, отрезая от внешнего мира. Сейчас их почти братско-сестринское объятие значило для Гермионы больше, чем банальный поцелуй. Но оно слишком быстро закончилось. Регулус медленно выпрямился. Гермиона не желала его отпускать — приникла к его плечу. И вдруг у неё земля ушла из-под ног.

— Возвращайся к своим друзьям, — проговорил Регулус, избегая смотреть на Гермиону.

«Нет! Нет! Нет! Всё не так!»

Гермиона вскинула голову, оглушённая стуком собственного сердца.

— Послушай…

Он осторожно приподнял её лицо за подбородок и вытер большим пальцем влагу на щеке. Гермиона покорно прижалась к его ладони. Слёз не было. Вспышка молнии расчертила побережье на чёрное и белое. Гермиона не слышала грома, только свой несмелый шёпот: